Я одинок, мне грустно, так хочется к кому-то прижаться, обнять. Целыми днями я хожу по пустынным улицам и выглядываю ту, которая бы меня полюбила. Но все мои поиски тщетны, они проходят надменно и напыщенно мимо меня, словно я не существую. Для них я пылинка, маленький листик, для них я вообще никто. А я так хочу кого-то любить! Вечером я прихожу домой обессиленный, ложусь на кровать и думаю, как было бы хорошо, если бы сейчас рядом со мной кто-то был.,Но я один, и от боли у меня щемит сердце . Иногда от безнадежности я плачу и горькие слезы струятся по щекам. Я спрашиваю себя: «Почему я так одинок? Почему меня никто не любит? Почему я никого не люблю? Что натворил, раз Бог послал мне такую страшную кару?»
И вот как-то, идя по улице и без надежды ища, я увидел яркую вывеску «Контора Любви». Обрадованный, с мыслью : «О, это то, что как раз мне и нужно», я быстро подскочил к дорогой двери и открыл её, прозвенел колокольчик. Вбежал внутрь и осмотрелся. За высокой стойкой сидела большая толстая тётка в футболке размера xxxl, еле вмещавшей тучную фигуру, а поперек футболки прямо на жирной груди было написано выцветшими, потрескавшимися буквами «ЛЮБОВЬ». Тётка внимательно окинула меня взглядом, посмотрела на мою сияющую улыбку, растрепанный вид, заношенные джинсы и, что-то взвесив в мозгу и прикинув, надменно спросила:
- Что вам угодно, сударь?
- Я хочу любви, - быстро пролепетал я.
- Понятно, – ответила она, подняв брови, и уперла взгляд куда-то вниз. Прошла минута, другая, а она всё не обращала на меня внимания. Я терпеливо ждал, думая, что она занята чем-то важным, но очень скоро освободится и взглянет на меня. Но время шло, а она продолжала делать вид, что меня здесь нет. Я стал нервничать и наконец решился робко её спросить:
- Извините, у вас на вывеске написано «Контора любви», вот я и подумал…
- Подумал он, – рявкнула тётка.- Ты вывеску хорошо читал?
- Да, там написано «Контора любви»…
- «Контора любви», там же русским языком написано!
- Ну, вот я и пришёл за любовью.
- Бестолочь, как же вы меня достали, ну, ладно, я тебя запишу, только ты последний, больше такого не будет, – и она стала возиться. Достала из стола толстый блокнот, взяла ручку, что-то чиркнула и сказала:
- Ты будешь три тысячи сто шестым.
- Что значит три тысячи сто шестым?
- В очереди ты три тысячи сто шестой, олух, что тут непонятного?!
- А у вас тут, что, очередь?
- Для таких умных, как ты, да!
- А любви хватит?
- Не задавай глупых вопросов, – сконфузилась она, словно я сказал какую-то гадость, – посиди тут.
- Зачем?
- Сиди, тебе говорят! Нужно кое-что ещё уладить.
Она стала ещё копаться, что-то писать, ставить штампы, подписывать… Шли минуты, а она все возилась и возилась. Вдруг прозвенел звонок входной двери и внутрь вошёл парень, красивый, в очках, модной дорогой одежде и с золотой серьгой в ухе. Как только тётка его увидела, так тут же вся просияла. Выбежала к нему из-за стойки, взяла пухлыми пальцами за руку и пролепетала:
- Голубчик, голубчик, мы вас и ждали, мы вас только и ждали. Что вы хотите?
- Тёлку хочу.
- Какую? Брюнету, блондинку, шатенку?..
Но парень её перебил:
- Значит так. Высокую, стройную, не менее метра семидесяти и не более метра семидесяти пяти, блондинку, параметры девяносто-шестьдесят-девяносто, отклонение не более двух см. Вес не более шестидесяти пяти килограммов. Так что ещё? Да, чтобы ещё дурой совсем не была. И побыстрее, я там свой мерс не приглушил.
- Да, да, – сказала покорно тётка, тряхнула головой и убежала.
Не прошло и минуты, как она вернулась, ведя под руку красивую, стройную девушку, белокурую, с сияющей улыбкой. Она была в лёгком синем платьице, на высоких каблуках, и смотрела на парня лукавым взглядом из-под длинных черных ресниц. Она была обворожительна, соблазнительна и загадочна. Когда я увидел её, у меня так и ёкнуло сердце, почему она не моя? Девушка подошла к парню и подмигнула ему. Тот повернул её, осмотрел сзади, шлёпнул по попе, взял за руку и направился к двери. Девушка хихикнула и поплелась вместе с ним. И на ходу так, через плечо, парень проговорил, обращаясь к тетке:
А парень, на ходу так, через плечо, проговорил, обращаясь к тетке:
- Благодарю.
- Будьте счастливы, голубчик. Возвращайтесь ещё. Буду ждать.
Но парень ничего не ответил. Тётка, проводив его взглядом, снова уткнулась в бумажки. Снова шелест, треск ручки, звуки ставленых печатей. Но через несколько минут колокольчик снова оповестил, что кто-то пришёл. Это оказался мужчина, не сказать что молодой, но не сказать, что и старый, так среднего возраста, толстенький, низенький, в кепочке, с животиком и с тупой рожей. Сначала тётенька на него не обратила никакого внимания, но как только посетитель улыбнулся тридцатью двумя блестящими золотыми зубами, та прямо просияла и произнесла:
- Голубчик, голубчик, мы вас и ждали, мы вас только и ждали. Что вы хотите?
- Бабу хочу, – ответил мужчина.
- Какую? Блондинку, блондинку, шатенку?..
Но мужчина её перебил
- Значит так. Брюнетка, милое личико, большая грудь, стройные ноги и хорошая задница. Не дура, не ревнивая, не навязчивая. И побыстрее, я на стрелку опаздываю.
- Сию минуту, сударь, сию минуту, - и раскланявшись, как перед каким-то султаном, она выбежала пулей. Но не прошло и десяти секунд, как вернулась, задыхаясь и ведя ослепительной красоты девушку. Я таких ещё никогда не видел. Белая чистая кожа, длинные лоснящиеся волосы, умное благородное лицо, синие глаза, стройная фигура и грациозная походка. Она улыбалась, излучая вокруг какое-то ослепительное сияние. Подошла к мужичку, наклонилась и нежно поцеловала в щёчку. Тот не церемонясь, повернул её и осмотрел сзади, шлёпнул по попе, взял за руку и направился к двери. Девушка хихикнула и поплелась вместе с ним. И на ходу так, через плечо, мужичок прошипел, обращаясь к тетке:
- Благодарю.
- А вам-то я как благодарна, голубчик! Будьте счастливы. Пусть у вас все будет хорошо. И возвращайтесь, возвращайтесь поскорее назад. Буду вас с превеликим нетерпением ждать.
И ещё долго смотрела ему вслед, как он сажал смеющуюся красотку в свой лимузин и увозил вместе с собой. Потом тётка снова встала за стойку, снова в зале был слышен лишь шелест бумаги, треск ручки и звуки ставленых штампов. Каждую пару минут звенел дверной колокольчик и входили мужчины и юноши. Одни красивые, другие накаченные, третьи богатые, четвертые яркие, как павлины . Они входили и уходили, уводя с собой красивых девушек, одна лучше другой. И чем богаче выглядел посетитель, чем шустрее суетилась тетка, приводя ему ещё более хорошую девчонку. Потом вдруг появился один, похожий на меня, такой же, ничем не выделяющийся, и сказал, что ищет любви. Тётка на него крикнула и выгнала вон, присовокупив, что вот с этим, то есть со мной, целый день мается.
Шли часы, а я все сидел, и чем дольше я здесь находился, тем сильнее зрело во мне отвращение ко всему этому. Яркие краски, красивые имена, дорогая одежда, алмазы вместо запонок. Фальшивые улыбки девушек, их пустые взгляды, глупые лица. Вот почему, почему, когда вся твоя душа хочет любви, они не отвечают, проходят равнодушно мимо, не удостоив даже взглядом? Ты предлагаешь им свое трепещущее сердце, а они смотрят на него с усмешкой, спрашивая, что это такое? Ты кладешь к их ногам всего себя, все свое внутреннее богатство, неужели этого мало? Ведь это и так слишком много. Что им нужно, что им нужно ещё? Деньги, слава, большие мускулы, натянутая улыбка? Но у меня этого нет. Тогда, получается, я не достоин любви…. А нужен ли им Я? Вот я со всеми своими достоинствами и недостатками, вот такой, какой я есть. Не то, что я имею, не тот обоз никчемных вещей, который я тяну за собой, а Я, Я? Я-то им как раз не нужен, они плюют на мою любовь, они урывают себе мои деньги, а я как был одинок, так и остался. Они приходят и уходят, лишь немного цепляя, но ничего не трогая внутри. Так ведь они сами пусты, они куклы, оттого и не могут оценить то, что я им предлагаю. Тогда зачем мне распыляться, страдать от терзаний, мучиться, бегать, ведь они мне ничего не дадут, ведь они ни на что по-настоящему не способны? Что я здесь ищу, Любви? Нет, тут мне её точно не найти.
И как только я собрался уходить, тётка громко в последний раз шлёпнула штампом об стол и вся потная, уставшая подозвала меня к себе.
- Ну, так вот, из-за тебя я тут целый день торчу. Смотри как умаялась, – сказала она, вытирая рукой капающий со лба пот. – Значит, слушай, сначала пойдешь в кабинет номер семнадцать, покажешь вот эту бумажку, если одобрят, потом в кабинет двадцать два, покажешь вот эту бумажку…- она что-то говорила, говорила, передо мной росла кипа каких-то справок, разрешений. Я всё слушал, слушал, пытался вникнуть, но до моего сознания долетала лишь бессмысленная речь.
Наконец она закончила, сунула всё это мне в руки, впервые за день улыбнулась и сказала, чтобы я приходил завтра пораньше, часиков в шесть утра, чтобы занять очередь. Я поблагодарил, вышел, немного прошёлся и выкинул всю эту ненужную макулатуру в первую попавшуюся урну, вздохнул спокойно и побрел дальше. Больше туда я не возвращался.

Бета: Alesi