ИП 20. Прошлое Марка

Эльга:
Я все больше привыкала к своей роли и месту в Атлантиде. Уже не казался утомительным ежедневный поток бумаг. Я успела понять, что основная часть императорской работы - это муторное ежедневное рытье в документах. Наивная! Куда делись все мечты о личном приеме граждан и «славе Соломона». Вот для этого времени точно не хватало. Артур настоял на моем присутствии на первом заседании Малого императорского совета. Что ж - показательное зрелище. Оставшихся на своих местах членов совета явно не радовало появление новых лиц. Особенно перекорежило их благородные мордашки, когда я зачитала указ о назначении председателем Артура. Кто-то не особо умный, но очень претенциозный громогласно капризным голосом заявил:
- Мы категорически возражаем против того, чтобы в составе совета был раб. Не говоря уже о том, чтобы всем нам раздавал указания.
Я взглянула на Артура. Он держался очень достойно. Только плотно сжатые губы и яркий неровный румянец на скулах выдавали его волнение.
- Мы? - чуть удивленно протянула я. - Это кто сказал?
Напротив меня из-за стола вызывающе поднялся невысокий с сероватым оттенком кожи на впалых щеках мужчина.
- Мы, Ваше Величество, Ваши верные вассалы - князь Дуговелли, - вздернул он подбородок.
Ох, не ко времени ты решил выступить. У меня сегодня было отвратительное настроение, какое сопровождает каждую женщину раз в месяц несколько дней. А тут такая добровольная жертва. Нет, конечно, очень мило с его стороны!
- Что-то я не понимаю, господа Дуговелли, вас тут один?
Аристократишка недоуменно оглянулся, словно действительно проверял, сколько его за столом.
- Э-ээ… да, - наконец определился он.
- Тогда не совсем понятно, отчего это ты говоришь о себе во множественном числе! На мой взгляд, говорить о себе так могут либо Императоры, либо беременные, или же больные глистами. Поскольку ты не Император и явно не женщина, то могу порекомендовать хорошего доктора, - ласково улыбаясь, проворковала я. Если в начале моей маленькой отповеди за столом появились первые незначительные усмешки, то в конце господа советники уже откровенно ухмылялись. Обласканный мною аристократ приобрел более здоровый розовый цвет лица и, невнятно пробормотав извинения, плюхнулся на свое место. Я внимательно обвела добрым-добрым взглядом любящей мамаши все собрание, но больше высказаться ни у кого желания не возникло. Жаль, жаль… А я так надеялась…
- Прошу вас, Артур, продолжайте совещание. Я человечек в политике особо не разбирающийся, послушаю умных людей, - мило усмехнулась я, удобно устраиваясь в кресле.
В действительности из совещания я мало что поняла. Разве что одно - совсем не прогадала, назначив Артура Председателем и введя в состав совета новых лиц. Они знали больные места экономики и общества в целом, на рассмотрение членов совета были предложены ряд проектов и законов, и главное - новое «Установление о рабстве». Когда Артур огласил название этого документа, в Совете возникло что-то вроде стихийного митинга. Оставшиеся от прошлого состава аристократы выражали недоумение и непонимание - зачем нужно что-то менять, ведь все и так отлично! Им активно возражала группа под предводительством Бальтазара. Артур дал возможность высказаться обеим партиям, после чего решительно прервал обсуждение.
- У вас, господа, есть десять дней до следующего заседания Совета для того, чтобы определиться со своим отношением к предложенным вам проектам. Ваши замечания и предложения в оформленном и аргументированном виде вы представите именно тогда. Благодарим вас за внимание, господа. На сегодня наше совещание окончено.
Собрав комплекты документов, высокое собрание недовольно выползло из зала. Остались я, Бальтазар и Артур, который вяло упал в кресло, обхватив голову руками.
- Ну что ты, солнце, устал? - спросила я, присаживаясь рядом. Очень хотелось погладить его по плечу, чмокнуть в щеку и сказать, что все перемелется. Вообще я испытывала к нему сестринские чувства, казалось, что у меня есть мудрый старший брат, которого так не хватало в прошлой жизни. Но я понимала, что это всего лишь мои эмоции, и вовсе не обязательно Артур их разделяет. К тому же, он настоящий, а не поддельный, как я, аристократ. Поэтому я просто сидела рядом и не позволяла себе лишнего.
- Устал. Не физически. Я, если честно, не думал, что они так просто сдадутся и позволят ввести в Совет раба. А что касается нового «Установления», то основная драка нам еще только предстоит. Кстати, не хочешь посмотреть, что оно теперь из себя представляет?
- Хочу, очень хочу! Но не уверена, что смогу все понять, - развела я руками. - Все же, мне неизвестна предыстория документа. Трудно оценить его новизну. Я вообще предпочла бы отменить рабство как таковое - это устаревшая форма общественной организации. Не понятно, отчего в Атлантиде этот атавизм смог просуществовать так долго! Видимо, все дело в полной изоляции вашего общества. Вы словно живете на острове, в котором и время тоже статично. Ведь не зря существует такая разница во временных потоках.
- Тогда, если хочешь, я прокомментирую основные изменения в этом документе. Так тебе будет проще, - улыбнулся Артур.
- Давай! - обрадовалась я.
- Заодно и я послушаю, - вежливо напомнил о себе Бальтазар.
- Ой, извините! Вы же тут явно по делу остались. Хотите что-то уточнить? - спохватилась я.
Бальтазар чуть улыбнулся уголками губ:
- Ну, зачем же на Вы? Я вовсе не болен глистами! - хмыкнул он. - Да, действительно, хотел кое-что спросить. Случайно услышал, что ты собираешься в одну из школ?
- Да. Одного не пойму: отчего это всех так волнует!
- Не беспокойся, меня не волнует. Просто хотел напроситься в попутчики.
- Буду рада! Искренне. Но зачем это тебе?
Бальтазар хитро улыбнулся. В уголках глаз разбежались паутинки морщинок. От этого его лицо стало еще добрее и теплее, так хотелось назвать его «добрым дядюшкой». Впрочем, это было вовсе не далеко от истины. Говорят, что он и в обычной жизни среди домашних отличается исключительной порядочностью и терпеливостью. Просто - хороший человек.
- Надо! Есть идея - перевести все школы в ведение Императрицы. Это позволит изменить систему воспитания быстро и просто. Не уверен, правда, что эта идея понравится тебе.
- Да великолепная идея! - совершенно искренне воскликнула я. - Собственно, я туда за тем и собралась, чтобы выяснить, что нужно менять. Правда, не знала, каким образом. А вы, оказывается, уже все предусмотрели. Это же просто отлично!
- Чуть меньше эмоций, моя дорогая, - серьезно сказал Бальтазар. - Ты же понимаешь, что школы имеют своих хозяев. Их придется выкупать. Это не так просто - потребуется огромная сумма.
- Сколько школ в Атлантиде? - нетерпеливо уточнила я.
- Шестнадцать.
- Это же совсем немного!
- Но даже это опустошит казну более, чем на две трети, - осадил мой пыл Бальтазар.
Тут я поняла, и искренне, до глубины души обиделась. Обиделась до того, что на глаза навернулись слезы и нелепо задрожали губы.
- Так ты считаешь, что я… что мне все не понравится из-за денег?! Из-за нелепых медяшек?!
- Из-за полновесных золотых! - уточнил он.
- Какая разница!
Я вытерла набежавшие на глаза злые слезы. Бальтазар отвел взгляд. Он выглядел смущенным и растерянным.
- Ты не понимаешь ничего в жизни, если считаешь, что деньги могут быть дороже людей, Бальтазар. Я не ожидала от тебя такого, - сдерживая эмоции и стараясь, чтобы голос звучал ровно, сказала я.
- Извини, ты, наверное, права, - тихо ответил Бальтазар. - Я действительно кое-чего не понимал. Но только не в жизни, а в твоем к ней отношении. Хорошо. Я больше не буду заговаривать о деньгах. Просто скажи: ты даешь Совету карт-бланш на использование императорских средств для реализации этого проекта?
- Мог бы и не уточнять! Да!
- Отлично. Не стоит обижаться на меня. Я обязан был об этом спросить. Надеюсь, что этот неприятный разговор не изменит твоего согласия на мое участие в поездке?
- Не вопрос. Я собираюсь выехать завтра часов в десять утра. Нормально?
- Конечно.
- Тогда будем ждать у центрального входа.
Бальтазар коротко поклонился и вышел. Вроде бы он прав, я права, но от этого правильного разговора остался неприятный осадок, словно выпил чай из стакана, пахнущего несвежей тряпкой. Остается надеяться, что к завтрашнему дню все немного забудется. Артур смотрел на меня с пониманием в глазах.
- Не стоит обижаться на него, - мягко взял он меня за руку. - Бальтазар не имеет права распоряжаться твоей казной, девочка.
- Да какая я девочка, Артур. Ну что ты меня так смешно называешь? Я самостоятельная взрослая женщина!
- Ну, да… - очень ехидно протянул он.
- Артур! Ну, сколько можно!
Эта сволочь откровенно издевалась. В глазах водили хоровод бесенята смеха, а голос был удивительно серьезным и сочувствующим.
- Дорогая моя, ты, разумеется, самая умная, самостоятельная и очень взрослая. Только не пренебрегай советом скудоумного, абсолютно зависимого и не выросшего советника.
- Р-р-р-р!!!
- Это согласие, надо полагать? Тогда, avanta, - на этот раз он был уже совершенно серьезен, - относись к Бальтазару правильно. Не устраивай на ровном месте истерик. Сегодня мне было за тебя стыдно. Человек грамотно выполнял свою работу и делал то, что должно, а ты начала ему лекцию об отношении к людям читать. Ты, конечно, можешь сейчас и на меня обижаться вдоволь, но когда ты вернешься из поездки, я засажу тебя за правила этикета и книжицу «О хорошем тоне».
- Артур, - жалобно спросила я. - Ты считаешь, что я не права?
- Да.
- И мне нужно извиниться перед Бальтазаром?
- Ох, - вздохнул он. - Когда же ты перестанешь кидаться из крайности в крайность? Нет, извиняться не надо. Даже не вздумай! Ты вообще не должна никому приносить свои извинения. Независимо от того, права ты или нет. Статус, дорогая, не позволяет.
- Я так не привыкла!
- Привыкай, дорогая.
- Насколько дорогая, Артур?
- Что? - удивился он.
- Насколько дорогая? Если я чего-то стою, назови цену!
Конечно, я издевалась. Просто иногда накатывало совершенно детское желание пошутить над собеседником. Но вот местным было довольно сложно уловить ту тонкую грань, когда я была серьезна, а когда вовсю шутила. Артур улавливал чаще других, но, видимо, не в этот раз. Он озадачено посмотрел на меня и задумался.
- Что молчишь-то? Считаешь? - стараясь не расхохотаться, уточнила я.
- Да нет, скорее размышляю, что тебе ответить, чтобы это и было самой точной правдой, - очень серьезно ответил он.
- Да ладно тебе, Артур! - испугалась я того, что следом последует заумная философская теория, что было вполне в его духе. - Я пошутила!
- А я серьезно! Ты, кажется, до сих пор не понимаешь, насколько важно твое место в этом мире.
- Полно, Артур, вот сейчас введем новое «Установление», Совет заработает, как положено. А там - я свободна! - легко улыбнулась я.
Артур молча, долгим взглядом смотрел мне в глаза. И от этого его взгляда мне стало как-то не по себе.
- Что? Что ты так смотришь?! Ну, не молчи!
Он вздохнул и ответил:
- Ты действительно не понимаешь. Да, изменения пошли. Но этого очень мало, ничтожно мало. Если ты попробуешь уйти, бросив нас, то очень скоро все вернется на привычную колею, все, что мы сделали, будет напрасно. На ближайшие пятьдесят лет ты привязана к этому месту очень прочно - привязана своим долгом. Тебе некому будет передать трон, кроме своих детей. Но для того, чтобы они продолжили твое дело, чтобы Атлантида не была для них просто словом, тебе очень скоро придется принимать непростое решение - нужно будет перевозить сюда твоих родителей, выбирать мужа и рожать этих самых детей. Чем раньше ты поймешь, что это неизбежно, тем лучше. Пойми, нет у тебя другого будущего. То простое и беззаботное существование, которое ты вела на запретной земле - в прошлом. Ты никогда не будешь свободна. Пока, конечно, жива. Императоры не принадлежат себе. Прости.
Я молчала. Да и что тут было говорить. Пожалуй, только сейчас я поняла, что Артур прав. Что до этого я просто цеплялась за прошлое и рисовала совершенно нереальные картинки своего будущего. Будущего там, которое уже закончилось. Странно, зябко как-то. А ведь на улице лето. И немного душно. Я распахнула окно. В комнату тут же ворвался разноголосый птичий гомон. Окна малого зала совещаний, как большинство окон дворца, выходило в сад. Яркие солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую зелень высоких старых деревьев, бросали на мраморный подоконник причудливую россыпь солнечных зайчиков. Камень подоконника, нагретый к полудню, был ощутимо горяч, и это тепло было удивительно реальным. Таким же реальным, как и сама Атлантида, как то, что мне придется провести в ней всю свою жизнь. И моим детям, и детям моих детей… Такая вот реальность.
- Что ты молчишь? - не выдержал Артур.
Не поворачиваясь, я подставила лицо теплому лучу солнца и ответила:
- Знаешь, я подумаю над этим завтра. Или послезавтра. Как придется. Думаю, что от нескольких дней или даже месяцев ничего на самом деле не изменится. Я подумаю над этим потом. На сегодня у нас еще есть дела?
- Пара аудиенций и немного документов.
- Ууу. А то, что я устала - не считается?
Он развел руками и тут же положил мне на стол «немного документов». Я тяжело вздохнула. Это надолго.
- А аудиенции когда?
- В шесть и семь вечера. Оставшегося времени вполне хватит для работы с документами.
- Садист!
- Я тоже выполняю свою работу. А ты, моя дорогая, должна выполнить свою. Только так и существует любое государство - когда каждый честно на своем месте выполняет свою часть работы.
- Без философии и лишних слов, Артур. Я посижу тут, не возражаешь? Когда настает время для аудиенций, скажи.
- Конечно, - улыбнулся он, тихо закрывая за собой двери.
К ужину я была уже никакой. А после отчаянно разболелась голова и, игнорируя предложения о прогулке по саду и небольшой чайной церемонии, я просто непростительно рано легла спать. Для того, чтобы утром быть разбуженной вежливым потряхиванием за плечо и нудным голосом Марка:
- Вставай, вставай, пора быстро завтракать и ехать. Ну, вставай же!
- Отстань, черт противный, не для тебя цвету! - вяло отмахнулась я.
Надо мной сдержано хмыкнули, но не отстали, на этот раз просто отняв у меня одеяло.
Расстроенная и не выспавшаяся, я приняла относительно вертикальное положение, сидя на постели и с трудом открыла один глаз. В поле его зрения появилось улыбающееся лицо Марка.
- Чего тебе, упырь клятый?
- Вставать пора, если, конечно, ты сегодня собираешься куда-нибудь ехать. Все уже готовы, кроме тебя, соня.
- Я не соня. У меня полночи голова болела, да и сейчас она тяжелая и пустая, как чугунный горшок.
- Поешь, проветришься на воздухе, глядишь, и голова пройдет, - успокоил он меня и рывком поднял с кровати.
Ничего не поделаешь, этот не отстанет, пока не убедится, что я умылась и собираюсь одеваться к завтраку.
- Я есть не хочу! - мрачно изрекла я, ковыряя вилкой творог. Нет, творог был выше всяких похвал, к тому же я прекрасно понимала, что это полезно и его надо съесть, просто ничего не лезло в рот.
- Ты не заболела случайно? - обеспокоено спросил Марк, который терпеливо дожидался, когда мы с завтраком закончим мучить друг друга. - Можем отложить поездку.
- Нет, я здорова. Просто предчувствие какое-то поганое… Бывает. Не обращай внимания. Лучше я в школе что-нибудь перекушу. Думаю, чаем-то нас там напоят?
- Несомненно.
- А ехать долго?
- Часа два.
- Ну и хорошо. Я еще немного посплю в дороге.
Отставив в сторону ненавистный творог, я вяло отправилась к центральному входу. Машина уже стояла, позади и впереди терпеливо дожидалась шестерка мотоциклистов. У капота довольно жмурился на солнце Бальтазар.
- Доброе утро, Ваше Величество! - довольно миролюбиво поздоровался он. Словно бы не с ним я вчера не совсем справедливо обошлась в беседе.
- Доброе, - я не сдержалась и широко зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью.
- Плохо спали?
- Да, голова побаливала.
- Ну, это не удивительно, - улыбнулся Бальтазар, вежливо придерживая для меня заднюю дверцу. - Надвигается большая буря.
- Буря? - удивленно переспросила я, дождавшись, когда он сядет рядом.
- Да, раз в год планету накрывает огромным пылевым облаком, которое держится около трех-четырех дней. Потом все проходит, и мы еще неделю избавляемся от его последствий.
- И когда ее следует ожидать?
- Дней через пять. Не стоит беспокоиться, мы вполне успеем вернуться до ее начала.
- Странное явление. А вы никогда не пытались выяснить, чем она вызвана?
Машина плавно повернула, выходя на императорскую трассу, и набрала скорость. Меня ощутимо вжало в спинку сидения, и снова немного заныл левый висок. Я недовольно потерла болезненный участок.
- Пытались, - улыбнулся Бальтазар. - Обращались к жрецам. Те в свою очередь - к богу Солнца. В итоге нас утешили, что вряд ли стоит опасаться чего-то более существенного, чем пылевая буря.
- Как-то не обнадеживает, не находите? Я думала, что вам удалось восстановить первопричину этого явления.
Бальтазар с сожалением покачал головой:
- Увы, нет. На это мы так и не получили ответа. То ли наши жрецы не поняли ответов Бога, то ли этот вопрос не входит в компетенцию нашего божества. Что, все еще болит? - с сочувствием спросил он, заметив мою болезненную гримасу.
- Да, Бальтазар, все никак не проходит. Первый раз за все время. Ничего, раньше у меня голова почти каждую неделю болела. А теперь вот - первый раз за два месяца. Это вполне сносно. Я посплю, ладно? Марк, разбуди минут за двадцать до прибытия.
- Хорошо, отдыхай.
Я закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на назойливое сверление в виске. Голова с каждой минутой болела все сильнее и сильнее. Кажется, меня накрыло очередным приступом мигрени. Подложив валик подушки под ноющий висок, я честно постаралась заснуть. Неожиданно для меня самой, это быстро удалось. Вялые мысли о том, что нужно будет уточнить в школе, плавно и незаметно перетекли в уже знакомые улицы заброшенного города. Центральная площадь с городским фонтаном виднелась в нескольких десятках шагов впереди между нешироким проемом, образуемым стенами невысоких каменных домов с черепичными красными крышами. Повинуясь желанию выйти из темной мрачной улочки на солнце, я сделала несколько шагов к площади. Под ногами противно скрипели осколки осыпавшейся с крыш черепицы. Голова почти не болела, но немного кружилась, и меня ощутимо тошнило. Как же мерзко все же скрипит этот битый камень. Словно и не во сне ты по нему идешь, а вполне наяву! Наконец, узкая улочка закончилась, и я попала на все ту же пустынную площадь. Все в ней было по-прежнему. Вот разве что в чаше старого фонтана на этот раз была вода и, оживляя своим присутствием потрескавшееся мозаичное дно, в воде весело крутили боками яркие золотые рыбки.
- Красивые, правда?
Я почти не удивилась, услышав голос моей визави. С кем же еще могу я встретиться в этом месте?
- Да, всегда любила рыбок, но у меня они отчего-то долго не жили - умирали. А мне становилось их очень жалко. В конце концов, я просто перестала их покупать.
Я повернулась. Да, это она, моя давняя собеседница. Правда, сегодня она показалась мне немного печальной.
- У тебя болит голова? - после паузы спросила она.
- Да. Это так заметно?
- Мне все заметно. Даже если ты молчишь, я понимаю, что тебя мучит и тревожит.
- Вот как… Может, еще и мысли читаете?
- Нет, это невежливо по отношению к тебе, - спокойно отвечала она, тем самым подтверждая мои предположения о том, что она вполне на это способна. - Ведь голова болит неспроста.
- Да, мне сказали - приближается пылевая буря, - спокойно подтвердила я.
Собеседница неожиданно вздохнула.
- Не все так просто.
Надо сказать, что она заинтересовала меня. Я и сама чувствовала, что виною моему состоянию был вовсе не привычный местным катаклизм. Надвигалось что-то гораздо серьезнее. И именно это лишало меня сна и аппетита, заставляя сжиматься сердце в странном предчувствии.
- Что-то происходит, не так ли? - осторожно спросила я.
- Да, - кивнула она, соглашаясь. - Боюсь, что мы опоздали, пытаясь помочь этому миру.
- Что ты имеешь в виду? - воскликнула я, забыв о своем самочувствии. После ее слов от нахлынувшей тревоги стало тяжело дышать.
- Этот мир обречен погибнуть через пять дней. Невозможно играть с пространством и временем и не получить при этом последствий. Так и Атлантида, обретя то и другое, отдельное от реальности Земли, всего лишь попала во временную петлю. Каждый раз, когда петля совершала свой полный виток, появлялась пылевая буря. И эта буря словно бы вымывала ту условную стену, которая отгораживала этот мир от земной реальности. Так было много сотен лет. Понятно, что когда-нибудь этому должен был прийти конец. Как жаль, что это случилось сейчас, когда мы только нашли тебя, когда все стало получаться.
- И что? Чем это грозит Атлантиде? Ее снова выбросит на Землю?
- Увы, нет. Возврат невозможен. Скорее, произойдет катастрофа иного характера - схлопнется та временная и пространственная петля, в которой Атлантида существовала до сегодняшнего дня. Но ты вполне успеешь спастись, ты всегда можешь уйти в реальность Земли. Просто помни - через четыре дня тебе нужно уходить.
- А люди? - в ужасе воскликнула я. - Как же люди? Они все погибнут?
- Думаю, да, - печально отвечала она. - Ты не сможешь увести за собой более десяти человек в один день. Даже если ты спасешь сорок жизней, это не решит проблемы - остальные умрут.
- Неужели нет иного решения?
Собеседница присела рядом со мной и, заглянув, казалось, в самую душу, очень тихо ответила:
- Есть, но оно очень опасно. Мы сами до конца не уверены, что это подействует. И до сих пор не знаем, чем это может обернуться для решившегося.
- А вы? Разве вы сами не можете этому помешать? Я думала, что вы можете все.
- Увы… обретая многое, мы теряем еще больше. Когда-то, очень давно, так давно, что самой Земли еще не было, мой народ решил, что достиг всего, кроме одного - нам захотелось получить бессмертие. Казалось, что жить вечно - это так привлекательно. Сказали - сделали. Мы смогли получить то, что захотели. Словно в насмешку над нами какие-то высшие силы подарили моему народу и этот секрет. Вот только для его достижения пришлось отказаться от физического тела, довольствуясь энергетической оболочкой. Чистая энергия - вот то, из чего все мы теперь состоим. Тогда это казалось смешной платой - подумаешь, отказаться от физической несовершенной оболочки. Но шли годы, и мы поняли, чего лишились. Мы больше не могли создавать детей. Мы не могли чувствовать холод и тепло, счастье и горе. Мы стали слишком совершенными для этого. Жить тысячелетия, не испытывая эмоций. О, ты даже не можешь представить себе, какая изощренная это пытка! Я и небольшая горстка моих соотечественников - вот все, что осталось от некогда многочисленного народа.
- А остальные?
- Сошли с ума или погибли, сознательно отправив себя в яркие жерла сверхновых звезд. И мы потеряли еще одно - то, что и не позволяет нам сейчас помочь этому миру самостоятельно.
- Что? Что же это? - в нетерпении спросила я.
- Мы просто не можем в нем появиться. Ведь для того, чтобы на что-то воздействовать, нужно это что-то осязать. А этого мы сделать не в состоянии.
- Да, проблема… - протянула я. - А тот, другой выход. В чем он состоит и почему опасен?
- Мы считаем, что можно остановить разрушение этого мира, сохранив пространственно-временную аномалию. Но для этого необходимо укрепить ее структуру энергетически. Причем укрепить, находясь внутри самой аномалии.
- Не понимаю, - развела я руками.
Моя собеседница задумалась, а потом ответила:
- Давай представим себе глиняный сосуд, который был наспех сделан и не прошел должной обработки в печи. Его стены истончаются от времени под воздействием различных жидкостей. Чтобы его укрепить, нужно утолщить новой глиной стенки сосуда и обжечь его в жаровне, точно соблюдая температурный режим. Только беда в том, что наш с тобой сосуд - этот мир - можно укрепить только изнутри, так как снаружи огромная скорость поперечных энергопотоков просто не позволит энергии задержаться, сплестись с энергоструктурой самой аномалии. Внутри поле статично и это вполне возможно. Понятно?
- Да, очень образно. И что дальше? Кто и как сможет это сделать?
- Ты вполне сможешь. Нам кажется, что та сила, которую ты обрела, вполне способна на это.
Мне не очень нравился ее осторожный тон и постоянные оговорки «мы считаем», «нам кажется». Как-то не ощущалось во всем этом уверенности.
- Каким образом можно использовать для этого мои возможности? - все же спросила я.
- Для этого достаточно войти внутрь аномалии и, увидев структуру энергосистемы аномалии, выбрать точку и начать вливать в нее энергию.
- На первый взгляд, ничего сложного. Правда, я с трудом представляю, как можно увидеть энергию.
- О, это не проблема. Тут мы можем тебя научить. Вообще, все, что касается теории, мы можем тебе подсказать и объяснить.
- Тогда последний вопрос: почему это опасно?
Она вздохнула и отвела взгляд. Мои опасения ширились, крепли и росли со страшной силой.
- Мы не знаем, сколько потребуется энергии для восстановления. Потому не можем с уверенностью утверждать, что твоей энергии хватит, - ответила она наконец.
- А если ее не хватит? Что случится тогда со мной и с этим миром?
Она вздохнула еще глубже и жалобнее.
- Перестаньте устраивать балаган! - возмутилась я. - Вы сами только что сказали, что не способны на чувства - так нечего их тогда имитировать. Давайте вернемся к практическим вопросам.
- Ничего я не устраиваю, - спокойно возразила она. - Я действительно испытываю дискомфорт от того, что вынуждена делать что-то чужими руками. А что касается твоих вопросов, то ответов на них нет. Мы можем только предполагать, потому что никто еще такого не делал. Мы можем предположить, что в случае нехватки энергии аномалия не устоит и разрушится, а вот что произойдет с тобой - вовсе не ясно. Только варианты - от самого плохого до нейтрального. И все они равновероятны.
- Самый плохой - моя смерть? - уточнила я, уже зная, какой ответ услышу.
- Скорее всего - так.
Мы обе замолчали. Я обдумывала свое решение, о чем размышляла моя собеседница - не возьмусь даже предположить. Но отчего-то мне казалось, что и варианты моего ответа ими уже давно просчитаны. Конечно, существа с таким опытом, скорее всего, могут просчитать самые реальные варианты. Потому я, слегка издеваясь над ними и над собой, спросила:
- Мне свое решение вслух говорить, или и так сойдет?
Она улыбнулась.
- Как хочешь. Единственное, указания о твоем подключении к аномалии получишь непосредственно на месте. Когда будешь готова, закрой глаза и мысленно обратись ко мне.
- Как вас называть?
- Как тебе больше нравится. Это не важно - я просто почувствую твой призыв.
- Ясно… - печально усмехнулась я. - Думаю, наш сегодняшний разговор окончен?
- Не сердись, - она мягко коснулась меня рукой.
Я ничего не ответила ей, отвернулась и начала разглядывать разноцветных рыбок. По крайней мере, они были понятны и честны - все на виду. А вот эти неизвестные личности взяли в привычку просто использовать меня в своих целях. Причем, прекрасно знают, что в силу особенностей своего характера и воспитания я не смогу им в этом отказать… Печально. Я как-то не заметила, как мозаичные узоры поплыли сквозь небольшую водную глубь, смазались, закружились цветным хороводом, а уже в следующий момент я поняла, что кто-то трясет меня за плечо. С трудом разомкнув слипшиеся и какие-то ужасно тяжелые веки, я увидела Бальтазара - именно он и стал причиной моего пробуждения.
- Подъезжаем, - сообщил он.
Надо же, как вовремя - логическое окончание моего сна совпало с прибытием на место. А ведь казалось, что во сне наш разговор продлился всего лишь несколько минут. Странное дело - время, когда ты спишь, тянется или скачет со страшной скоростью, совсем не соотносясь с реальностью. Я повела плечами, выгнулась, разминая затекшее в одном положении тело.
- Я спала?
- Да, и довольно крепко. Как голова? - с участием спросил Бальтазар.
- Вроде бы, больше не болит, - с удивлением отметила я внезапное улучшение самочувствия.
- Вот, что значит вовремя выспаться! - улыбнулся Марк, оглядываясь через спинку переднего сиденья.
Все бы неплохо, только улыбка у него вышла какой-то ненастоящей, блеклой. Словно бы теперь мигрень мучила его. Я решила не заострять на этом внимания. Мало ли что - может, у него просто настроение плохое, а тут еще я влезу.
- Нам осталось около полукилометра, - сообщил Марк и снова отвернулся.
Полкилометра? Совсем немного. Я достала свое походное зеркальце и, попросив снизить скорость, поправила макияж. Теперь почти незаметно было, что я проспала около двух часов.
Между тем, кортеж притормозил перед въездом в школу. Я услышала металлический лязг отпираемых ворот. Наученная неприятным опытом посещения рудника, я старалась не разглядывать в окно медленно проплывающие строения. Все, что мне нужно будет узнать, через окно автомобиля не увидеть. Довольно быстро мы подъехали к приятному небольшому особняку из белого мрамора. Здание было основательным, приземистым, с крепенькими столбиками колонн у входа. Оно напоминало своей респектабельностью несколько полноватого владельца ресторана, который совершенно уверен в выдающихся возможностях своего заведения и незыблемости собственного бизнеса. Эта значительность сопутствовала и облику всего этого неброского здания. Нас уже ждали. Едва только автомобиль притормозил, как подтянутый, выглядевший отдохнувшим Даниэль подбежал к нему и тут же открыл двери с моей стороны.
- Добрый день, Ваше Величество! Прошу извинить, мой отец не смог Вас приветствовать лично. Ему не очень хорошо, сейчас он почти не встает. Но я к Вашим услугам.
- Ничего страшного, Даниэль, - успокоила я его, неторопливо выходя из машины. - Мне вполне достаточно и вашего общества. У самой сегодня ужасно болела голова, так что вполне понимаю вашего отца.
Мы прошли в дом. Его обстановка вполне гармонировала с внешним обликом. Тяжелые шторы на окнах, старинные плотные ковры под ногами. Мебель, встретившаяся нам по пути в небольшой овальный зал, в котором все уже было предусмотрительно накрыто к чаю, по большей части была тяжелой, дубовой, такой же основательной, как само строение. Определенно, мне было уютно в этом доме, в этом кресле, за тяжелой столешницей из цельного массива дерева с тонкой фарфоровой чашкой в руках. Чай был изумителен - тонкий и терпкий, с умеренной долей каких-то приятно пахнущих цветов. Именно такой, какой мне всегда нравился. Определенно, я просто не могу допустить, чтобы этот мир, этот дом просто исчез, сгорел, сминаемый потоками разорванной в клочья энергии. Это будет слишком большой потерей и для Вселенной со всем многообразием ее проявлений, и для меня лично. Я сейчас отчетливо поняла, что просто не хочу терять свой мир… свою Атлантиду. И ни при чем тут ничье умелое управление. Не нужно меня, как слепого щенка, тыкать носом в лужицу долга. Я вижу ее сама. И сделаю то, что смогу.
- Спасибо! - искренне поблагодарила я нашего заботливого хозяина. - У вас очень вкусный чай.
Он сдержано улыбнулся, но было видно, что ему приятно мое замечание.
- Если Вы готовы, то я могу быть Вашим сопровождающим и покажу все, что Вы сочтете нужным увидеть, - вежливо ответил он.
- Да, пожалуй, не будем впустую тратить мое и ваше время, уважаемый. Меня интересует система воспитания в целом - от момента, когда в вашу школу попадают дети и до момента, когда они выставляются на аукционы. Я понимаю, что увидеть все за один день невозможно, потому просто хотела бы пройти по классам, по местам проживания детей и взрослых и услышать ваши комментарии на эту тему.
Я ожидала проявления любопытства, вопросов - для чего мне это… да обычных возражений, в конце концов. Но я недооценила Шахри. Он не сказал ни слова, просто встал, поклонился и предложил следовать за ним.
- Это будет небыстрый путь, - только предупредил он. - Удобная ли у Вас обувь, не устанете ли Вы?
- Не стоит беспокойства, я оделась, учитывая сегодняшние надобности и готова посвятить осмотру столько времени, сколько будет нужно.
И мы начали этот непростой путь. Непростой не в плане передвижения. Только сейчас я в полной мере поняла, что имел в виду Марк, когда отговаривал меня от этой поездки. Было очень тяжело - особенно вначале, когда мы осматривали места проживания и обучения детей. В эту школу поступали семи-восьмилетние мальчики, которые отбирались по соответствию физическим требованиям. Видеть оторванных от родителей маленьких ребятишек и не иметь возможности помочь всем им - вот это было настоящей мукой для меня. Но я знала, зачем мне это, теперь я уже ясно видела, что, в чем и в какой последовательности нужно будет менять. И у меня не возникало более ни малейшего сомнения в том, что школы должны быть в ведении государства. Потому что ввести все эти изменения можно будет только волевым централизованным решением - и никак иначе. Определенно, эта поездка оказалась очень полезной. Вот только то ли от солнца, то ли от негативных впечатлений, но у меня снова началась противная тягучая головная боль, а чуть позднее к ней добавился и неприятный озноб. Так что почти все время, находясь под лучами жаркого летнего солнца, я вынуждена была зябко обнимать себя руками за плечи, отчаянно стесняясь крупных мурашек, время от времени набегавших на мою кожу. Наконец, я не выдержала и оглянулась на Марка. Все это время он, молча и незаметно, следовал за нами. По его застывшему лицу не пробегала ни одна эмоция, и было совершенно непонятно, как он ко всему этому относится - как к воспоминаниям собственной жизни или вовсе никак. Что ж… то, что он тут вырос и был воспитан, сейчас мне на руку - по крайней мере, он не заплутает среди строений и сможет вернуться к машине, захватив оставленный на заднем сиденье палантин.
- Марк, ты не мог бы мне помочь? - обратилась я к нему, коротко изложив свою просьбу. Он не удивился и не стал возражать, кивнул, соглашаясь, и быстро исчез, просочившись через казавшуюся сплошной зеленую изгородь кустарника. Наверное, так было ближе к машине. Сама я никогда не рискнула бы повторить этот трюк, опасаясь серьезно поцарапаться об обрезанные ветки. Я вообще очень часто чем-то резалась и царапалась. Домашние, зная эту мою особенность, даже ножи на кухне не затачивали остро. Мне вдруг очень захотелось хоть на короткое время снова очутиться на своей уютной кухне дома, на Земле. Я даже вздохнула тайком, но … Все будет зависеть от того, хватит ли моих сил для того, чтобы остановить разрушение этого мира. Утешало только сознание того, что уж им - там - ничего не угрожает. Мы успели уже осмотреть очередной полигон, на котором отрабатывались навыки рукопашного боя, посмотрели на часть занятия. Все это заняло около двадцати минут… а Марка с ожидаемым палантином все еще не было. Я начала тревожиться, что-то шло не так.
- Скажите, Даниэль, отсюда до автомобиля очень далеко? - наконец, не выдержала я.
- Минут шесть легкого бега, - спокойно ответил он.
- А неспеша?
Он понимающе улыбнулся.
- Не думаю, что Марк заставил бы Вас ждать и отправился по Вашему поручению неспешным шагом.
- То есть, он уже минут пять, как должен вернуться? - спросила я.
Даниэль пожал плечами.
- Наверное, так. Но Вы не учли, что мы тоже движемся, и ему может потребоваться некоторое время, чтобы обнаружить, куда мы успели переместиться.
Его ответ немного меня успокоил, но только чуть. Про себя я твердо решила, что подожду еще минут пять и попрошу Даниэля провести меня к автомобилю самой краткой дорогой. Ведь если Марк будет выбирать путь, то наверняка выберет самый короткий. Мы продолжили нашу экскурсию, но я уже не так внимательно прислушивалась к объяснениям Шахри. С каждой прошедшей минутой я все более убеждалась в том, что Марка придется искать. Я с нетерпением взглянула на часы. Прошло четыре минуты из отведенного мною на ожидание срока, но я уже просто не могла заставить себя сохранять спокойствие.
- Извините, - не очень вежливо перебила я Даниэля. - Вы не могли бы вместе со мной пройти к машине самой короткой дорогой?
- Да, действительно, - нахмурился он, - за это время Ваш охранник уже должен был обернуться. Впрочем, не думаю, что с ним могло что-то случиться - территория школы вполне безопасна.
«Ну, да, конечно… - подумала я, - вполне безопасна, но только не для рабов. Кто знает, во что он мог влезть по дороге?».
Впрочем, выражать сомнения в словах нашего вежливого хозяина вслух я не стала, а просто последовала за ним. Слава Богу, в этом месте не было кустов и мне не пришлось через них лезть. Мы наискосок пересекли площадку с необычного вида тренажерами, миновали несколько одноэтажных домов и небольшой садик с прудом в центре. Наконец вышли на задворки какого-то хозяйственного двора. Там было пыльно, в углу стояла целая пирамида плетенных из ивняка корзин, вдетых одна в другую. Мы уже почти свернули за угол сарая, как вдруг угловым зрением за чахлым кустом у соседнего здания я увидела край слишком яркой для этого пейзажа голубой материи. Именно такого цвета был ожидаемый мною палантин.
- Стойте! - воскликнула я, направляясь быстрым шагом в сторону своей подозрительной находки. Точно! Схватив за край, вытянула из куста свою накидку. Она была немного помята, но вполне цела и даже не испачкана.
- Странно… а где же Марк? Почему он ее бросил? - удивленно обернулась я к Даниэлю и Бальтазару. Они оба выглядели несколько озадаченными. Бальтазар между делом передвинул поближе к руке оружие. Это не осталось мною незамеченным. Было понятно, что ничего хорошего от этого он не ожидает. Внезапно откуда-то из-за здания раздались явно мужские голоса. Слов было не разобрать - они говорили тихо и быстро. И хотя я не услышала голоса Марка, но какое-то предчувствие заставило меня отправиться в ту сторону. Я слышала, что оба моих спутника сопровождают меня. Это вселяло некоторую уверенность в собственной безопасности. Как глупо с моей стороны было не взять несколько человек охраны! Наконец, обогнув довольно длинную стену каменного амбара, мы свернули в небольшой замкнутый внутренний дворик три на четыре метра глубиной. Со всех сторон он был закрыт глухими довольно высокими стенами домов, сложенных из массивных плит грубо обработанного известняка. Именно тут и находились люди, чьи голоса я услышала. К задней стене дома спиною был прижат Марк. Сбоку от него, поигрывая зажатым в руке странным кнутом, стоял рослый детина лет сорока, а еще один здоровенный человечище, чьи габариты превосходили мои самые смелые фантазии, прижимал Марка к стене, шаря огромными ручищами по его обнаженному торсу. Рубашка Марка была надорвана на груди и стянута с плеч почти до пояса, сковывая свободу рук. Он остановившимся взглядом на белом, словно известка, лице смотрел в никуда. Мне показалось, что он не узнает нас и даже не совсем понимает, где находится. Мужик с кнутом в руках заметил нас, но только недовольно поморщился. А второй даже не подумал оставить в покое свою жертву. Кажется, я начинала догадываться, что тут происходит. Вот только никак не могла понять, что это за люди.
- Кто вы и что тут делаете? - довольно резко и громко спросила я.
На голос и второй детина обернулся в мою сторону. На вид он был гораздо старше своего компаньона - лет на пятнадцать, не меньше. Его лицо до сих пор сохраняло довольную гримасу животного, собирающегося получить приземленные и простые удовольствия, которых требовала его натура. Это вызвало во мне волну отвращения и, вместе с тем, почти неконтролируемую ярость. Ненавижу сволочей, которые, пользуясь своим положением или привилегиями, издеваются над теми, кто не в силах им достойно ответить.
- Да мы-то? - с наигранным удивлением ответил старший. - Мы тут развлекаемся маленько. Давнего знакомца встретил, вот, напарничка своего с ним познакомить решил. Вы уж не взыщите, господа, мы не долго - минут на двадцать его задержим. Вспомним старое, так сказать, - и он мерзко ухмыльнулся, щерясь в гнилозубой ухмылке.
- Отойди от него! Быстро! - сквозь сжатые от гнева зубы почти прошипела я.
Видимо, было в моем лице что-то такое нехорошее, отчего огромный с виду мужик немедленно послушался, отпустил Марка и сделал пару шагов в сторону своего напарника. Марк, словно сломанная кукла, сполз по известняковой стене, оставляя на ней явные следы крови. Неужели он ранен?! Глаза затопило алой пеленой гнева, во мне сейчас жило только одно желание - уничтожить тварей, которые по ошибке имеют человечье обличие. Я, повинуясь необъяснимому внутреннему порыву, вытянула вперед руки и непроизвольно с хрустом сжала их в кулаки. Оба негодяя дернулись и захрипели, раздирая один горло, а второй царапая ногтями грудь, и, словно мертвые, рухнули на землю. Я разжала пальцы и тут же, выплескиваясь из центра моих ладоней, два неестественно ярких луча света, схожего по цвету с синими неоновыми огнями, хлынули на их тела. Минута - и на месте тел остались лишь обугленные силуэты на спекшемся песке - и больше ничего… Какая-то разумная частица меня глубоко, словно в центре спящего разума, мрачно усмехнувшись, констатировала: «Поздравляю, дорогая, ты - убийца!». Но ярость, которая все еще не до конца успокоилась во мне, заглушила этот слабый голос. Я не чувствовала ничего из того, о чем так красиво пишут в романах и показывают в фильмах. Да, я убила двух людей, но все во мне было спокойно. И было чувство глубокого внутреннего убеждения в том, что я поступила единственно верно. Я не размазывала по щекам слезы и сопли отчаяния, не била себя в грудь, каясь в смертном грехе. Вместо этого эффектного времяпрепровождения я быстрым шагом подошла к безучастному Марку, и, присев рядом с ним на корточки, попробовала поднять его опущенную голову, чтобы увидеть взгляд. Лучше бы я этого не делала - это все еще были глаза мертвого человека. Ни мысли, ни чувства не отражалось в них, словно бы глазные яблоки повернули внутрь черепа, а на оборотной стороне просто взяли и нарисовали блеклыми акварелями радужку и зрачок. Я по-настоящему испугалась - вдруг он сошел с ума, и теперь его разум будет вечно блуждать где-то далеко. Что тогда мне делать?
- Марк, солнышко, пожалуйста, посмотри на меня, - тихо попросила я, наглаживая его по обнаженному плечу. Рука невольно натыкалась на выжженные рабские клейма, а в уголках глаз начали собираться тяжелые капли. - Пожалуйста, скажи, что с тобой?
Я почувствовала, как первые смелые слезинки проложили по щекам щекотные дорожки, стекая к подбородку. Попыталась отодвинуть его от стены, чтобы посмотреть, откуда взялись следы крови, но его большое тело было слишком тяжелым для меня.
- Помочь? - спросил Бальтазар. Он с опаской посматривал то в мои глаза, то на руки. Что ж - можно понять, не каждый день непонятными лучами на твоих глазах сжигаются люди.
- Не стоит, - покачала я головой. - Боюсь, что если он серьезно ранен, мы сделаем хуже или причиним ему боль.
- Но ему все равно нужно помочь, - мягко сказал он.
- Как? - всхлипнула я. - Он не отвечает! Не слышит! И словно не видит!
- Я… со мной все … нормально, - каким-то чужим, заторможенным голосом внезапно ответил Марк.
- Слава Богу! - радостно воскликнула я, размазывая по щекам слезы и косметику. - Марк, ты ранен? Стена в крови. Что со спиной?
Он чуть удивленно посмотрел на меня. Его взгляд уже наполнялся нормальными человеческими чувствами, и стало понятно, что ему не столько больно, сколько мучительно стыдно за происшедшее. По крайней мере, уши у него стали совершенно рубиновыми, и он старался избегать моего взгляда.
- Ничего, все нормально, - упрямо повторил он.
- Давай взгляну!
Он нехотя повернулся и наклонился немного вперед, спрятав от нас лицо. Поперек спины шел глубокий кровоточащий шрам, словно бы кто-то неаккуратно острым краем гвоздя прочертил на коже борозду. Еще было немного незначительных царапин, видимо образовавшихся, когда он сполз по жесткой каменной стене.
- От чего это? - спросила я, оглянувшись на Даниэля и Бальтазара.
Бальтазар недоуменно пожал плечами, а Даниэль нахмурился и ответил:
- Довольно неприятная штука - утяжеленный бич из кожи ящерицы марго. Оставляет резанные глубокие раны. Вообще-то, я уже давно запретил их к применению. Видимо, не все выполнили мой приказ. Извините, мне так неловко, что все это случилось у меня в гостях.
- А эти двое?
- Люди из охраны школы. Но я просто не успел еще перебрать штат, доставшийся в наследство от прежнего владельца, и частично его заменить. Впрочем, - нахмурился он, - это ничуть меня не извиняет.
- Я что-то должна вам за ваших людей? - сухо спросила я.
- Нет, нет, - замахал он руками. - Это, скорее, я должен Вам и Вашему охраннику принести свои искренние извинения.
По выражению его лица было понятно, что он действительно очень расстроен, и я не стала развивать эту тему. В конце концов, как не раз говорил мне Артур, закон тут я. Сочла нужным убить - значит, так тому и быть. Лучше сейчас заняться Марком. И если я понимала, что порез не представляет собой серьезной опасности, то вот его моральное состояние меня очень тревожило. Странно было и то, что он не пытался себя защитить. Может, его вполне устраивало такое положение вещей, и мы вмешались напрасно? Но выяснить это нужно очень осторожно и в любом случае не сейчас, без свидетелей. Сейчас же совсем не помешает избавить его от неприятного последствия этой встречи, потому я аккуратно накрыла часть шрама руками и уже привычно направила в ладони легкую волну тепла, предвещающую заживление раны. Вскоре под моими ладонями остался только ровный и аккуратный шрам, а я переместила руки на остатки раны. Не прошло и двух минут, как с этим вопросом все было закончено. Все это время Марк сидел, не шелохнувшись, спокойно ожидая окончания моих действий.
- Ну вот, теперь все хорошо, - повышенно бодро сказала я, натягивая ему на плечи остатки рубашки.
- Спасибо, госпожа, - мрачно буркнул Марк, не глядя на меня. О, как все запущено… Давненько он не обращался ко мне так. Неужели я его все же обидела своим нежданным вмешательством? Сколько раз говорил мне отец: «Сначала - думай, потом - делай!». Так нет - вечно у меня действия бегут вперед мыслей. Теперь я не знала, куда девать глаза. Настроение было безнадежно испорчено, и продолжать дальше осмотр я была просто не в состоянии.
- Давайте немного отдохнем, - предложила я своим спутникам.
Марк дернулся и бросил на меня косой колючий взгляд.
- Я устала! - пояснила я.
- Конечно! - поспешно согласился Даниэль. - Я думаю, что обед уже готов, понадобится только немного времени для того, чтобы накрыть на стол.
- Ничего, подождем.
Мы двинулись вслед за Шахри. Причем Марк всю дорогу старательно находился за моей спиной, успешно избегая как любопытных взглядов, так и расспросов.
«Ничего, - решила я, - все равно найду время на этот неприятный, но необходимый разговор. Хотя бы только за тем, чтобы, если ничего не получится и этот мир погибнет вместе с нами, уйти спокойно, без недомолвок, которые так портят жизнь».

Марк:
Мне совсем не нравилась эта поездка, но отказаться от нее я тоже не мог. Просто никому не считал возможным доверить ее охрану. Ничего, потерплю. Кому какое дело до моих неприятных воспоминаний. Если ей это надо, буду рядом. Просто потому, что так нужно. В окнах машины проплывали до зубовного скрежета ненавидимые мною строения и тренировочные площадки. Наконец, и господский дом. Входить в него было не просто неприятно - мучительно. Именно с ним связано все самое плохое из моего прошлого. Но я должен! Потому, стараясь, чтобы мои мысли и чувства не отражались слишком явно на лице, я молча следовал за Эльгой. Шахри был на высоте - принимал достойно, сдержано, без показного подобострастия, но с проявлением максимального уважения. Видимо, хотел исправить свои ошибки. Это еще один плюс в его активе. Не думаю, что на его территории что-то будет угрожать Эле, но я все же незаметно проверил содержимое заварочного чайничка и кувшина с горячей водой. Слишком свеж был в моей памяти эпизод с лорхом. Но все было ожидаемо чисто. Хм, по своей наивности я считал, что находиться в этом здании - самое неприятное? Я был не прав. Поганее всего было заново пройти тот путь, который уже проделал однажды. Словно все мои пятнадцать лет мучений начались снова. Нет, я вовсе не жалуюсь на судьбу. Каждому свое. Просто хотелось бы обойтись без повторения. Императрица всю дорогу ежилась. Сегодняшнее недомогание постоянно давало о себе знать. Наверное, правильно было бы перенести поездку на другой день, но она слишком упряма для этого. Я уже совсем было собирался предложить ей отдохнуть, но она обратилась сама - с нелепой просьбой. Словно оттого, что она укутается в накидку, здоровья прибавится. Да ладно, мне не трудно. Тем более что я отлично знаю все скрытые тропинки этого проклятого Солнцем и людьми места. Я довольно быстро вышел к главному зданию, кивнул отдыхавшим в теньке ребятам и сгреб с заднего сидения легкую голубую тряпицу, затейливо украшенную ручной вышивкой и редкого цвета жемчужинами. Красивая вещица. Но иногда мне казалось, что она как-то не по-женски равнодушно относится и к вещам, и к украшениям. Наверное, это наша с Артуром вина. Он слишком загрузил ее работой, у девочки совсем не остается свободного времени. Отсюда и такое отношение - что принесут, то и надену. Ни разу она не сделала ни единого замечания и не высказала своих пожеланий. Да и к очень дорогим украшениям относилась совсем не по-хозяйски: снимет и бросит на журнальный столик, словно это безделушка какая и не стоит столько, что на нее можно купить неплохой дом. Я уже почти прошел половину обратной дороги, когда за моей спиной неожиданно раздался знакомый голос, заставивший заворожено замереть на месте.
- Ба, какие знакомые лица. Давненько не встречались. Говорят, ты теперь высоко взлетел, дорогуша?
Я медленно повернулся. Боги! Сделайте так, чтобы это была только игра моего воображения! Но нет… в двух шагах от меня, на гаревой дорожке стоял он, тот самый человек, который издевался надо мной целых три года. Он постарел, располнел, но в плечах была все та же медвежья ширь, и слишком красные и влажные губы все так же неприятно растягивались в однобокую ухмылку. Стало трудно дышать, по позвоночнику из скованного страхом мозга прокатилась ледяная волна, которая неприятными тисками сжала желудок. Сейчас я при всем желании не смог бы протолкнуть через пересохшее горло ни звука.
- Что это у тебя в руках, дорогуша? - между тем со смешком спросил он. - Решил захватить что-нибудь сексуальное для встречи с давним знакомым? Это правильно, это ты молодец. Ты, конечно, подрос за это время, но я всегда особенно тебя любил. Твоя симпатичная мордашка почти не изменилась. Что же молчишь? Неужели так рад меня видеть?
Не дождавшись ответа, он вплотную подошел ко мне и взял из моих рук палантин, приложил к моей шее и, выдохнув в лицо, прошептал:
- Красиво… А я тут не один, с другом. Обязательно вас познакомлю. Ты уж будь с ним ласковым, дорогуша.
Меня передернуло. От отвратительного запаха из его сроду не чищеной пасти и от мерзких воспоминаний, которые с новой силой накинулись на меня.
- Ну, что ж ты дрожишь-то? От нетерпения, верно? - хихикнул он. - Так не будем ждать-то. Пойдем, дорогуша, пойдем. Вон и дружок мой заждался, - кивнул он в сторону выступившего на дорожку из кустов человека в форме охраны школы.
Тот был намного моложе, но обольщаться не стоило - в руках он довольно умело прокручивал бич из шкуры марго. Он в упор с вызовом смотрел на меня и чуть заметно улыбался. Нет! Только не это… я не вынесу этого снова! Бежать! Это все, что я сейчас могу. Я рванулся, оставляя у него в руках палантин Императрицы, и побежал туда, куда показалось самым простым - в просвет в высокой зеленой изгороди. Я не совсем понимал, куда бегу, главное было как можно скорее оказаться от них как можно дальше, а там разберемся и сориентируемся. Но внезапно резкая жгучая боль полыхнула поперек спины, это было так неожиданно и больно, что я невольно запнулся за выступавший из травы корень и кувырком мягко упал на землю. Однако этой небольшой заминки оказалось достаточно, чтобы чьи-то сильные руки грубо вздернули меня вверх за ворот затрещавшей рубашки, а потом, резко рванув в стороны, разорвали материю и сдернули одежду до локтей. Этим простым приемом мои руки оказались стянуты тканью и не способны к обороне. Потом меня развернули лицом в другую сторону, и я увидел довольную улыбку молодого охранника.
- А ты шустрый парень, - чуть хрипло сказал он. - Но это, ничего - и шустрее видали.
- И обламывали… - запыхавшись, подтвердил показавшийся из-за дерева мой давний враг. - Что ж ты, поганец, без разрешения-то уходишь?
Теперь он уже не улыбался, в глазах плескалась злоба. В таком своем состоянии он был особенно невыносим и после всех издевательств не отпускал меня сразу, а заставлял прислуживать себе и ради забавы время от времени гасил о кожу сигареты. Или придумывал что-либо иное, столь же неприятное и болезненное. Теперь они уже держали меня в плотном кольце. Вырваться - нереально.
- Куда? - спокойно спросил молодой.
- Да вон за тот амбар. Там отличная площадка, и без лишних глаз.
Он кивнул и, крепко ухватив меня за спеленатые руки, поволок за здание. Я словно сквозь дымку воспринимал происходящее, безвольно переставляя ноги, и позволил им втащить себя в неширокий колодец, образованный стенами домов. Младший, резко толкнув, прижал меня спиной к задней стене двора. Распоротая ударом марго спина отозвалась сильной болью. Но я боялся не этого. Закрыв глаза, чтобы не видеть того, что неминуемо должно было произойти в этом дворе, я с отчаянием взмолился всем богам, которых только мог вспомнить: пусть это будет неправдой! Только бы проснуться и понять, что это всего лишь очередной кошмар!
Но чьи-то горячие влажные руки уверенно обняли меня за пояс, пролезая под ткань рубашки. Я открыл глаза и сквозь все ту же пелену тумана увидел горящие нетерпением ненавидимые мною глаза.
- Ничего, забыл меня, вижу… ничего… сейчас вспомним… - тихо шептал он мне в самое ухо, продолжая ощупывать мое тело. «Видимо, даже богам нет никакого дела до просьбы раба…» - обреченно подумал я, проваливаясь в состояние странного отупения. Это было единственное, что я мог сделать, чтобы хоть немного приглушить боль и страх. Сквозь пелену слышались чьи-то, казавшиеся почти знакомыми голоса, но я не понимал, кому они принадлежат, что произносят. Пока не почувствовал, что больше никто не держит меня, не прижимает к шершавой каменной крошке стены. Неужели уже все закончилось? Странно, как быстро… У меня больше не было сил, словно я сутки не спал и несколько дней не ел, очень кружилась голова и, чтобы не упасть, я опустился на землю. Вдруг чьи-то маленькие теплые ладони легли мне на плечи, настойчиво и сильно встряхнули меня, и странно знакомый голос позвал по имени. Я попытался сосредоточиться и понять, что мне говорят, зачем зовут. Кому вообще мог понадобиться раб по имени Марк? Я поднял взгляд и прямо перед собой увидел лицо молодой женщины. Это она звала меня. Ее теплые руки нежно гладили по щекам, плечу. Она плакала… Я узнал ее - моя avanta-mou, моя любимая… Но кто обидел ее? Или посмел причинить ей боль?! О, Солнце! Неужели она плачет из-за меня? Нет, невозможно… Этого просто не может быть.
- Я … со мной все нормально, - с трудом проталкиваю слова сквозь сдавленное спазмом горло.

Было страшно смотреть ей в глаза - она ведь видела всю эту мерзость. И мою беспомощность тоже видела. Теперь уж точно для нее я больше не мужчина. А она, словно в издевательство надо мной, взялась лечить спину. Конечно, Марк такой жалкий и слабый - куда же ему с царапинами-то разгуливать? Рубашка приказала долго жить, и я без сожалений сорвал с себя оставшиеся лохмотья. Мне казалось, что ткань пропиталась запахом чужих ненавистных рук. Я до сих пор чувствовал их на своем теле. Больше всего хотелось залезть под душ и долго, используя все разновидности моющих средств, жесткой мочалкой оттирать с кожи саму память о чужих липких прикосновениях. Но, к несчастью, в душ мне в ближайшее время не попасть. Госпожа избегала смотреть в мою сторону, видимо, ей это было неприятно. Стараясь избавить ее от негативных эмоций, я постарался сместиться ей за спину. Она сказалась уставшей и прекратила осмотр. В душе я был этому рад: сейчас мне было весьма неуютно находиться у всех на виду. Вот было бы хорошо - забиться в темный угол и никого не видеть, и чтобы никто брезгливо не отводил от тебя взгляда. Но кому интересны мои желания? Довольно скоро мы вернулись в господский дом, в знакомую до оскомины комнату. Очень быстро молчаливой прислугой был накрыт обед. Мне удалось найти ненужный стул, я перенес его в самый дальний и темный угол комнаты, где, вдали от чужих взглядов, устроился тихонько и незаметно. Рядом было окно, оно выходило на заброшенный внутренний двор, и раньше я ни за что не уделил бы неприглядному пыльному виду своего внимания, но теперь это было очень кстати - позволяло спрятать глаза и лицо от окружающих. Внезапно кто-то легко дотронулся до моего плеча. Я вздрогнул и взглянул на человека, который не проявил должной брезгливости и решился коснуться меня. Шахри… смотрит спокойно и внимательно, протягивает довольно дорогую шелковую рубашку с ручной вышивкой гладью. Скорее всего, это его рубашка. Я проглатываю застрявший в горле комок и тихо благодарю:
- Спасибо.
- Не стоит. Обед накрыт на всех. Присоединяйся.
Беглый взгляд в сторону стола подтверждает его слова. На глаза наворачиваются слезы, чтобы сдержаться, закрываю глаза и делаю глубокий вздох. Не хватает только усугубить и без того жалкое впечатление о себе. Быстро надеваю через голову рубашку - она немного тесновата в плечах, но рукава в самый раз.
- Марк, заставляешь себя ждать, - негромко подсказывает Бальтазар. А ведь он один не знает о моем неприглядном прошлом! Как же ему, должно быть, увиделась эта сцена? Я чувствую, что краснею. Ужасно злюсь на себя: словно невинная девица, то умываюсь слезами от жалости к себе, то заливаюсь краской стеснения. Решительно встряхиваю головой, отгоняя ненужные эмоции. Высоко взлетел, мальчик? Добро пожаловать на землю! И решительно смотрю на госпожу. Она меня к столу не приглашала, стало быть, нечего мне там делать. А она… улыбается, чуть натянуто и виновато. Говорит тихонько, чуть слышно (но я-то услышу, она это знает):
- Поешь, Марк, даже если не хочется.
Ее приказ нельзя игнорировать, и я молча сажусь за стол - на самый краешек. Знаю, что поданы прекрасно приготовленные, очень дорогие блюда, но ем, практически не чувствуя их вкуса. Сейчас мне все равно, что глотать - все, словно резина. Почти постоянно ощущаю на себе ее взгляд, но боюсь даже посмотреть в ее сторону, потому что прекрасно знаю, что увижу в ее глазах - жалость и презрение. Большего я не достоин.
Это был самый долгий обед в моей жизни. Наконец, подали чай, кофе, освежающие напитки, и как-то само собой получилось, что мы с госпожой остались за столом одни. Бальтазар и Шахри с бокалами вина в руках вышли на балкон. Они уже предметно начали обсуждать тему передачи школ в ведение Империи. Госпожа от участия в разговоре вежливо отказалась, сославшись на головную боль. Я уже собирался по возможности незаметно заползти в облюбованный мною угол, но был остановлен ее тихим вопросом:
- Могу я узнать, от кого ты сейчас прячешься, Марк?
Похоже, избежать неприятных расспросов не получится.
- Я не прячусь, госпожа, Вам показалось.
- Неужели? - в ее голосе чувствовалась усмешка. Заскрипело отодвинутое кресло, и легкие тихие шаги сообщили мне о ее приближении. Сидеть, когда она встала, было верхом неприличия, и я тоже поднялся. Госпожа подошла почти вплотную и негромко попросила:
- Посмотри мне в глаза, Марк, пожалуйста.
- Зачем?
- Хочу понять, что я сделала неправильно, почему ты избегаешь меня.
- Я? Вас? - От столь неожиданного восприятия моих действий я невольно повысил голос и с недоумением взглянул ей в лицо. Она была очень серьезна, и во взгляде я совсем не увидел ожидаемой брезгливости...
- Ну да, ты снова перешел на официальное обращение и тон. И избегаешь меня. Что еще я могу подумать?
- Ох, - выдохнул я, - все совсем не так. Просто, - я снова почувствовал, как горит от прихлынувшей крови лицо, - мне показалось, что Вам… будет неприятно со мной общаться, - наконец, запинаясь, выдавил я.
Она недолго молчала, а потом ответила:
- Да. Марк, как всегда, мы с тобой посмотрели на один и тот же предмет с разных сторон, потому и увидели его очень уж по-разному. Я тебя об одном попрошу: давай все наши проблемы и беды не будем замалчивать, забившись по разным углам. Всегда лучше открыто поговорить - тогда все становится понятно. Согласен?
Я пожал плечами.
- Да, конечно. Лучше. Но я пока толком ничего не понял: про предмет, который мы увидели с разных сторон.
- А что же тут непонятного? - усмехнулась она. - Ты считал, что мне неприятно с тобой общаться. Я, правда, не поняла, почему ты так решил. А я посчитала, что ты обижен на меня...
- Обижен? За что? - воскликнул я.
- Ну… - она с трудом подбирала слова, - может, из-за моего вмешательства. Может, нам не нужно было вмешиваться… Это ведь твое личное дело… ну… личная жизнь, я имею в виду.
Так вот, что она подумала… Так горько и больно мне давно не было. Ведь я ей уже говорил, предельно честно говорил, что нормален и не интересуюсь мужчинами. Выходит, я зря вывернул наизнанку свою душу? С трудом взяв себя в руки, я сказал:
- Вот теперь, госпожа, теперь - Вы действительно обидели меня. Впрочем, это не повод для волнений. Все в порядке. Я тоже в порядке и готов выполнять любые Ваши приказы.
- Марк? - она удивленно посмотрела на меня. - Ты что, Марк?
Но я больше не повторю своей ошибки, я не буду видеть того, чего нет. Есть только одна правда: я ей принадлежу. Как вещь. Все остальное - домыслы больного рассудка.
- Да, госпожа?
- Не надо так, таким чужим голосом… - жалобно просит она.
В груди что-то очень больно рвется на части, но я молчу, крепко сжав зубы. Это ничего. Это пройдет. Госпожа прикусывает нижнюю губу и неуверенно берет меня за руку. Становится еще больнее, хотя минуту назад я думал, что это уже невозможно.
- Я обещала ответить, Марк, кем я хотела бы тебя видеть… - тихонько, чуть слышно говорит она. То, что осталось вместо моего сердца, сбивается с ритма и испуганно замирает.
- Кажется, я тебя тоже люблю… - и добавила почти совсем шепотом, опустив голову: - Я совсем запуталась…
Уже в следующую секунду нежно и крепко я прижимал ее к своей груди, покрывая поцелуями лицо, волосы, закрытые глаза.
- Не надо, только не плачь, - прерывающимся от счастья и нежности голосом тихонько шептал я ей, вытирая бегущие по ее щекам быстрые капли слезинок. - Не надо, я прошу. Забудь все, что я наговорил, и ничего, слышишь? - ничего не бойся. Мы со всем справимся, вместе справимся. Слышишь?
Она только молча кивнула, зарываясь лицом в уже мокрую от ее слез рубашку.
В комнату заглянул Бальтазар, но, увидев нас в столь странном виде, как-то очень по-доброму, заговорщески улыбнулся и, зачем-то подмигнув мне, снова исчез за балконной дверью.
- Эленька, - тихонько позвал я, - давай немного успокоимся. Мы тут не совсем одни. Как-то неудобно, не находишь?
Она хлюпнула носом, оторвалась от моей рубашки и, совсем как ребенок, солнечно улыбнулась:
- Это ты сейчас о своей или о моей репутации заботишься?
- О нашей, - серьезно ответил я. Но губы все равно предательски расползались в улыбке.
Она неожиданно отстранилась и серьезно и твердо пообещала:
- Хорошо, Марк - я не буду ни о чем беспокоиться. Я верю, что мы со всем справимся. И я тебе говорю: никто и никогда - никто и никогда - тебя больше не посмеет тронуть. Просто потому, что я уничтожу любого, кто посмеет. Так, как я уничтожила этих двоих. Так и знай!
«Здорово! - подумал я. - Никогда еще не защищали меня. Тем более - женщина…»
А вслух сказал:
- Похоже, этот мир действительно сходит с ума…

Опубликовано: 12.02.2015 / просмотров: 1094

Автор: aima

ЗАЖГИ ЗВЕЗДУ!

Зажги звезду (34 оценок, среднее: 1,00 из 1)
Загрузка...

 

« предыдущаяследующая »


Не будь жабой! Покорми музу автора комментарием!

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Чтобы вставить цитату с этой страницы,
выделите её и нажмите на эту строку.

*

Запись прокомментировали 2 человека:

  1. Да, мудрая дура — это актуально)

    0

  2. ,,В конце концов среди концов, конец нашелся наконец!,,
    Поговорка.

    0