Желания разрывают его надвое. Какая сущность победит, раб или обыватель?

Он испытывал страх и стыд и последняя эмоция превалировала. Еще бы, так пасть! Артем расправил широкие плечи, строптиво вскинул голову. Он всегда нравился женщинам, и ему не составляло проблемы очаровать любую понравившуюся. Закончив бриться, он придирчиво осмотрел себя в зеркале. В серых настороженных глазах, обычно с ироничной искоркой, сейчас плескалась озабоченность.
Одеваясь, он еще раз въедливо вгляделся в свое отражение. Поджарое, в меру тренированное тело без грамма жира, а ведь ему уже сорок лет. Жить без физических нагрузок Артем просто не мог и старался бывать в спортзале хотя бы через день. Если ему случалось пропускать занятия, то через день другой тело начинало ныть, и умолять поскорее нагрузить его, заставить работать, стонать от нагрузок и ощутить, наконец, приятную мышечную истому.

Еще раз, окинув себя с ног до головы, Артем, довольный собой, запустил руку в густые каштановые волосы. Завершив, таким манером образ независимого интересного мужчины, он принялся собираться на работу. Застегивая рубашку, его взгляд задержался на шее. Настроение снова ухудшилось.
«Я идиот! Придурок! И еще раз идиот!» Артем вспомнил, как мечтал оказаться под женскими ножками и как это произошло. Какое унижение и какую эйфорию ему принесли эти странные желания. Он умирал от стыда и дрожал от возбуждения. За много лет он впервые позволил себе отпустить предохранитель и выпустить на волю давно сдерживаемые желания. «Нет, я точно идиот!»
Он стоял на коленях перед незнакомкой. Более того, он сам так хотел, сам стремился к этому унижению, сам нашел ее в Интернете и завязал беседу и пошел на поводу у своих гормонов. Он доверился, открылся, и это сделало его беззащитным, он оказался, словно улитка без ракушки и это лишало его привычного самообладания. Но как же власть женщины щекотала его обнаженные нервы! Воспоминания истомой разлились по членам. Яркое чувство новизны снова опалило нервы.
Еще минуту назад они мило беседовали, как вдруг до его вмиг затуманенного сознания ярким всплеском возбуждения донесся ее мелодичный голос:
- Опустись на колени. Теперь разденься. Совсем.
Он придавлен ее величием, подмят своим ничтожеством. Сама мысль о ситуации, в которой Артем находился, будоражила чрезвычайно. За ту секунду, что он опускался на колени, кровь прилила к его члену с неимоверной скоростью. Сраженный этой стремительностью, он рухнул вниз.
Он находился в ее власти! До сих пор Артем украдкой поглядывал на госпожу, находясь в эмоциональном ступоре, пытаясь осознать то, что она рядом. Не придуманная, реальная, замечательная. Он любовался ее статью – прямой спиной, длинной шеей, гордой посадкой головы. Как любой мужчина он любил глазами. И вот он опустился до уровня ее ног. Еще ниже, и там ее туфельки!
Он старался понравиться ей. Ощущая себя слепым котенком в том, что касалось его сабмиссивных желаний, ему хотелось испытать то, что уготовила для него Она. Он довольно быстро почувствовал удивительную связь с госпожой, как будто они оказались на одной волне. Ей не пришлось ничего говорить – он подсознательно завел руки за спину, открываясь Ее прикосновениям. Женские пальчики нежно покручивали соски, от этой ласки его трясло. Ее руки обманчиво лениво двигались по его груди, спине, касались лица. На самом деле спокойное равнодушие госпожи и ее неторопливость объяснялись сосредоточенностью – она прислушивалась к его дыханию, улавливала дрожь тела, определяла степень его напряжения, изучала его.
- Откуда ты знаешь, что спину нужно держать ровно? Почему ты думаешь, что заведенные за спину руки это именно то, что я ожидаю?
Он перевел на нее взгляд, проверяя: да, она не упрекала, не спрашивала, как могло показаться, а констатировала факт. Ее глаза лучились довольной улыбкой.
- Хочешь стонать – стони. Я не возражаю. Так даже лучше. И вообще… сдерживаться вредно.
Она отошла куда-то за спину, ему не было видно куда, а повернуться он не посмел. Сердце замерло в предвкушении. Госпожа вернулась с тонкой кожаной полоской, при ближайшем рассмотрении оказавшейся собачьим ошейником. Он не смог скрыть свое изумление.
Они молча смотрели друг на друга. Игра в гляделки длилась до тех пор, пока Артем не почувствовал, что начинает примиряться с действительностью. Всему виной была внешность Изабеллы. Он искал госпожу, которой мог бы довериться, и нашел ее, а она оказалась воплощением его мечты о женственности, цельности характера, тонкой чувственности. И, конечно же, в ответ Артем почувствовал в себе знакомое желание нравиться женщине, покорять ее, вести себя раскованно, веселить, иронизировать, казаться независимым. Но здесь, в этой комнате, в этой параллельной реальности, его привычное поведение не годилось.
Он первым отвел глаза. И тогда Белла приблизилась к нему. Он зажмурился, пока она пристраивала ошейник. Ему хотелось посмотреть на себя в зеркало и в то же время не открывать глаз. Этот миг, когда он еще раз переступил через грань, отделяющую его от мирской суеты, будоражил и сметал все старые представления о самоидентификации.
Кто он или что? Обычный мужчина? А стал кем? Рабом? Сказать это себе не получалось из-за внутреннего сопротивления. Но выше его была та сила, что заставила трепетать от общения с Ней. Он уже был готов следовать по пути Ее желаний и ведущему к Ее удовольствию. Судя по тому, что он видел и чувствовал, для нее тоже наступили трепетные мгновения. Об этом говорили и расширенные зрачки молодой женщины, и слегка уловимое дрожание кончиков пальцев при касании, и тщательно контролируемое дыхание.
- Ты знаешь кто ты сейчас?
Он покачал головой, отлично понимая, что она хочет услышать от него.
- Нет?
Перевозбужденные нервы отреагировали болезненно на насмешливую иронию ее голоса, он вздрогнул: неужели, сейчас прогонит?
- А что ты чувствуешь? Закрой глаза и прислушайся к себе. Что изменилось?
Она не торопила.
«Я обнаженный, мне стыдно. И я стою в покорной, униженной позе. Ни за что не отвечаю, просто…чувствую. Я во власти, наслаждаюсь этим, а шею обхватывает ошейник. Я…вещь. Раб?»
- Говори.
- Я бы хотел дать определение слову раб, - в нем заговорило упрямство: почему-то ему было важно не признаться прямо сейчас, и не назвать вещи своими именами.
Она кивнула, и он, бросив на ее мимолетный взгляд, заметил в глазах насмешливую похвалу.
- Это зависимый человек, бесправный, чья-то собственность. Человек, лишённый прав. Его владелец распоряжается им по своему усмотрению.
- Еще.
- Раб - это человек, лишенный возможности выбора. Он не может принимать решений, за исключением, быть может, самых незначительных. Это человек, который подчинил кому-нибудь себя, свою волю, поступки.
- Не знаю Артем, заметил ли ты, что ключевое слово в твоих определениях – человек.
- Да, вы правы. И вас это веселит, да?
- Верно, ты наблюдательный мальчик.
- Я не мальчик! – он вскинулся, это обращение его задело. Он натолкнулся на потемневший взор Беллы, - извини.
- Ничего страшного. Мы же рассуждаем.
У него отлегло от сердца: не рассердилась.
- Ноги шире!
Металл в Ее властном голосе, приказывающий и требующий неожиданно пробудил в нем смирение. Ну, что же, Она имела право рассчитывать на его послушание. Череда мягкости, с которой Изабелла с ним обращалась и жесткости, неожиданные переходы от одного к другому и обратно, оказывала на него странное возбуждающее воздействие.
- Молодец, - в знак одобрения рука госпожи потрепала его по скуле, от удовольствия он зажмурился. - Определения давать удобно, только делай поправку на то, чем мы тут занимаемся. У тебя есть права. Одним из них ты уже воспользовался – ты сделал свой выбор и поэтому ты здесь. На коленях. В ошейнике. Как… раб, верно? И это решение, твое заметь, было значительным, важным. И ты здесь по своему личному желанию ощущаешь себя…собственностью, я правильно говорю? Я распоряжаюсь тобой только потому, что ты так захотел. Так кто ты после этого?
- Раб, - прошептал Артем, - ваш раб.
На этом их первая встреча тогда окончилась, что дало ему время подумать, переосмыслить свое положение, и немного смириться с рабской сущностью. Придя домой, он почувствовал, что горит, как в огне и его мучение становилось невыносимым. Сгорая от стыда, он яростно мастурбировал, вспоминая их встречу, ярко кончал и был удивлен все еще высокой степенью возбуждения после этого. В другой раз он пришел к ней через неделю. Повторился тот же ритуал: Артем обнажился, преклонил колени, и получил ошейник.
Он признался ей, что оттягивал их встречу. Мужское эго поочередно брало верх над жаждой повторения. Он был сам не свой, и все его терзания, в конце концов, привели к тому, что он снова захотел услышать Ее голос. Всю неделю в нем бурлили гормоны. Первые три дня все сгорало на тренировках. Потом Артема накрыло с головой.
- Кто ты? – вопрос огорошил. Потому, что был задан вот так, вдруг. Ситуация походила на закрепление пройденного урока. Его руки, сцепленные за спиной, судорожно сжались. Он смотрел вниз, на свой вставший член, на широко расставленные ноги; он старался быть доступным и максимально привлекательным для госпожи. Его смущала собственная реакция на происходящее, выраженная в возбуждении, тем более что Она не проявляла к эрекции пристального интереса.
- Раб, - голос не слушался, он откашлялся и произнес увереннее, - я раб.
- Ты сделал свой выбор? - продолжала допытываться Белла.
- Да, госпожа.
- Ты вещь, и ты принадлежишь мне.
- Да, моя госпожа! - Он дрожал от возбуждения, думая, «Блииин, ну и ситуация…я голый, на полу, на коленях, с расставленными ногами!» Унижение опалило щеки краской, его бросало то в жар, то в холод. Его приводила в трепет мысль быть послушным Ей, он был готов исполнять Ее желания! Волны просто дикого возбуждения накрывали Артема с головой. Он чувствовал себя готовым к любым испытаниям, и он открылся:
- Благодаря вам я достаю из подсознания такие желания, о которых самому себе не мог признаться! Никогда в жизни никому я не говорил о таком.
- Понимаю, ты растерян, возможно, напуган.
- Да, чувства, захватившие меня со времени первого знакомства с Вами, влекут меня неудержимо! Я в сложном положении.
- Успокойся, все, что происходит между нами, останется тайной. Верх и низ это даже не из области секса, хотя внешние признаки на лицо, – она указала куда-то вниз, и он в смущении уставился себе между ног.- Верх и низ это дружба, взаимопомощь, если хочешь. Отдавая мне право распоряжаться тобой, твоим телом, и даже оргазмом, ты доверяешься. За что я тебе благодарна, ведь, таким образом, ты помогаешь мне решить какие-то свои проблемы. Да. Да, а что ты на меня так смотришь?
Он-то думал, что это раб находится в неловком, зависимом положении. Оказывается, он ей тоже нужен. Пока он переосмысливал сказанное госпожой, она огорошила его:
- Давай пить чай.
Неужели он наивно думал, что они сядут рядом, что чаепитие что-то изменит в его положении? Госпожа уточнила, что любит зеленый чай и что мед следует принести отдельно. Но он не понял до конца ее слов. И когда он, радостно улыбаясь, вернулся с подносом в руках, там стояло две чашки.
- Для тебя это означает лишь дополнительные обязанности. Вторую чашку унеси, - отчеканила она, наслаждаясь сменой эмоций на подвижном лице Артема.
- Держи, - она бросила ему нечто при ближайшем рассмотрении оказавшееся крохотным передником. - Повернись ко мне задницей.
Уж что она там особенного увидела, для него осталось тайной, но ее тон заметно потеплел.
- Классные ягодицы, - неожиданно резюмировала Изабелла. - Подай мне чашку, что застыл? Мы же собирались пить чай.
Артем снова обосновался на полу. Он с блаженством сел на корточки – от долгого стояния на коленях болели не только мышцы. Его ждал еще один непредсказуемый поворот в их разговоре.
- Знаешь, почему я стала госпожой?
Артему, конечно же, было любопытно. Он кивнул.
- Сострадание.
- Сострадание?
- Да.
Он усмехнулся:
- Ну да, сострадание, у меня уже минут двадцать как болят колени.
Она засмеялась в ответ гортанным смехом, от которого у Артема возобновился трепет в груди.
- Сочувствие и жалость, разные вещи. Я сострадаю тем, кто столкнулся с непониманием жены или подруги в такой потребности у мужчины как желать унижений, валяться в ногах, терпеть пощечины, прислуживать и испытывать при этом эйфорию. Мое сострадание заключается в том, что я даю им это и беру, конечно, кое-что взамен. Ты думал, что только что дал мне? Так подумай. Твои ноющие колени и есть плата. Взамен ты получил нечто так необходимое тебе.
Артем застыл, осмысливая слова госпожи. «Дааа, интересная логика получается». Его взгляд упал на ступни Изабеллы. Туфелька без задника покачивалась на изящной ножке. «Поцеловать бы это сокровенное и божественно красивое, данное только женщине: ее стопы и пальчики, причем прямо в обуви!».
Она, несомненно, заметила, куда сместился его интерес.
- Можешь, - усмехнулась Белла, - если можешь, конечно.
Артем замер, нога нетерпеливо дернулась в его сторону, и это движение подтолкнуло его к действию. Он неожиданно для себя прижался к туфельке там, где она балансировала, едва держась на ноге. Мужчина прислушался к себе - мир не рухнул, хотя должен был! Ведь он, альфа самец униженно валялся под Ее ногами. Невероятно, но возбуждение смешалось со стыдом и уже не боролось с ним, а слилось воедино. Он дрожал, его лихорадило, тело жаждало продолжения сумасшествия.
Белла не отводила от него глаз, зрелище дрожащего от страсти мужчины завораживало ее. Чай был забыт, она приблизилась! Она выкручивала его соски, чередуя едва ощутимые, нежные касания, с жесткими, и от этой беспощадности, его качало на гребне блаженства. Госпожа засовывала пальцы ему в рот, и он сосал. Когда наслаждение накатывало особенно сильно, она, вдруг, остужала его пощечинами. Но вместо успокаивающего эффекта его эрекция увеличивалась. Наконец, она прошептала:
- Очень хорошо.
Ее глаза горели в предвкушении. Словно по мановению волшебной палочки в ее руках оказались крохотные деревянные прищепки. Прелесть их размера он ощутил сразу – они туго сжали соски. К его чести, он не ойкнул, а лишь закусил губу. Стоять с запрокинутой головой и ничего не предпринимать было мукой.
- Мастурбируй!
Он не поверил и она настойчиво повторила:
- Ласкай себя! Ну же!
Он медлил.
- Дрочи!
Голос ее, по тональности бывший где-то на уровне шепота, был страшен и обладал мощной побудительной силой. Рука Артема плотно легла на хуй и заскользила вверх-вниз, он почти был готов излиться, как до него донесся ее голос.
- Замри!
Неимоверным усилием он удержался. Это отозвалось томлением в яичках и некоторой болезненностью и разочарованием. Представьте маленького ребенка, который долго выпрашивал мороженое. Ему его купили, он только раскрыл рот, чтобы его укусить, а оно возьми и упади на землю.
- На сегодня все.
«Как все? Почему? За что?» Как хорошо, что вопросы пронеслись испуганным табуном лишь в голове – госпоже они точно бы не понравились. Это он уже понял.
- Я так хочу. Ты сам дал мне такое право решать и распоряжаться.
Он склонил голову, понимая, что она права. Этим вечером он получил достаточно информации к размышлению. Его удивило, что она снизошла до пояснений. Несмотря на болезненные ощущения, у него осталось чувство благодарности Ей.
«Через неделю я снова увижу Ее», - подумал Артем, прикидывая, успевает ли он сегодня на футбол.
«Разве что через полгода», - подумала Изабелла, и оказалась права. Нелегко быть рабом.

Январь 2014