Цикл: Мадонна и больной ублюдокВ тексте есть: БДСМ, очень откровенно, любовь и страсть
Жанры: Современный любовный роман, Романтическая эротика
Аннотация:
Черт дернул мирную писательницу ввязаться в пари с сицилийской мафией! Теперь ей придется не просто украсть самого богатого и опасного сукина сына в городе, но и убедить его поделиться миллионом баксов. Как? Вот и ей хотелось бы знать.
От автора: клянусь, что замышляю шалость и только шалость!
В рассказе будут опасные, властные и на всю голову двинутые гении, откровенная эротика (много!), мжм и прочий бдсм.
Не рекомендуется читать людям без чувства юмора и со слабыми нервами. Опасно для сердечного ритма!
P.S. При написании этого рассказа не пострадал ни один котик!
P.P.S. Бонус к роману "Любой каприз за вашу душу"
* * *
1
В бар на Пятой авеню я заходила, как в пасть ко льву, и присутствие группы поддержки за спиной меня ничуть не успокаивало. Раньше я никогда не была в этом пафосном местечке, предназначенном для скучающих миллионеров, бог миловал. Да и в целом бары – не мое.
– Спокойно, amore mia, – группа поддержки в лице… короче, в одном сицилийском и чуть более чем полностью мафиозном лице, нежно погладила меня по обнаженному плечу. – Все будет отлично.
– А… – я глубоко вдохнула, задержала дыхание на два удара сердца и медленно выдохнула. – Ладно. Я тебе верю. Но если что-то пойдет не так…
– Я спасу тебя, amore mia.
Нервно хихикнув, я так же нежно поцеловала его в губы, провела по мягкой щетине ладонью и, чтобы не передумать и не струсить в последний момент, резко развернулась на десятисантиметровых шпильках.
Изобретение дьявола эти шпильки!
– Ты великолепна, – послышался сзади восхищенный шепот.
– Знаю, caro, – я выше задрала нос.
Что я великолепна, подтверждали откровенные взгляды тех самых скучающих миллионеров – юристов, директоров и прочих очень важных персон с платиновыми кредитками. Зеркала тоже были с ними согласны. В них отражалась роковая брюнетка с ногами от ушей, походкой топ-модели и надменно-томным выражением подведенных глаз. Для полноты образа надо было бы сказать, что подведенных в лучшем салоне Нью-Йорка, но врать – нехорошо. Так что я честно признаюсь, что макияж мне делала сицилийская мафия лично. Он умеет. О, сколько в нем талантов!..
Черт. Ладони вспотели. И зачем только я поспорила? Я же ни разу никого не крала! Ну, вишня в соседском саду не в счет!
Все мысли о вишне, талантах и мафии разом вылетели из головы, когда я увидела свою цель, лорда Белобрысое Совершенство, мать его за ногу. Даже в этом чертовом баре он смотрелся, как спустившийся с Олимпа бог. Вполне себе древнегреческой внешности. Так вот, лорд Совершенство расслабленно сидел за столиком близ барной стойки. В одиночестве. И лениво разглядывал мои ноги в черных чулках со стрелками. Я буквально ощущала касание его взгляда. Ледяного. Высокомерного. Оценивающего. Взгляд серых, в светлых ресницах, глаз обласкал мои лодыжки снизу вверх и запнулся на кромке юбки – ровно на три сантиметра прикрывающей кружевную резинку чулков. Жесткие бледные губы чуть изгнулись в одобрительной усмешке, и взгляд скользнул выше – по обтекающему мое тело шелку. Разумеется, алому, разумеется, натуральному, из первой линии Армани.
Под взглядом лорда Совершенство я начала загораться. Скорее от злости, чем от возбуждения… впрочем, кому я вру? Адреналин такой адреналин. Да и лорд… м… надо ввести закон, запрещающий миллионерам выглядеть, как древнегреческим богам. И плевать, что боги не носили серых деловых костюмов от Бриони и не распускали консервативный галстук, попивая пятидесятилетний коньяк в баре на Пятой авеню.
О, есть! Лорд Совершенство преодолел самую опасную зону – декольте, зависнув на ней всего-то на три секунды. Черт. Я рассчитывала минимум на пять. Теперь – поймать его взгляд, медленно улыбнуться и… пройти мимо, к стойке.
Шаг. Второй. Выразительно покачиваем бедрами, как учила сицилийская мафия. Третий шаг… черт! Неужели не клюнул?
– Леди, – у него низкий, бархатный, медленный голос.
Досчитав до трех, я обернулась. Неспеша и равнодушно.
– М?.. – высокомерная полуулыбка мне невероятно идет. Лицо у меня такое, породисто-стервозное, если правильно накраситься.
– Позвольте угостить вас, миледи, – он поднял бокал, салютуя мне. Серый взгляд потеплел где-то на полградуса.
Слегка поведя плечом, что должно было выражать снисходительное сомнение, я развернулась к нему. И, не отрывая взгляда от серых глаз, опустилась в кресло напротив. Оно появилось словно по волшебству: официанты в барах на Пятой авеню обязательно владеют телепатией и телекинезом, а еще невидимостью сотого левела. Так же по волшебству передо мной явился пузатый бокал, и в него полился коньяк.
– Вам идет алый, миледи, – дождавшись, пока официант отойдет, лорд Совершенство пригубил свой коньяк.
А ведь он почти трезв, зараза такая. Сидит тут полчаса, а выпил едва ли грамм пятьдесят. Это несколько осложняет дело.
Так. Не думать о провале! У меня все получится. Он уже клюнул, жеребец недоеный. Все мужчины одинаковы, с Олимпа они там или откуда. Основной мозг у них не в голове, а сильно ниже.
Отвечать словами я не стала, ни к чему это. Правильная женщина должна говорить только «ах, еще, дорогой» и «ты великолепен, дорогой». Поэтому я чуть подалась вперед, давая ему возможность оценить содержимое декольте, и насмешливо улыбнулась. Надо было призывно, но чертов лорд будил во мне неправильные инстинкты. Агрессивные. Особенно его руки, идеально ухоженные, с длинными чуткими пальцами. А уж легкий золотистый пушок на его жилистых запястьях, едва выглядывающих из кипенно-белых манжет с запонками…
Я невольно облизнулась, но тут же заставила себя оторвать от них взгляд. Хм. Похоже, он клюнул! Именно на взгляд, тот, что на запястья. Его губы стали ярче, скулы обозначились четче, ноздри породистотого длинноватого носа зашевелились. Значит, надо сказать «ты великолепен, дорогой».
– А вам идет черный сапфир, милорд, – я снова обласкала взглядом его руки и пригубила коньяк.
Изумительный коньяк. Шелковистый, с ореховым послевкусием. От него внутри разливалось мягкое тепло.
Несколько секунд мы молча разглядывали друг друга, и тепло внутри меня превращалось в жар предвкушения.
Да, дорогой. Я очень этого хочу! Ты не представляешь, как сильно! Давай, следующий шаг за тобой. Можешь галантно позвать меня потанцевать. А можешь так же галантно сразу в постель.
– Какой кофе миледи предпочитает на завтрак? – поставив на стол так и не опустошенный бокал, лорд Совершенство легко коснулся моих пальцев.
Ох, черт. Лучше бы он этого не делал. Я же отвлекаюсь! Если он вот так будет касаться меня и говорить таким же глубоким бархатным голосом, я ж могу и забыть о синих китах. А мне ни в коем случае нельзя о них забывать! Нет ничего важнее синих китов…
– Лосось по-норвежски с зеленым салатом и тарталетки с белужьей икрой, – что характерно, я сказала чистую правду.
– Какая досада, что здесь их не подают, – сукин сын уже завладел моими пальцами и круговыми движениями поглаживал ладонь. – Сменим дислокацию, миледи.
Черт. Черт! Как он смеет вот так… с полной уверенностью, что любая пойдет, нет, побежит с ним! За белужьей икрой и его чертовыми миллионами! Сукин сын. Шовинистическая свинья. Как он смеет не думать о синих китах!
Отвечать вслух я не стала. Просто медленно опустила ресницы, обозначая согласие. Фу ты, ну ты, голливудская дива. Моника Белуччи, не меньше.
Тут же по волшебству рядом оказался официант, отодвинул кресло сначала лорду Совершенство, затем мне – когда лорд подал мне руку.
Откуда-то от барной стойки послышался тихий одобрительный смешок. Я готова была поспорить, что если бы весь этот снобский сброд был чуть менее снобским, не миновать бы завистливого присвиста. Эти же, акулы мороженые, лишь смотрели. Молча. Максимум, позволяя себе легкие ухмылки истинно мужской солидарности.
Сукины дети. Все. Вот что им стоит вместо просиживания костюмов в баре и выцеживания виски по тысяче баксов за стаканчик дать по этой же тысяче на спасение китов? Между прочим, пока они тут перемигиваются от избытка тестостероновой солидарности, экология гибнет.
Так-то.
А вот прижимать меня к себе не надо, милорд. И класть ладонь мне на бедро – тоже. И нет, я не собираюсь сворачивать к туалетам. Сами обещали белужью икру на завтрак, никто вас за язык не тянул, так-то.
Ладонь с бедра он убрал, но положил на плечо, слегка задевая шею. Прямо там, где с сумасшедшей скоростью бился пульс. Честно говоря, мне отчаянно хотелось сбежать, и плевать на сицилийскую мафию! Я не готова к такому… к такому…
– Как твое имя, моя леди? – он склонился к моему уху, касаясь его дыханием. Только дыханием!
– Можешь звать меня Моникой, – я томно взмахнула ресницами.
– Моника, мне нравится, – он провел пальцем по яремной вене. – Ты так сильно любишь икру на завтрак? Или боишься?
– Разумеется, боюсь, – я накрыла его ладонь своей. – Ты чертовски опасно выглядишь… а как мне звать тебя?
Он тихонько рассмеялся.
Швейцар поклонился, открывая перед нами дверь, и мы шагнули на улицу, в прохладный смог осеннего Нью-Йорка. Мне на миг стало страшно: наступает самый тонкий момент. Если он догадался, то хана мне.
– Меня зовут Ирвином, – подмигнул мне лорд и, обняв за плечи, повел к белому «Бентли».
На водительском месте сидел шофер в форменной тужурке и фуражке.
Уф, слава богу, милорду миллионеру не встряло сегодня поехать на спорткаре. Иначе бы весь наш гениальный план пошел коту под хвост!
Дверь машины тоже открывал швейцар. Я садилась в пахнущий кожей и дорогим парфюмом салон с отчаянно бьющимся сердцем и дрожащими коленками, прижимая к себе сумочку, словно в ней было последнее мое достояние. Лорд Совершенство насмешливо покосился на это дело, но я мило похлопала глазками, мол, не обращайте внимания, сэр, все женщины – дуры, брюнетки тоже.
– Домой, – распорядился лорд и знаком велел шоферу поднять стекло.
Машина тронулась, а я судорожно вцепилась в сумочку. Все. Пути назад нет. Надо действовать по плану. О, боже… ну и влипла же я!
* * *
2
Странное дело, но стоило авто тронуться, как я успокоилась. То есть адреналин по-прежнему бурлил в крови, толкая на безумства, но я поверила: все у меня получится.
Надо только немножко отвлечь сукина сына. Самую малость. И для этого вовсе не обязательно разговаривать, тем более что в салоне звучала музыка – не снобский джаз, как можно было ожидать, а «Io primo di te» Эроса Рамазотти.
Еще один томный взмах ресниц, приглашающая улыбка, скользнувшая по подолу ладонь – и больше намеков ему не потребовалось. Он притянул меня к себе, пока всего лишь за плечи. Его касания по-прежнему обжигали и разгоняли сердце до совершенно бешеного темпа, а может быть, так действовала музыка – ничего не могу с собой поделать, всегда так реагирую на роскошные мужские голоса. Я имею в виду, на музыку…
И на великолепные мужские руки, сейчас обнимающие меня, неспешно ласкающие лопатки. И горячие мужские губы, подбирающиеся по плечу к чувствительному местечку в основании шеи…
Я застонала от удовольствия и провела ладонью по его груди, запустила пальцы под пиджак, расстегнула пуговку рубашки – и добралась до кожи.
Его сердце билось так же быстро, как мое. И дышал он уже неглубоко и часто.
Хорошо. Все его внимание – на мне, на дорогу он даже и не смотрит. Очень хорошо.
Я сама потянулась к его губам, слегка прикусила нижнюю, и, прикрыв глаза, позволила ему поцеловать меня так, как хотелось ему. Жадно. Глубоко. Сладко. Ох же черт, о чем я думаю?..
О чем, о чем! Надо еще потянуть время. Хотя бы минут десять. И желательно не позволить ему за эти десять минут меня трахнуть.
Потянуть время у меня получилось. А заодно убедиться в том, что его поцелуи действуют на меня даже сильнее, чем музыка, и что я уже забыла, почему мне не стоит трахнуть его прямо в машине. Может, можно? Хочется же так, что бедра сводит!
Он словно услышал. Скользнул ладонью по моей груди, по животу – вниз, к кромке юбки. И, прервав поцелуй, эту самую юбку на мне поднял. Огладил бедро, задержавшись на кружевной резинке чулок. Медленно, чертовски медленно!
Я со стоном откинулась на спинку, позволяя ему рассматривать и ласкать себя. Нежно. Неторопливо. Наслаждаясь каждым мгновением, как последним.
Права была сицилийская мафия, адреналин круче любой наркоты! Я, конечно, ничего серьезнее травки и не нюхала, мне целостность мозгов важнее всяких глупостей. Но вполне готова была поверить на слово…
От прикосновений чертова лорда мысли разбегались, а я горела и готова была… да на что угодно готова была, чтобы только кончить! А у сукина сына сделалось такое вдохновенное лицо, словно он не меня рассматривал, а Джоконду, причем на стене собственной гостиной.
– Ирвин, – нетерпеливо простонала я и погладила набухший член, готовый вот-вот прорвать штаны.
Я впервые назвала его по имени. Зря назвала. Не нужна мне эта близость! Богатый сноб и есть богатый сноб!
Но отреагировал он правильно. Глаза затуманились, а пальцы скользнули мне в трусики. Алые, в цвет платья, кружевные и насквозь мокрые.
Он ласкал меня молча, сосредоточенно и ни на миг не закрывая глаз. Словно смотреть на меня ему нравилось больше всего на свете. Извращенец чертов… ох… еще, пожалуйста!..
Я кончила под его рукой. С дрожью, низким гортанным стоном и сжав бедрами его пальцы. Чертов сукин сын отлично умеет обращаться с женщинами. Наверняка на его счету не один десяток разбитых сердец. Но моего среди них не будет!
Он так и продолжал смотреть на меня совершенно непроницаемым взглядом. Вынув пальцы, поднес их ко рту, лизнул, шало улыбнулся… и я не знаю, каким усилием воли мне удалось не забыть, зачем я здесь. И что времени осталось не так уж много.
Кинув взгляд за окно машины, я обругала себя дурой безмозглой. Мы почти выехали за город! Еще минута-другая, и сукин сын поймет, что здесь что-то не так. Лишь бы в окно не посмотрел!
Я потянулась к его руке, огладила запястье и коснулась губами пальцев, слизнула с них солено-терпкую влагу, и позволила ему впиться в мои губы, прижать меня к себе.
Не прерывая поцелуя, я нетерпеливо потянула пиджак с его плеч.
– Сними это, – потребовала хриплым страстным шепотом. Даже играть не пришлось, черт бы его подрал. – Хочу… – и я коснулась пальцами его шеи над воротничком рубашки, все еще застегнутой на все пуговицы.
Рвано выдохнув мне в губы, он принялся стаскивать с себя пиджак. Я ему помогала… или мешала… главное, он совершенно забыл обо всем, что не касается секса. Ох уж эти мужчины!
Пока он выпутывался из рукавов, а это чертовски неудобно делать даже в довольно просторном «Бентли», особенно с ростом под два метра, я быстро залезла в сумочку.
О, выражение его лица, когда он избавился от пиджака и потянулся ко мне, стоило… дорогого стоило. Мильон баксов, не меньше.
– А теперь медленно и печально застегни наручники, красавчик, – наручники я держала левой рукой, так как в правой была «Беретта». Тридцать второй калибр, самое то для дамской сумочки.
– Не стоит так шутить, детка, – и куда только делась его галантность? Глаза заледенели, в голосе прорезалась сталь. Даже не сталь, а оружейный плутоний. Полтонны.
– Сидеть, – я тоже умею «ледяной» тон. – Двинешься ко мне хоть на сантиметр, выстрелю.
– Какая смелая дет… – не договорив фразу, он попытался на меня броситься. Я опередила его на полсекунды. Пуля прошла в паре сантиметров от его плеча и застряла в спинке сиденья. Он отшатнулся. – Твою мать! Сумасшедшая сука!..
Побледнев, он бросил взгляд на шофера за стеклом: тот никак не мог пропустить звук выстрела. Однако стекло не опустилось, скорость и направление поездки не изменились. И никто даже не думал звонить в полицию.
– Твою мать, – повторил мистер Совершентсво, с которого слегка слетел его снобский лоск.
– А теперь наручники, красавчик. Или думаешь, что я промахнулась? – я улыбнулась одними губами. – В твоих интересах их поймать.
Сукин сын сжал губы, но наручники поймал. Впрочем, что там было ловить – уж бросить их ему на колени с полуметра я могу и левой рукой.
Он снова глянул на шофера, но уже не с надеждой, а с нескрываемой ненавистью. Пейзаж за окном машины он тоже разглядел. Трудно перепутать одноэтажные предместья с Манхеттеном.
– Это была очень плохая идея, детка, – это уже мне.
– Пофиг, – я выразительно повела дулом пистолета, направив его на самую ценную часть мужского организма. Все еще стоящую, кстати. Извращенец. – У тебя три секунды, красавчик. На четвертой – стреляю.
– Сучка.
– Два.
– Твою… – щелкнул первый браслет, и тут же второй. – Твою мать. Ты ж понимаешь, детка, что ты – труп?
– Я понимаю, что ты – оптимист, красавчик. Кстати, на курсах от ФБР тебе не объясняли, что в случае похищения не следует злить психов? Ты же умный, красавчик, и понимаешь, что у тебя все шансы стать трупом гораздо раньше меня. Или евнухом, если я прямо сейчас на тебя обижусь за неподобающее обращение.
– Сколько? – в его глазах все равно было обещание смерти, причем медленной и мучительной.
– Вот так уже лучше, – я ему подмигнула, не опуская беретту. – Не торопись, мы почти приехали.
– Давай покончим с этим быстрее. Сколько?
– Пятнадцать миллионов.
– Почему не сто? – от его сарказма мухи бы на лету дохли, будь тут мухи.
– Можно сто, – согласилась я.
– Если возьмешь распиской, то запросто, – сукин сын ухмылялся так, что мне отчаянно захотелось ему врезать.
– В наше нелегкое время расписки не в цене. Но ты можешь перевести все сто миллионов на счет благотворительного фонда. Гринпис, знаешь?
– Гринпис?.. – сукин сын завис.
– Ага. Ты вообще знаешь, что синие киты почти вымерли? Если не спасти их в ближайшие год-два, то и спасать будет некого.
– Сумасшедшая.
– Ай-ай-ай, ты не хочешь сотрудничать, – я снова повела стволом «Беретты». – Или ты не хочешь спаси синих китов? У тебя вообще совесть есть?
– Нет.
– Оно и заметно. Ну так что, закончим дело по-быстрому? Я, между прочим, даже не ужинала.
– Закончим, детка, разумеется. Я перевожу пятьдесят штук твоим синим китам, и продолжим с того же места, где остановились. Мой смарт в кармане пиджака, будь любезна, подай.
Я рассмеялась. Не слишком увлекаясь, а то знаю я этих сукиных детей, только моргни – и никакие наручники его не остановят. Вон, как профессионально заговаривает зубы.
– Ты начинаешь мне нравиться, красавчик. Непрошибаемая наглость.
– Ты мне тоже, детка, – он выразительно покосился на свой стояк.
– Пятнадцать миллионов, милорд, и ни пенсом меньше.
– При чем тут пенсы?
– При фунтах стерлингов, разумеется. Ты же не думал, что синим китам хватит каких-то там вшивых пятнадцати миллионов баксов? – я наивно похлопала ресницами.
Теперь рассмеялся сукин сын.
– Ты… совершенно двинутая… ладно, уговорила, сто штук Гринпису. И ты ужинаешь со мной в «Гудвине».
– Офигеть как заманчиво. Но вот досада…
– Ты не хочешь ужинать без китов? Ладно, тогда на яхте. Я готов посвятить китам весь уикэнд.
– Прости, красавчик, но такими темпами мы доберемся до нужной суммы слишком нескоро. Кстати, мы приехали.
– Моника, – он посерьезнел. – Мы все еще можем договориться. Полмиллиона лично тебе. За пистолет и наручники.
– Наличными прямо сейчас?
– Черт! Откуда я их возьму прямо сейчас? Перевод на любой счет. И никакой полиции, обещаю.
– Ты обещаешь?.. – я сделала вид, что дрогнула.
Сукин сын радостно бросился в моральную атаку:
– Это твой шанс, Моника. Ты слишком хороша для этих грязных дел. Клянусь, если ты отдашь пистолет, полмиллиона и полная безопасность для тебя.
– Ну… – машина уже поворачивала на парковку, а мне надо было как-то остановить сукина сына, чтобы не бросился на меня, когда мы остановимся. Пистолет пистолетом, но он же мне шею сломает, как нечего делать! – Если ты обещаешь…
Он все же дернулся, и я выстрелила. По счастью, ему хватило грохота и кислого порохового запаха, чтобы осознать всю серьезность ситуации и отшатнуться в угол. Он даже выматериться не успел толком, как дверь с его стороны распахнулась, и послышалась команда:
– Вылезай. И без фокусов.
* * *
3
– Упс, – я подмигнула. – Опоздали, ваше лордство.
Он не удостоил меня ответом. Вылез из машины с такой высокомерной мордой, что будь у меня нервы послабее, пристрелила бы на фиг.
– Amore? – поторопил меня мистер Мафия.
Я уже говорила, что ненавижу шпильки? Так вот, особенно я их ненавижу, когда надо самой вылезать из авто, причем вылезать быстро, пока их снобское лордство ничего не отчебучило. Конечно, caro держит его на прицеле, но с этими психами никогда нельзя ничего предсказать!
Собственно, я оказалась права. Эти двое сверлили друг друга такими взглядами, что мне захотелось окатить холодной водой обоих.
– Странное местечко ты выбрал, caro mio, – сказала я, оглядев темный пустой гараж, пахнущий резиной и химией.
– Что делать, в «Хилтоне» и «Редиссоне» нас не ждали. Давай, вперед, снобская морда, – это уже их лордству, указывая направление пистолетом.
Вот не люблю я, когда кольтом машут, словно дирижерской палочкой. Особенно заряженным и со взведенным курком. Судя по слегка перекосившейся снобской морде, не я одна.
– Псих, – выплюнул лорд и тут же схлопотал по морде. Слегка, раскрытой ладонью.
– Сaro! Не надо портить фасад красавчику!
– Да ладно, – ухмыльнулся мистер Мафия, стянул с головы шоферскую фуражку и встряхнул черной вьющейся копной.
Правильно. В униформе вид у него еще более бандитский, чем обычно. Особенно когда он вот так шало и немножко безумно сверкает выразительными сицилийскими очами и раздувает ноздри крупного, когда-то сломанного носа. По сравнению с их лордством он мелкий – не столько ростом, сколько весом. Гибкий, жесткий и опасный, как любимый им стек.
– Не ладно. Он мне нравится. – Я прямо встретила пылающий яростью взгляд их лордства и нежно улыбнулась.– Вперед, красавчик, тебе вон в ту дверь, – и тоже повела пистолетом, причем больше для мистера Мафии.
– Вы уверены, уважаемые психи, что всю жизнь мечтали повесить себе на хвост мою службу безопасности? Справедливого суда не будет.
– Мне кажется, он специально нарывается, – протянул сaro.
– А ведь не казался дураком, – покачала головой я.
– Упс, – хмыкнул сaro, сунул пистолет за пояс (и кто тут рискует отстрелить себе самое ценное?) и достал из машины небольшую спортивную сумку, а оттуда – кляп. Милый такой черненький шарик родом из секс-шопа.
Глаза у лордства сначала округлились от возмущения, потом сузились…
– Не дергайся, – я тихо напомнила ему о себе и «беретте».
– Не дергаюсь… какого дьявола? Нужны бабки, назовите разумную сумму, и разойдемся.
– Ага, – довольно кивнул сaro, покачивая на пальце кляп. – Пятнадцать лимонов. В фунтах.
Морда у него при этом была настолько разбойничьей и наглой, что даже мне захотелось по ней врезать, что уж говорить о лорде? Но он сдержался. Заледенел, как на приеме у английской королевы, и царственно предложил назвать-таки разумную сумму.
– Мы не торгуемся, красавчик. И если ты еще не понял, у тебя простой выбор, – это была я, как глас разума. – Или ты переводишь деньги на нужный счет, или лишаешься чего-нибудь очень нужного. К примеру, жизни.
– Я не могу перевести вам столько без личного присутствия в банке. Вы что, с Луны свалились оба? Максимум полмиллиона, и то, придется…
Слова лорда оборвала еще одна пощечина.
– Сaro! Какого черта ты делаешь?..
Собственно, я прекрасно видела, какого черта он делает. Пощечина, подсечка, лорд на коленях, кляп уже во рту, а мистер Мафия застегивает на его затылке ремешок с таким видом, словно исполняет тяжкий долг. Ага, верю. Офигеть какой тяжкий.
– Так он мне нравится больше, amore mia, – он просиял в мой адрес лучезарнейшей улыбкой.
– Больной ублюдок, – констатировала я.
– Вставай и иди сам, снобская морда, – он слегка пнул лорда. – Если, конечно, не хочешь окочуриться прямо тут.
Сверкая глазами и сжав кулаки, лорд поднялся и пошел к двери из гаража. Вот я только не поняла, нельзя было сделать этого сразу? Его же предупреждали, что тут собрались психи. А не внял – сам дурак. Так-то.
* * *
4
Местечко было что надо. В меру просторная комната почти без мебели, лишь несколько стульев, обшарпанный стол, покосившийся буфет, здоровенный матрас и верстак у стены. На окнах – жалюзи, ибо нечего кому попало подсматривать. На все это их лордство даже не посмотрел, приклеившись взглядом к свисающим с потолочного крюка цепям. Новеньким, крепким, в количестве двух штук, на лебедке и с фиксаторами. А под ними, вделанные в деревянный пол, еще две, только короткие и с поножами.
Их лордство затормозил, промычал что-то матерное.
– Ты правильно понял, красавчик, все для тебя, – прокомментировала я с законной гордостью.
Ну а что? Интерьерчик очень даже стильный. Стиль «Заброшенное ранчо с привидениями и маньяками», очень модно.
– Сюда, ваше лордство, – с непередавамо насмешливой миной велел caro mio.
Выпрямив спину еще больше, хотя это казалось невозможным, и всей фигурой выражая высокомерное презрение, лорд подошел к цепям и остановился. Оглядывая при этом комнату, явно с прицелом «как бы отсюда свинтить». Ну или «где бы укрыться, когда ФБР прилетит его спасать». Ага. Вот прямо щас и прилетит. Мечтайте!
– Что ж, располагайтесь, ваше лордство, – я подошла к нему, правда, не так близко, чтобы он мог выхватить у меня пистолет. – Руки вверх, прошу вас.
Вот зря он не послушался, пока я просила вежливо. В отличие от меня, caro не был натсроен на дружественный диалог. Одной рукой он сгреб волосы лорда в кулак (и как только умудрился, стрижка-то у лорда довольно короткая) и потянул, заставяля того запрокинуть голову, а другой прижал ствол кольта к его шее.
– Действуй, amore mia, – нежно улыбнулся мне.
Для начала я пристегнула наручники к цепи. Жестко, неудобно, но освобождать лорду руки – дураков нет. Тут же caro что-то там сделал с лебедкой, и цепь с пронзительным металлическим скрипом натянулась, заставив лорда вытянуться.
– Тебе идет, красавчик, – я провела ладонью по напряшмся мышцам его плеча.
А потом, из исключительно хулиганских побуждений скользнув по его телу своим и с удовлетворением отметив так и не упавший стояк, присела у его ног, пристегнула. И поднялась так же, скользя по его телу. Великолепному, мать его, телу!
– Я уже ревную, amore mia, – в голосе мафии прозвучали рычащие нотки.
– Он мне нравится, – я капризно надула губки и стволом беретты погладила лорда по щеке. – Я его хочу!
Caro фыркнул и обнял меня. Собственнически, напоказ. Мальчишка! Но как же красив… вот только шоферская тужурка на нем неуместна. И потому – долой ее!
Временно оставив лорда в покое, я с удовольствием стянула дурацкую одежку, оставив caro в привычной майке без рукавов. Потерлась щекой о татуированное плечо, позволила его рукам зарыться в мои волосы, а его губам – найти мои губы…
Мы немножко увлеклись. Самую малость! Caro даже не успел задрать мою юбку, но я думаю – потому что пистолет мешал. Целоваться, держа пистолет, ужасно неудобно! А заниматься любовью и вовсе. Особенно когда кто-то рядом злобно звенит цепью и сопит, обещая снять скальпы с нас обоих.
– Черт. Он меня отвлекает. И этот пистолет!
Я помахала в воздухе береттой, нечаянно направив ее на лорда… ладно, не нечаянно. Уж очень мне нравится, как он яростно сверкает глазами. В сочетании с поднятыми руками – просто великолепное зрелище! Вообще цепи ему идут. Очень, очень стильное сочетание! Правда, есть кое-что лишнее, но это – потом, потом!
Пистолет у меня все же отобрали и, наплевав на лорда чуть более чем полностью, отбросили куда-то в угол. А следом и свой. Все равно они пока нам не понядобятся. Вот, когда меня обнимают обеими руками и упираются в меня только твердым членом, а не дулом кольта, намного лучше!
Найдя взглядом ближайший стул, я подтолкнула caro к нему, нащупала застежку его джинсов, потянула замок молнии. Ощущение чужого взгляда заводило просто до темноты в глазах! И не только меня. С низким стоном caro прижался ко мне бедрами, опустился на стул – и потянул меня на себя. Оглянувшись на их прикованное лордство, я почти оседлала caro, но только почти – его торчащий вверх член едва касался моих трусиков. Caro снова застонал и попытался положить руки мне на бедра.
– Нет, – я шлепнула его ладонью по запястью.
Он рвано выдохнул, прикусил губу, но руки опустил, представив мне делать все самой.
– Мой хороший, – я наклонилась к его губам и слегка потерлась о горячий напряженный член. – Мой больной ублюдок.
– Пожалуйста, мадонна!.. – выдохнул он.
– Разве я могу тебе отказать? – шепнула я, опускаясь на него…
И застонала сама от острого, на грани боли, наслаждения. Чувствовать его в себе, всего, целиком, знать, что он – мой, прекраснее всего на свете!.. Прекраснее – только смотреть в бешеные лордские глаза, задыхаясь от подступающего оргазма.
Мы кончили одновременно. Все трое. В смысле, я, caro и чертов стул. Он сломался, не выдержав напора. Но caro успел не только поймать меня, но и так извернуться, чтобы никто ничего не сломал. Немножко ушибленная задница не считается. Так что мы сидели на полу, среди обломков стула и счастливо ржали. Несколько по-дурацки, но какая кому разница? Смешно же, упасть со стула в такой момент! Нет, в Голливуд такой кадр не возьмут. Хреновые из нас злодеи.
Снобское лордство считал так же, если верить насмешливому блеску его глаз. Впрочем, если верить стояку… но разве из лордство будет обращать внимание на такие мелочи?
И как он умудряется выглядеть высокомерным ублюдком, даже вися на цепях? Загадка природы. Может, дело в белоснежной рубашке и часах за черт знает сколько тысяч баксов? В запонках с черным сапфиром? В двадцати поколениях снобских лордов? А, плевать!
– Ты знаешь, что такое классовая ненависть, caro?
– Ага, – хмыкнул он, лениво поглаживая меня по спине. – Сейчас – понимаю.
– Вот. Я научу тебя делать революцию и петь марсельезу.
Мы снова заржали. Ну а что? Если мы дуэтом споем марсельезу, лорд точно раскошелится. От шока. И ужаса. Потому что таких психов больше нигде нет! Мы – самые-самые!..
Вот только синие киты… как я могла забыть о синих китах! Ай, нехорошо. И тем более нехорошо забывать о лорде. Что-то он слишком парадно одет для нашего мероприятия.
– Отпусти меня, caro. И дай твои напульсники, – я огладила его запястье, затянутое в черную потертую кожу с заклепками и колечками.
– Но мы же не оставим их какому-то там лорду? Я к ним привык.
– Не оставим.
Ухмыльнувшись, он вскочил на ноги и подал мне руку. Разумеется, не преминув прижать меня к себе, стоило и мне подняться. А я потянула его за руку.
– Ваше лордство уже соскучилось?
* * *
5
Лорд сверкнул глазами, но не ответил. Ну да, у него же кляп. И ладно. Вряд ли он сейчас скажет что-то вежливое, не так ли?
Взяв первый поданный мне кожаный наруч, я привстала на цыпочки, собираясь застегнуть его на лордовом запястье. Но передумала.
– Ты права, это не стильно, аморе миа, – задумчиво протянул caro и, отойдя к верстаку, раскрыл лежащий там чемонаданчик.
Лорд, разумеется, перевел взгляд туда. Дернулся. Что-то просипел – явно матерное, я была права!
Я тоже посмотрела на caro. Изумительное зрелище, и чем лорд не доволен? Caro прекрасен! Как он двигается! А как ему идет черный армейский нож, который он несет мне! И второй, заткнутый за пояс (в ножнах, разумеется), тоже отлично сочетается с татушками и по-пиратски повязанной баданой. Когда только успел!
– Спасибо, caro, – отдав обратно наруч, я взяла нож, проверила его остроту на рукаве лордской рубашки. – Хороший ножик, – улыбнулась я.
В самом деле хороший. Батист режет легко и незаметно. Рубашка тоже была хороша, но искусство требует жертв. И ремешок кляпа нож режет просто отлично.
– Не дергайся и не говори под руку, красавчик, – вынув кляп, я бросила его на пол и протянула руку в сторону. В нее тут же вложили бутылочку с водой, маленькую, на треть литра. – Хочешь?
Сглотнув, он медленно опустил ресницы. Как хорошо действует на высокомерных снобов лезвие, касающееся рубашки на груди. Мне нравится.
– Вот так бы сразу, – я погладила его лезвием плашмя.
Он напрягся, снова сглотнул. И на миг прикрыл глаза, когда его губ коснулось горлышко бутылки. А я поила его и любовалась – напряженными мышцами плеч под белоснежным батистом, двигающимся кадыком и капельками воды, сползающими по мощной шее. Отбросив пустую бутылку, я собрала эти капли губами и провела языком по тонкой коже там, где отчаянно бился пульс.
Лорд рвано вдохнул и подался ко мне, натянув цепь.
За моей спиной выразительно хмыкнули.
– Хочешь его трахнуть, amore mia? – поинтересовались тоном беса-искусителя.
– Хочу. А ты? – я снова коснулась губами светлой кожи, впитывая мелкую дрожь напряжения.
– Разумеется. Но я готов уступить тебе первенство.
– Чертовы извращенцы, – прошипел лорд, но тут же заткнулся и замер, почувствовав шеей уже не мои губы, а лезвие ножа.
– Хамишь, парниша, – я заглянула ему в глаза. – А я от хамства нервничаю и руки дрожат. Ты хочешь, чтобы у меня дрогнула рука?
Он промолчал, только сжал губы.
– Не слышу ответа, – я чуть усилила нажим. Самую малость, чтобы не повредить кожу.
– Не хочу, – выдавил лорд.
– Нет, красавчик. Это все еще хамство. Обращайся ко мне «мадонна», тогда, быть может, рука и не дрогнет. Ты понял?
– Да, мадонна.
О, какое изумительное бешенство я слышала в его голосе! Ледяное, тяжелое, обещающее мне все страдания этого мира! Прелесть, просто прелесть!
– Хороший красавчик, – я снова погладила его по щеке лезвием плашмя и стерла пальцем капельку пота, выступившую над верхней губой. – Будешь послушным и милым?
– Да, мадонна, – и где он в этих словах нашел рычащие? Но ведь нашел! И прорычал. Мастерство не пропьешь!
– М-м, у тебя уже неплохо получается, красавчик. Еще немножко, и мы сможем дружески побеседовать…
Я почти мурлыкала, аккуратно разрезая его рубашку вдоль рукавов. Страх и напряжение милорда были невероятно сладкими! А его дрожь! Вот правда до манжет рубашки я так просто достать не смогла, роста не хватило.
– Сaro, помоги мне, – я обернулась к нему, уже успевшему занять удобное место в партере, то есть очередной древний стул.
– Конечно, amore.
Он оторвался от чистки и без того идеальных ногтей армейским ножиком. Оглядел картину, каким-то чудом удержался от ухмылки… ну да, я знаю, что рядом с этой махиной, которая лордство, я кажусь совсем маленькой. Он – сто девяносто пять, я – сто семьдесят три на шпильках, будь они неладны. Надеюсь, сaro не принесет мне табуреточку, морда пиратская.
Но нет, от подъебки он удержался. Что-то там похимичил с лебедкой, так что цепь немного спустилась.
Лорд выдохнул и пошевелился, пытаясь расслабить руки.
– Я разрешала? – я глянула ему в глаза, холодно, без намека на улыбку.
Он целую секунду молчал, сверля меня взглядом, но все же ответил:
– Нет… мадонна.
– Смирись, красавчик. Здесь ты ничего не решаешь, – почти мягко сказала я.
Он не ответил, лишь сжал зубы и не шевелился, пока я резала манжеты его рубашки и отбрасывала тряпку в сторону. Свои часы за черт-знает-сколько-баксов, полетевшие на пол и отброшенные моей туфелькой в сторону, он проводил непроницаемым взглядом. Зато, когда я огладила его обнаженную руку лезвием плашмя, вздрогнул и рвано выдохнул. А я отступила на шаг, чтобы удобнее было любоваться на дело рук своих.
Он был чертовски хорош. До неприличия. Именно так, напряженный, скованный, полуголый, возбужденный и злой, как шершень. Честно говоря, я немножко его боялась, и от этого злилась. Адреналин бурлил в крови, толкал на новые безумства. К примеру, еще чуть поиграть…
Но сначала закончить начатое.
– Напульсники, caro, – велела я. – И придержи красавчика.
О, каким взглядом лорд одарил мафию, приближающуюся вразвалочку, со злодейской ухмылочкой! Мог бы – убил бы. Голыми руками.
– У, какой грозный, – прокомментировал caro, обходя лорда сзади и прижимаясь к нему всем телом.
Страстное объятие – и ласкающий яремную вену нож. Хотя, если верить выпуклости на джинсах caro, лорд сейчас ощущает не только холодное лезвие, но и кое-что горячее.
– Шкуру спущу, – прошипел лорд, прикрывая глаза.
Последний рубеж обороны или он усыпляет бдительность? Скоро узнаем.
– Я уже боюсь, – хмыкнул caro и, опустив ладонь на пытающийся вырваться из тесных брюк член лорда, резко прижал его к себе.
Лорд распахнул глаза, замер на миг и едва слышно шепнул:
– Больной ублюдок.
– Кто-то обещал дать мне трахнуть красавчика первой, – я коснулась губ лорда пальцами, обвела их по контуру.
Горячие. Нежные. Так и хочется попробовать их на вкус. Интересно, он меня не укусит? И дотянусь ли я без табуреточки, если он не наклонится?
Разумеется, я попробовала. И он даже меня не укусил! Правда, не ответил, только зажмурился и дрогнул. Стойкий, стойкий оловянный солдатик!
Видимо, от шока лорд даже позволил мне надеть на себя напульсники и пристегнуть их к цепям, а наручники снять.
Зрелище определенно стоило риска, особенно когда я подтянула обратно цепь, чтобы лорду пришлось вытянуть руки – вверх и немного в стороны. Сaro так от него и не отошел, продолжал прижимать к себе и ласкать лезвием ножа. Это добавляло картине сюрреализма и огня. Но все еще кое-что оставалось лишним.
* * *
6
Для начала – ремень в брюках лорда. Вручив caro нож, я неспеша расстегнула ремень, сложила его пополам и огладила лорда по груди. Честно говоря, я ожидала очередной «бешеной суки», но дождалась лишь на миг прикрытых глаз и едва слышного шипения сквозь сжатые губы. Вот так фиг разберешься, от злости или от чего другого. Может, лорду так нравится, как caro вырисовывает холодные узоры на его спине? Вряд ли узоры кровью, все же caro слишком эстет и не любит портить роскошный материал…
Еще раз проведя сложенным ремнем по груди и животу лорда, послушав его неровное дыхание и полюбовавшись яростными взглядами, я повесила ремень ему же на плечо и напомнила caro:
– Сначала он мой.
Сaro глянул на меня туманным взглядом, но отдал нож и, прежде чем вернуться в партер, потерся щекой о плечо лорда и ущипнул его за сосок. Сильно, так что лорд опять зашипел, а сосок покраснел.
Лорду явно хотелось высказаться на тему больных ублюдков, но он почему-то сдержался. Неужели стойкий оловянный солдатик решил объявить нам бойкот? Ой, зря! Потому что мне нравится, как он ругается. И как стонет. Даже не знаю, что больше.
Я повторила за сaro, только сначала зубами, а потом – языком, нежно. Лорд дрогнул, но не издал ни звука, зараза этакая. Ну и ладно, мы только начали!
Следующий узор на его теле рисовала уже я – лезвием плашмя, спиралями вокруг сосков, змейкой по груди и по животу, остановив лезвие строго над поясом его брюк. Лорд замер, почти не дыша и глядя куда-то поверх моей головы. Если бы брюки не топорщились, я бы, может, и поверила, что ему все равно. Но… плохо у мужчин с конспирацией, очень плохо.
– Ну что, красавчик, продолжим мерлезонский балет, или ты созрел позаботиться о синих китах? Гринпис ждет, – напомнила я о цели нашего милого развлечения, аккуратно срезая золотистые волоски ниже его пупка.
– И вы меня отпустите? – вот даже не знаю, чего в его голосе было больше, сарказма или тщательно скрытого разочарования.
– Ну… – я надрезала пояс его брюк, совсем легко царапнув при этом кожу.
Лорд замер, не дыша, и лишь когда я отодвинула лезвие, вдохнул.
– Миллион баксов, и ты прямо сейчас перестанешь баловаться с острыми предметами.
– Ну… не годится, – подняв взгляд от выпуклости, которую так и хотелось погладить ножиком, я улыбнулась ему в лицо. – Миллиона китам не хватит. К тому же, я не наигралась. Ты мне нравишься, красавчик. У тебя изумительно гладкая кожа. Сделаем тату? – место для тату, в подвзошье, я обозначила невесомым уколом лезвия.
– Плохая идея, – по его груди сползла капелька пота, но вот голос не дрогнул.
– Ты забыл о манерах, красавчик. Я недовольна, – продолжая смотреть ему в глаза, я чуть сильнее надавила лезвием и нежно-нежно улыбнулась.
– Мадонна, – выдавил лорд, раздувая ноздри, но не решаясь даже толком вздохнуть.
– Ай-ай, совсем невежливо, а еще лорд! – я провела лезвием вниз, не касаясь кожи, лишь делая надрез на ткани.
– Прошу прощения, мадонна, – смесь страха и ярости в его тоне была сладкой, как лучшая травка. И такой же улетной.
– Итак, возвращаясь к нашим китам. Пятнадцать миллионов, и ты сохранишь самое ценое.
– Ты не посмеешь, – опять рычание.
– Ну что ты за упрямый идиот, а? – я покачала головой и сделала еще один надрез на его брюках. – Разве не знаешь, что с психами спорить опасно? Тем более, когда у психов в руках острые ножики. Я же не выпущу тебя, пока не получу всего, что хочу.
– Бешеная сучка… – выдохнул он, но тут же исправился, едва почувствовал лезвие на внутренней стороне бедра, прямо у яичек: – Мадонна… убери нож, пожалуйста.
– Хм… мне нравится, как ты просишь. Еще разок?
– Пожалуйста, мадонна, – повторил лорд. – Убери нож, и поговорим, как разумные люди.
– Не вижу тут ни одного разумного человека, – я нежно провела ножом снизу вверх, распоров, наконец, пояс его брюк. – Упс. Что-то упало, – я проводила взглядом некогда дорогущие штаны от Бриони, сейчас жалкой кучкой валяющиеся вокруг стоп лорда.
– Твою мать! Прекрати сейчас же! – я бы поверила, что он всерьез, если бы не дрожь в голосе и стояк в трусах. Пока еще не упавших, но это ненадолго.
– Нехороший красавчик, – покачала головой я. – Никакого смирения. Ты же добрый католик… или злой протестант? Короче, не по-христиански ты себя ведешь. Придется тебя наказать.
– Два миллиона… мадонна, – добавил он, встретив мой ласковый взгляд.
– Иудей, – с сожалением вздохнула я. – Простите, милорд, я не хотела оскорблять ваших религиозных чувств.
– Черт, – он прикрыл глаза, когда я оттянула лезвием резинку его боксеров. – Если ты меня убьешь, то не получишь ни гроша.
– Какая досада. Синие киты этого не переживут. Или переживут? – я задумчиво повела ножом вниз, разрезая плотный трикотаж.
– Маньячка психованая. Тебе лечиться надо.
– Надо, ага, – я довела лезвие до конца, по правому бедру. Крупный, ровный и великолепно торчащий строго вверх член вырвался на свободу, а боксеры упали. – Ты неправильный иудей, надо сделать тебе обрезание.
– Тебе светит электрический стул, детка.
– Он не светит, он греет. У тебя плохо с физикой, красавчик, – я наконец приласкала его член, разумеется, лезвием плашмя.
Лорд задохнулся и замер, прикрыв глаза.
– Пожалуйста, – на этот раз тон куда больше подходил для просьбы. Хрипловатый такой, проникновенный. – Убери нож, прошу тебя, мадонна.
– Не-а, – я повторила ласку, любуясь напряженным прессом. Вот они, кубики! Все восемь штук, как на подбор. И остальные мышцы очень красиво проступают, хоть рисуй его. – Ты очень красивый, ты же знаешь, самонадеянный ублюдок?
– Да, мадонна.
Я тихонько и, подозреваю, немного безумно рассмеялась. Безумно – потому что до меня наконец дошло: отступать уже некуда, придется довести дело до конца. Даже если я сейчас отпущу сукина сына с извинениями, не простит. Слишком он сейчас обнажен. Не телом, нет. Он показал мне свой страх, и не только страх. А такого сукины лорды не прощают.
* * *
7
Я вздрогнула, почувствовав спиной горячее тело caro. Он приблизился совершенно неслышно, обнял меня – молча – и нежно потерся губами о шею. Невольно улыбнувшись, так сладко и тепло было его касание, я прижалась к нему еще теснее и прямо посмотрела в затуманенные глаза лорда.
Он ждал, балансируя на тонкой грани между бешенством и жаждой. Я видела, как быстро пульсирует жилка на его шее, как подрагивают крылья носа, жадно втягивая мой запах. Чувствовала его внутреннюю дрожь и готовность… к чему? Задоминировать всех вокруг, едва я дам слабину? О, это он запросто. Это у него в крови. Но не сегодня, нет.
– Сaro, – шепнула я, не отрывая взгляда от широко распахнувшихся глаз цвета Тауэрских камней. – Дай мне что-нибудь…
– Ромашку? – я кожей почувствовала его ухмылку.
Я кивнула. Лорд сжал челюсти и весь напрягся, словно это могло ему чем-то помочь. А caro хмыкнул вслух и отошел к волшебному чемоданчику.
– Ты что-то имеешь против цветов, красавчик? – я стянула с плеча лорда ремень, снова погладила лезвием мощный торс, остановив острие в подвзошье.
– Имею.
– Какая досада, – я покачала головой. – Ты снова хамишь, парниша. А я этого не люблю. Хм… ты даже не собираешься извиняться?
– Не собираюсь. Мадонна, – в его голосе не было не капли смирения. Чистый вызов, ну и как я могла его не принять?
– Ты сам нарвался, – на сей раз я провела лезвием вверх, от низа его живота до подбородка, заставив его поднять голову и даже привстать на цыпочки. – Плохой, плохой красавчик.
И резким броском послала нож в ближайшую стену. Не то чтобы я метаю ножи, как миссис Смит, но уж чтобы попасть с четырех шагов в деревяшку размером три на три так, чтобы нож красиво вонзился, меня хватит – спасибо мафии за уроки.
Лорд машинально проследил взглядом полет ножа, сглотнул с видимым облегчением, и хрипло прошептал уже привычное:
– Бешеная сука.
– О, как ты прав, красавчик, – я одарила его сияющей улыбкой, сложила ремень пополам… но сукин сын уже смотрел не на меня, а за мою спину.
– Оба вы…
Я без замаха ударила его по губам ладонью, и только тогда обернулась на caro. Он снова подошел бесшумно, и теперь стоял в паре шагов позади меня, демонстрируя лорду пробку с ромашкой на конце. При этом выражение его лица не оставляло сомнений в том, что он непременно пустит ее в дело, причем с преогромным удовольствем.
Нежно улыбнувшись сaro, я обошла лорда и без предупреждения ударила ремнем по округлой крепкой заднице. Для начала – совсем легко. Но эффект! Лорд взрогнул, дернул цепи и заковыристо выругался на смеси английского, итальянского и немецкого.
– Нежная фифочка, – сочувственно хмыкнул сaro, на что получил новую порцию мата.
Доругаться я ему не позволила, хоть и немножко заслушалась. Такая экспрессия! Но мне больше нравится, когда лорд замолкает на полуслове, ощутив новый удар, и машинально дергает цепи. Мышцы на спине и руках бугрятся, вдоль позвоночника выступает пот. А поперек совершенных ягодиц наливается розовая полоса. Пока лишь розовая…
Так хочется провести по ней ладонью!..
А, собственно, почему я должна себе отказывать? Еще чего!
От прикосновения моей ладони к ягодицам, и губ – к спине между лопаток – лорд замер и тихо, едва слышно застонал. А меня от этого стона окатило волной возбуждения, настолько обжигающей, что я едва не забыла обо всем на свете. Но едва же не считается, правда?
Прикусив кожу на его лопатке и вырвав еще один то ли выдох, то ли стон, я отступила на шаг, полюбовалась на пока еще гладкую и светлую кожу – и ударила снова. На этот раз сильнее, оставляя на спине лорда заметную полосу.
Лорд рвано выдохнул и запрокинул голову.
Я ударила снова – вторая полоса, третья, десятая… И хриплые стоны, полные эмоций – унижения, боли, предвкушения, наслаждения…
– Чертовски красиво, – вывел меня из транса севший голос caro. – Мадонна, ты прекрасна, ты знаешь?
– Знаю, – мой голос тоже сел, а взгляд не мог оторваться от расчерченной алым, вздрагивающей от дыхания спины и от рук, вцепившихся в цепи. – Дай мне…
У меня из рук забрали ремень и вложили ромашку. От ощущения горячего мужского тела рядом я сама чуть не застонала, так хотелось прижаться к нему, приянуть его руку себе между ног…
Наверное, caro слышал мои мысли. Жесткие пальцы нырнули мне под юбку, задрав алый шелк, погладили горячо пульсирующий бугорок, скользнули дальше. Я не удержалась, застонала, сама потерлась спиной о грудь caro, прижалась ягодицами.
– Мадонна, – тихо выдохнул он мне в плечо.
– Иди ко мне, – так же тихо позвала я.
Спина лорда напряглась, он обернулся через плечо – прикусив губу, раздувая ноздри. Ни капли смирения, одна лишь жажда. Убийства? Или чего-то другого?
Когда caro вошел в меня, я снова застонала, так это было сладко. А уж прижаться грудью к спине лорда, обнять его за живот, ощущая его рваное дыхание – сумасшедший улет! И как только я сумела не забыть о том, что собиралась сделать?
Ощущая медленное скольжение во мне, я огладила горящие лордовы ягодицы, провела пальцем по ложбинке и надавила. Он выругался сквозь зубы, напрягся, как натянутая струна. Но через мгновение расслабился, откинул голову и лишь хрипло стонал, когда я ласкала его пальцами в такт движениям сaro. Сначала – пальцами, а потом облизала ромашку и резко, сильно ею надавила. Лорд выгнулся, застыл… и лишь через несколько мгновений выдохнул.
А меня захлестнуло какой-то бешеной смесью эмоций и ощущений, я задрожала… и мир рассыпался, завертелся…
Я бы, наверное, упала, если бы сaro не держал меня. Все такой же твердый и горячий, он снова толкнулся во мне…
– Не смей кончать, больной ублюдок, – выдохнула я.
И сaro тихо-тихо засмеялся, мягким горловым смехом. Потерся о мое плечо щекой неспешно, почти расслабленно.
– Это ты мне или ему, мадонна? – в его голосе сейчас можно было купаться, как в джакузи с гидромассажем. Или как в шампанском.
– Обоим, – мой голос тоже был неприлично довольным.
– Твою мать, – разбил нашу идиллию лорд; его голос сипел и подрагивал, вот только не знаю, от чего больше: от злости или от неудвлетворенности. – Развяжи меня.
– Он слишком много разговаривает, – проворковал сaro мне на ушко и толкнулся.
– Слишком, – согласилась я. – Хочешь его?
– О, ты уже готова поделиться…
– Может быть, может быть.
– Сукины дети, хватит! Развяжите меня!
– Если ты готов… сaro, не отвлекай меня! Если ты… короче, пятнадцать лимонов, и ты свободен.
– Да идите вы!
Я восхитилась. И как ему удается оставаться на всю голову лордом даже с ромашкой в заднице? Загадка природы!
– Может быть, отпустим его, сaro? Прямо так. В центре Нью-Йорка. Устроим акцию в поддержку синих китов. Как думаешь, сколько нам заплатят за представление?
– Хм… если дать объяву в фейсбуке и инсте… думаю, пятнадцать лимонов Гринпис получит.
– Ублюдки!
– Ага, больные на всю голову, – согласился caro. – И ты идиот, если в этом сомневался. Ну что, готов раскошелиться?
– Да идите вы! Ни гроша вы не получите, ни вы, ни, ваши гребаные киты!
– Опять хамит, – я покачала головой и отстранилась от сaro, едва удержавший от разочарованного стона: без него было холодно и пусто. – Он твой, сaro.
* * *
8
Того, что случилось дальше, я определенно не ожидала. То есть я понимала, что caro его трахнет, но чтобы так жестко… Лорд сопротивлялся так, словно в него бес вселился, и если бы не цепи, черта с два бы caro его заломал… наверное… Больной ублюдок даже нож отбросил в ту же стену, где торчал мой. Предпочел ставить лорда раком голыми руками. Адреналиновый наркоман, мать его!
И я тоже. Наркоманка. Адреналиновая.
Я не сумела отвести взгляд, когда лорд оказался прижатым к полу, а caro позади него, со спущенными штанами и презервативом в руке. И оба, мать их, смотрели на меня – один с торжеством, а второй… разобрать, что было во взгляде лорда, кроме жажды убийства, я не смогла. Но что-то определенно было. И в его низком стоне, когда caro вытащил чертову ромашку и толкнулся сам…
Стоны, в отличие от слов, обманывать не могут. Чертову ублюдку, который лорд, это нравилось ничуть не меньше, чем caro. И то, что caro его имеет, и то, что я на них смотрю. А когда я опустилась на колени рядом и положила руку на белобрысую голову, он потерся. Не зашипел, не выругался, не укусил – а потерся щекой о мою ладонь, и снова застонал…
Черт, я… мне… мне тоже хочется… только я сама не понимаю толком, чего именно! Или понимаю?..
– Не смей кончать, больной ублюдок, – шепнула я, вцепившись в волосы лорда и приподняв его голову.
На меня глянули совершенно туманные и невменяемые глаза. Кому-то сорвало крышу, и это была не я. И даже не caro, хотя наличие у него крыши всегда было под сомнением. Но чтобы лорд?
Чтобы лорд так просто сдался, даже если крыша улетела нафиг?
– Черта с два, – ухмыльнулся он, а я…
Да, я задохнулась от возмущения. Как?! Сукин сын даже сейчас пытается доминировать?!
– Черта с два, красавчик.
Вскочив на ноги, я метнулась к волшебному чемоданчику, нашла там резиновое кольцо и, довольная собой, обернулась. Отсюда, с полудюжины шагов, эти двое выглядели еще невероятнее. Несмотря на то, что лорд безо всяких сомнений был снизу, они все равно дрались! Сукин сын и не думал сдаваться. Вот же!.. Ну, у тебя еще все впереди, красавчик. Ты еще станешь шелковым!
– Подними его, – велела я.
Caro хмыкнул, вбился в лордову задницу со всей силы и дернул его за волосы. Я едва успела нажать кнопку лебедки – пока сукин сын не вывернулся и не попытался придушить caro собственной цепью. Кажется, чуть перестаралась. Лорда вздернуло вверх, цепи натянулись, он повис на вытянутых руках. Ну, не совсем повис, он все еще оставался на коленях – а caro в нем.
– Когда я говорю, красавчик, надо слушаться. И отвечать «да, мадонна», – я погладила его по щеке и по губам резиновым колечком, нежно улыбнулась. – Ты понял?
Лорд одарил меня презрительным взглядом, даже губу вздернул, как рассерженный зверь. Правда, высокомерия ему поубавил очередной толчок сзади и смуглая рука, огладившая лордов стояк.
– Будешь хорошим мальчиком, позволю тебе что-нибудь. Может быть.
Мне пришлось наклониться, чтобы надеть ему на член колечко. Зато теперь не кончит, пока я не позволю.
– Сучка, – прокомментировал лорд.
– Я знала, что тебе понравится, красавчик.
Я опустила руку поверх ладони caro, ласкающей его член. Глаза лорда снова затуманились, он резко выдохнул и зажмурился.
– Извращенец, – шепнула я ему в губы и поцеловала.
Он проупрямился мгновение, не больше. Зато как ответил! Жадно, словно ждал этого поцелуя целый век. А я, забыв нафиг про глупое стеснение, ласкала его напряженное тело – и его, и caro. Ощущать их обоих, таких разных, было… да, это было – полный снос крыши! Лорд опять стонал в голос, вздрагивал в такт движениям caro и ловил губами то мои губы, то скулы, то пальцы… А я пыталась вспомнить причину, по которой мне нельзя вот прямо сейчас снять колечко, оседлать лорда – и пусть весь мир катится к чертям собачьим!..
Кажется, причиной были синие киты? Киты…
Ладони caro, задравшие мою юбку и притиснувшие к каменно-горячему члену лорда, сбили меня с мысли. Зато навели на другую, куда более актуальную. Правда, отрываться от горячего обнаженного тела не хотелось, но чего не сделаешь ради синих китов!
– Мадонна! – тихо и ломко позвал лорд, стоило холодному воздуху оказаться между нами.
Я замерла, не веря своим ушам и глазам.
И куда только делась лордовская гордыня? Куда делся доминант, считающий себя бессмертным? Не иначе, черти унесли.
Искушение поверить было очень велико, но я его преодолела. Слава и хвала мне!
То есть я отмерла через четверть секунды, ударила лорда по губам:
– Я не разрешала тебе говорить, – и скользнула взглядом ему за спину, к caro.
От того, какое у него было лицо, я чуть не задохнулась. Вдохновенное, нежное, немного безумное и… счастливое. Больной ублюдок. А как он обнимает и ласкает чертова лорда! Еще немного, и я начну ревновать. Или – не начну. Я же знаю, что он мой. Всегда. С кем бы он ни был.
А вот лорд… сегодня у нас вечер открытий. И мне крайне интересно, смирится он или опять станет доказывать свою альфасамцовость. И, пожалуй, я даже немножко разочаровалась, когда он лишь на миг прикрыл глаза, словно в знак согласия. Но торжества было больше, да. Приручить сукина сына, заставить умолять, что может быть слаще?
То есть наверняка могло, и я собиралась это попробовать. Прямо сейчас.
Для начала я, встав, скрепила запястья лорда между собой – карабином, который он при всем желании не смог бы расстегнуть сам. Затем ослабила цепь, позволив ему опустить руки, шагнула к нему – и запустила обе руки ему в волосы, заставляя поднять голову. Заглянула в туманные глаза, провела большим пальцем по губам. И сама едва не застонала, когда он приоткрыл рот, впуская мой палец и касаясь его языком.
– Ты будешь послушным?
Кивнув, он поднял на меня плывущий взгляд. В нем не было ни капли вызова, лишь жажда, покорность и… нежность? Ох, боже мой, как же это сладко и… пьянит сильнее, чем коньяк!
Улыбнувшись, я погладила его по лицу. Он весь подался навстречу, ладонями скользнул по моим ногам, словно хотел обнять.
– Можешь сказать вслух, – шепнула я.
– Я… буду послушным, мадонна, – в его голосе чувствовались отголоски проигранного боя.
– И сделаешь все, что я хочу.
– Да, мадонна. Все, что ты хочешь.
Взяв его обеими руками за голову, я склонилась к его губам, коснулась их дыханием – с торжеством ощущая, как он стремится ко мне, ластится, как он ждет касания моих губ. Невероятно, безумно сладко!
– Синие киты ждут пятнадцати миллионов фунтов, – в тон ему, нежно и проникновенно напомнил caro.
– Пятнадцать миллионов, красавчик. Я хочу пятнадцать миллионов прямо здесь и сейчас, – повторила я, все так же почти касаясь его губ.
Повисла тишина. Показалось, даже вечерние птицы за окном заткнулись, словно зрители телешоу в самый напряженный момент. Мне безумно хотелось взглядом попросить поддержки у caro, но нельзя, нельзя! И торопить нельзя, даром что адреналин в венах бушует так, что я едва могу стоять неподвижно. А лорд, мать его, смотрит прямо мне в глаза, и я вижу – сукин сын просчитывает, выйдет ли поторговаться… нет, не разрывай контакт, не закрывай глаз, чертов ты лорд!..
* * *
9
– Да, мадонна, – он все же закрыл глаза, всего на один удар сердца, а когда открыл – ни следа базарного торга в них не было. Одна лишь просветленная обреченность. – Раз ты этого хочешь.
Мое сердце остановило и рухнуло вниз, а потом воспарило, едва не вылетев куда-то в облака. По всему телу разлилась жаркая истома, колени ослабли. Мне пришлось схватиться за плечи лорда, чтобы не упасть…
Британские ученые констатировали первый в моей жизни оргазм без прикосновения. Научный факт, мать его!
А когда caro тоже глухо застонал, вжимаясь в лорда и изливаясь в него, и лорд – почти в тон ему, и плечи под моими ладонями вздрогнули, меня накрыло второй волной наслаждения. До дрожи. До прикушенной губы. До искр перед глазами.
Черт… кто бы мог подумать, что так вообще бывает? Что можно кончить только от того, что некий сукин сын послал на хер свой гиперконтроль… сдался… на мою милость… и я могу сделать с ним все, что захочу – без подвохов, троговли и попыток рулить. С ума сойти!
Я очнулась от поцелуя. Нежного, жадного. Он словно пил мое дыхание и мое удовольствие, и я поверила – для него нет ничего важнее…
Для меня тоже нет ничего важнее. Синих китов, а не того, о чем вы подумали!
Так что я разорвала поцелуй, заглянула в распахнувшиеся настежь, потемневшие до черноты глаза – и, приложив палец к горящим, сладким губам, шепнула:
– Хочу.
Лорд вздрогнул и со стоном подался за мной, едва я выпрямилась и шагнула назад. Но ничего не потребовал. Даже не попросил. Лишь следил за мной, рвано дыша, прижимаясь спиной к caro и бездумно лаская скованными руками его запястье на своем животе.
Мне было трудно. Нет, чертовски трудно найти смартфон в кармане брошеного на древний буфет пиджака. Не то чтобы он был спрятан. Просто мой взгляд никак не хотел отрываться от этих двоих мужчин. Моих мужчин. Но я справилась! Даже не уронила смарт, хотя пальцы дрожали, коленки подгибались, и безумно хотелось утащить их обоих на матрас и позволить им…
Ох, мамочки, что мне хотелось им позволить! И сделать самой!.. Кто-то здесь – мартовская кошка, и это – неоднократно подтвержденный британскими учеными факт!
Не знаю, каким чудом, но я вспомнила еще один научный факт: нет такого преступления, на которое не пойдет капитал ради кровных пятнадцати миллионов фунтов. Ну или такого коварства. Поэтому я сделала крюк и вытащила из стены свой ножик. Мне показалось, или в затуманенных желанием глазах лорда промелькнуло восхищение? Ну… будем считать, что не показалось. Мне нравится, когда он мной восхищается.
– Итак, мой красавчик, синие киты на связи, – я вложила смарт в ладони лорда, а лезвием ножа приласкала его ключицу.
Он прикрыл глаза и на миг замер, ощутив холодный металл. А потом снова глянул мне в глаза – и там определенно плескалось восхищение.
– Номер вашего счета, мадонна, – это прозвучало почти как «я весь твой, трахни меня».
– Конечно, мой хороший, – я достала из потайного кармашка в платье бумажку с цепочкой цифр. Разумеется, одной рукой. Оставлять лорда с телефоном и без ножа у горла дураков нет.
Что характерно, сукин сын ни разу не сбился, когда вводил пароли в банковский кабинет онлайн. Штук десять или двенадцать. И это – с ножом у горла, членом в заднице и собственным каменным стояком. Моя очередь восхищаться, не так ли?
Но не слишком долго. Мало ли, что он там напишет, даже под присмотром caro.
– Дай сюда, – я забрала смарт, едва взгляд лорда упал на бумажку с номером.
К моему удивлению, смарт мне отдали легко, чуть ли не удовольствием. И ничего лишнего никому не написали.
А теперь – ввести сумму и номер счета… ох, мать моя женщина, сколько же там цифр на счетах лорда? Я до стольких считать-то не умею! Кажется, маловато мы запросили для синих китов, маловато. Надо поменять сумму. Лорд точно не обеднеет, а китам – нужно!
Я отправила запрос на подтверждение перевода и нежно погладила лорда по щеке. Он улыбнулся этак… ну ладно, скорее открыто, чем с провокацией. Как было его не поцеловать? И не приласкать еще неможко? Боже, он так сладко стонал и вздрагивал от касаний моего ножа и моих губ!..
И тут зазвонил смарт.
Я вздрогнула, сердце рухнуло куда-то в пятки. Хорошо, что caro вовремя накрыл мою руку с ножом своей, а то могла бы порезать лорда.
Черт! Поздно трусить! И не надо было так отвлекаться от дела синих китов! И вообще, с чего я ожидала всего лишь эсэмэски? Наивная! Это же миллионы фунтов, безопасность, мать их!
Глянув на экран, я облегченно выдохнула: этого напыщенного седого джентльмена я знала. Управляющий банком на Каймановых островах. Одним из банков, где лорд Говард прячет свое бабло от загребущих лап налоговой. И я, кстати, тоже.
Все нормально. Нам совершенно не о чем тревожиться.
– Ответь.
На всякий случай я чуть сильнее прижала лезвие, сильнее, чем нужно – над ключицей выступила капелька крови. Скулы лорда залил румянец, пульс забился еще быстрее. А когда я опустила выразительный взгляд на его торчащий член, лорд раздул ноздри и тяжело сглотнул. Лорд смущается? Или ему так же, как и мне, нравится ситуация: разговаривать с управляющим банком голым, скованным, с ножом у горла и сидящим на чьем-то члене? О, милорд знает толк в развлечениях.
– Лорд Говард, – а вот голос не дрогнул.
– Хоук. Двадцать миллионов, милорд?
Лорд бросил на меня короткий и выразительный взгляд, но без заминки ответил:
– Двадцать миллионов фунтов, Хоук. Оформи как благотворительность.
– Перевод сделан, милорд. Хорошего вечера.
– И тебе, Хоук.
Нажав отбой, лорд… засмеялся, откинув голову на плечо caro и нервно жмурясь. Сукин сын! Сукин… сын… Я засмеялась тоже. До слез, мать его! Истерика? Может быть, может быть. У Бонни тоже, но он смеялся совсем тихо, касаясь губами виска лорда и прикрыв глаза.
Едва успокоившись, я запустила пальцы в гриву Бонни и поцеловала лорда. В губы. Очень, очень горячо. Мне ответили не менее жарко, застонали – оба, почти в тон… Бог мой, как же сладко!
– И что теперь, мадонна? – с вызовом, а может быть и с надеждой спросил лорд, стоило мне оторваться от его губ, чтобы вдохнуть. – Отпустите меня?
– Глупый вопрос, – едва слышно шепнул Бонни, ласкаясь щекой к моей ладони.
– А ты хочешь? – так же тихо спросила я.
Не то что я готова была отпустить лорда, но… Не знаю. Синие киты получили свое, похитившим милорда психам самое время драпать, чтобы спасти свои задницы, но… но!
– Нет… мадонна, – мягко сказал лорд, глядя мне в глаза.
Мне показалось, или он во мне не уверен? Глупо.
– Это хорошо, красавчик, потому что я не собираюсь отпускать тебя.
Caro прижмурился довольно, как сытый кот, но не прокомментировал. Удивительное чувство композиции. Чертов режиссер!
– Совсем не собираешься? – в глазах цвета Тауэерских камней сверкнули золотые искры.
– Совсем. Мне нравится играть с тобой, – я обвела пальцем его губы.
– Ты сумасшедшая. Вы оба сумасшедшие, – чувствовать пальцами его слова было… в общем, мне понравилось.
– Не может быть, до него дошло, – caro по-прежнему выглядел донельзя довольным.
– Не боишься нарушать обещания, мадонна?
О боже… как у него так получается? А, кажется, я уже задавалась этим вопросом раз сто… и задамся еще не меньше. Все же, как у него получается ерничать на словах, но выглядеть при этом настолько открытым и беззащитным? Словно передо мной не акула капитализма из первой десятки Форбс, а влюбленный мальчишка по имени Ромео? Не знаю… и не знаю, захотят ли британские ученые делиться своими теориями. Вообще делиться.
– Я тебе не обещала свободы, красавчик. Я очень внимательна к формулировкам, знаешь ли. Муж научил.
– А кто у нас муж?
– А муж у нас волшебник…
Я не успела договорить, как лорд подался вперед, закрыв мне рот поцелуем. А потом… было долгое и насыщенное потом. Милорд – здоровый бугай, я уже говорила, да? Какие к черту стулья, только надежный матрас, положенный прямо на пол… м… нет, о подробностях нашего «потом» я стыдливо умолчу. Разве что…
* * *
10
Я лизнула соленую и тепкую от капель крови розу и отбросила нож. А потом щедро плеснула на порезы виски.
Лорд дернулся, звякнув цепью, и глухо выругался Бонни в губы.
– М-м? – отозвалась я и слизнула немного виски, смешанного с кровью и потом.
Вкусно. И чертовски красиво: голый, прикованный к стене, на коленях, с исполосованной спиной и моим автографом на пояснице. Там же, где у Бонни. Я бы их сравнила, но Бонни занят – он обнимает лорда. Они слились, как сиамские близнецы грудь к груди, бедра к бедрам, губы к губам. Только лорд опирается о стену ладонями, а Бонни – спиной. Он держит лорда, чтобы тот не дернулся и не сделал автограф глубже, чем велит мое эстетическое чувство. Ну или чтобы не улетел раньше времени. Милорд и ножи… и это мы с Бонни тут психи?
Хотя, конечно, мы тоже. Мне нравится, как дрожит и тяжело дышит милорд, и как Бонни, склонив его голову себе на плечо, любуется мной. И нравится гореть и плавиться под его жадным взлядом. И пьянеть, хотя глоток виски – это несерьезно.
– Пожалуйста, мадонна, – чуть обернувшись, попросил лорд.
Губы искусаны, взгляд расфокусирован, и весь он – покорный, нежный, голодный… и точно уже кончил бы, если б не колечко. Да-да, милорд Благоразумие и острые предметы. Кто бы мог подумать!
– Тебе безумно идет, красавчик, – я коснулась губами лепестка, вырвав еще один голодный стон.
– Спасибо, мадонна… мадонна!.. – хриплая мольба, боже, как это звучит в его исполнении! Лучше любой музыки!
Оторвать ладонь от его бедра и губы от ямочки на пояснице было совершенно невозможно, наверное, это все виски виноват – что я пьяна и что опять его хочу.
– Да, мой сладкий?
Я проснунула руку между ним и Бонни, огладила оба члена, прижатые друг к другу – с наслаждением послушав два низких стона – и на мгновение остановилась.
– Не смей кончать, больной ублюдок, – еще бы я понимала, кому из них это говорю… наверное, обоим?
– Прошу тебя!.. – еще одна мольба, от которой я совсем теряю крышу.
Но первой ответила не я. Бонни скользнул вниз и взял его в рот. Лорд выгнулся, замер натянутой струной – тронь, и зазвенит…
Черт, как же мне нравится то, что они делают! И как же мне нравится вести ладонями по его бокам, по груди, прижиматься грудью к его горящей спине!.. Вот, я поняла, чего не хватает для полноты улета. Еще немного виски.
Отпив из бутылки, я вернула ее обратно к стене и дотянулась до губ лорда. Поцелуй со вкусом виски и крови, когда лорд ластится ко мне, когда он весь – жажда, необходимость… И прикусить его губу, поймать еще немного сладкой дрожи… Боже мой, полный улет!
– Прошу тебя, мадонна, – выдохнул он.
– Что? Что ты хочешь? – я не отрывалась от его губ, не могла бы, даже если бы мне пришла в голову такая дурацкая мысль.
– Тебя. Бонни. Вас обоих… пожалуйста…
Вместо ответа я опять его поцеловала и, нащупав карабин на его запястьях, расстегнула его – и потянула лорда на себя, обхватила его ногами за поясницу.
Боже, как это было хорошо! Наконец-то почувствовать его губы на своей шее, тяжесть его тела, нетерпеливые мощные толчки… и поймать мучительно-счастливый стон, когда в него сзади вошел Бонни, и они задвигались оба, во мне, мои…
Последний фейерверк был особенно сладким, долгим и почти болезненным. Мне казалось, что я улетаю куда-то в невесомость, растворяюсь, рассыпаюсь, сама превращаюсь в искры…
Я очнулась от утомленного и удовлетворенного голоса Бонни:
– С днем рождения, Британия.
– О, боже… – такой же усталый не то смех, не то стон.
– С днем рождения, Кей, – я поцеловала его в закрытые веки и пихнула, чтобы скатился с меня, здоровый бугай.
Он и скатился, распластавшись по матрасу морской звездой. Чертовски довольной морской звездой.
– А, все же меня, а не синих китов… – тяжело вздохнув, он подгреб к себе нас обоих. С двух сторон. Ну конечно, зачем еще ему свободные руки? – Сумасшедшие. Особенно ты, Сицилия.
Я уже почти фыркнула про дискриминацию, но тут Бонни потерся губами о его скулу и тихо, так что я едва рассылаша, шепнул:
– Я тоже люблю тебя, Британия.
Кей замер, улыбнулся светло и счастливо, и только потом выдохнул.
– Я… я люблю тебя.
Мне показалось, или у него глаза стали мокрые? Черт. Эти мужчины иногда такие идиоты!
– Девять лет вместе, – вздохнула я, – самое время, чтобы впервые сказать «люблю».
– Десять, – тихо и как-то беззащитно поправил меня Кей.
– Десять лет и одна неделя, – в тон ему уточнил Бонни и, помолчав несколько секунд, добавил: – Зачем говорить, все и так понятно.
Мне показалось, Кей хотел что-то ответить… но нет. Он просто повернул голову, прижался лбом ко лбу Бонни.
Не знаю, почему я чуть не заревела. Не знаю! Не потому же, что два взрослых мужика ведут себя, как подростки-придуки, правда? Просто они выглядят так трогательно, что хочется открыть им сердце, обнять, согреть… Интересно, если бы я не любила их обоих, я бы влюбилась сейчас? Увидев этот сокровенный момент нежности и доверия двух высокоинтеллектуальных баранов?
Наверное, я совсем двинутая…
Потому что я, поцеловав по очереди обоих, с невероятным трудом заставила себя подняться и пойти к буфету. За которым, между прочим, пряталась очень интересная тележка, можно сказать, волшебная. Да, я с ума сойти какая предусмотрительная! Хотя и несложно было догадаться, что после пары часов крышесносных развлечений нести что-то в руках я не смогу. Поэтому именный торт (с тридцатью семью свечами, которые я все же сумела зажечь с третьей попытки), шампанское и тарелки с холодными закусками ждали своего часа на ресторанной тележке. Правда, дефиле на шпильках, как планировалось изначально, уже не вышло – ну не было у меня сил искать туфли! И вообще надевать хоть что-то. Все равно ж снимут сразу, как только дотянутся. Из чувства справедливости. Да и фиг с ними, с туфлями. Я и босиком прекрасна!
– С днем рождения, с днем рождения!
Наше с Бонни пение сегодня было фальшивым и сиплым донельзя, но Кею все равно нравилось.
– Время загадывать желание, Британия, – Бонни держал перед Кеем торт, а я разливала шампанское в три бокала, когда…
– Всем бросить оружие! Выходите по одному! – заорало на улице, засверкало сине-красными мигалками. – От имени полиции штата Нью-Йорк приказываю вам сдаться!
Загрохотал и завыл снижающийся вертолет.
– Вы окружены! Осовободите заложника и сдавайтесь! – присоединился второй матюгальник. – Через три минуты открываем огонь!
Шампанское все же пролилось. Мы с Бонни переглянулись в полном недоумении: какой идиот вызвал полицию? И что за идиоты в этой полиции, какой к чертям огонь? Или это Кей нажал-таки тревожную кнопку?
– Как?.. – мы дружно воззрились на милорда.
– Это не я, – у него был такой вид, словно он не знает, то ли ему ржать, то ли поубивать на хер дебилов с мигалками и мегафонами.
Зрелище, скажем прямо, было сюрреалистичным. Торт, шампанское, разбросанные по полу цепи, пистолеты и ножи, три голых придурка и светомузыка с фейерверками.
– Может, сдадимся? – предложила я, с тоской глядя на так и не попробованный торт. С горящими свечками, между прочим!
– Не уж. Это мой торт! – заявило их голодное лордство и бросило на потусторонне сверкающие окна такой взгляд, что на месте полиции штата Нью-Йорк я бы с извинениями свалила куда подальше. Нет, сначала бы свалила, а потом извинялась. Издали. – Хер им, а не мой торт! Ну, не пристрелят же они нас, в самом деле.
Видимо, это и было именнинным желанием, потому что сразу после этого Кей задул свечи, сцапал ближайший кусок торта и откусил сразу половину, жмурясь от удовольствия. Мы с Бонни последовали его примеру. Шутка ли, два… нет, три часа физических упражнений! Жрать торт, запивая его шампанским, под шум вертолета, ор мегафона и танец мигалок с прожекторами было потрясающе вкусно!
А потом свистопляска вдруг кончилась.
– Три минуты прошли, – задумчиво сообщил Бонни. – Сейчас будет штурм. Или все же позвоним шефу полиции?
– Угу, – ответил Кей с набитым ртом.
И тут…
– С днем рожденья, с днем рожденья! – грянуло за окнами. Дуэтом. Через матюгальники. И на этот раз я даже узнала голоса: шеф полиции и Бьорн, начальник отдела безопасности «Драккар инкорпорейтед». – Полиция штата Нью-Йорк желает вам счастья!
И за окнами взорвался уже настоящий фейерверк.
Бедняга Кей чуть не подавился, так ржал. Мы с Бонни тоже.
– Все же придется одеться… сукины дети!
Потом был банкет человек так на сто прямо там же, куда гребаная полиция выгрузила столы. Были тосты и поздравления, танцы до упаду, снова тосты и поздравления, интервью для какого-то телеканала, пьяная речь о синих китах, дружбе народов и безумной любви к своей невесте, бесподобной Тай Роу, и своему лучшему другу Бонни Джеральду, снова шампанское и танцы…
И уже на рассвете, когда меня, усталую и до неприличия трезвую, на руках несли в машину (вместе, потому что ни один не мог доверить столь важное дело другому), я, наконец, сказал это.
В смысле, самое важное.
– У меня для тебя еще один подарок.
– Еще подарок? Надеюсь, не в коробочке.
– Не-а. Без коробочки. И я не отдам его тебе сейчас… осторожнее, не уроните меня!
– Не уроним. А когда отдашь?
– А через восемь месяцев. Если будет мальчик, я хочу назвать его Джеймсом.
И к чести двух счастливых придурков, один из которых – лорд, а второй – сицилийская мафия, они даже меня не уронили, и дальше все было хорошо. Правда, свадьба получилась не совсем такой, как я написала в романе, и вскоре я сбежала от них обоих… причем вовсе не я была в этом виновата…
Но это уже совсем, совсем другая история.
11.08.2018