АРЬЕ:
После того, как он произнес эти слова мне стало ясно, что я чем-то задела его чувства, а мне совершенно не хотелось в очередной раз замолкать, что бы он варился в своих мыслях. Срочно нужно было чем-нибудь его отвлечь. Но как назло, темы не находились... Хотя...
- Лель, а хочешь, я расскажу тебе о море? Ты же, наверное, его никогда не видел?!
Он не ответил, но поскольку гневных воплей не последовало, я решила, что молчание знак согласия и начала свой рассказ:
- В первый раз я увидела море, когда мне было три года. Точнее там я, наверное, была и раньше, просто не помню. А сейчас, всякий раз, когда я еду по дороге из Гинданы в Гадинес, я каждый раз жду, когда на горизонте появится синяя полоса морских вод, и каждый раз дух захватывает. Наверное, море - моя главная страсть! Если бы я не была принцессой, я бы бороздила бескрайние морские просторы, чувствуя на губах соль, и перебегая с одной палубы на другую по скрипучим доскам.
Море, оно, разное. Зимой оно грозное. Смывает с берегов все старое и ненужное. Перемалывает его, и зло выбрасывает обратно, отполированным и очищенным. Недаром, все, что люди находят на берегу, они называют дарами, преклоняясь перед возможностями и волей моря. В суровые зимы, оно, бывает, замерзает у берегов. А лед морской воды не такой как на реках. Зеленоватый, мощный, непрозрачный. А когда море создает величественные нагромождения камней и, сжав их в объятиях, строит неприступную крепость вдоль наших границ, кто говорит, что оно не на нашей стороне?
Весной море любит показать свою силу. Оно полноводное и шумное. Громит скалы и перекатывает могучими волнами гранитные валуны, обрабатывая их не хуже опытного камнетеса. Вымывает в скалах пещеры и гроты, пробивает в суше фьорды, меняет рельеф побережья и засыпает его песком. А песок на пляжах не такой как в пустыне Аззо. Он переменчив и разноцветен. Ведь каждая песчинка, это бывший камень Инграма, который в морском песке показывает нам все свое великолепие. Кто говорит, что море ничему не может нас научить?
Летом вода в море прозрачная и мягкая. Теплая и ласковая. Она открывает перед нами глубины и показывает свои богатства, будь то разросшиеся причудливыми кустами водоросли, разнообразная морская живность или ровное дно, которое словно вторая половина зеркала неба. Летом из моря не хочется вылезать. А оно с готовностью держит, обнимает, ласкает. Тоже не хочет отпускать, потому что ему с нами хорошо. Оно шаловливое и небрежное. Легкое и загадочное. Оно заигрывает с нами набегающими на берег волнами и окутывает тысячей брызг, только чтобы вызвать улыбку... Кто говорит, что с ним нельзя подружиться?
Осенью, когда жизнь на берегах угасает и замирает, море спокойно взирает на это с древней мудростью тысячи слез прихода зимы, зная, что все вернется. Вода уже не теплая, но и до холодов еще далеко. Но дно уже серое, в нем нет тех переливающихся золотых искр жизни, которые дарит нам жаркое летнее солнце. В море тихо и пусто. И даже собственные руки и ноги сквозь гладь воды кажутся странными, и совершенно ненужными в этом мире безграничного пространства. Оно статично и как будто пришито к берегу струями подводных течений. Его нельзя расплескать или расшевелить, а можно только вырвать из земли одной монолитной чашей. Но и тогда, оно, переливаясь как ртуть, никуда не денется и спросит: 'Куда бежать? Зачем? Замри!' И все вокруг засыпает вместе с ним. Кто говорит, что оно не умеет колдовать?
Море часто меняет цвет. Оно то голубое под цвет дневного неба, то синее, когда в нем отражается набежавшее на солнце облако, то почти черным цветом сливается на горизонте с грозовой тучей. Оно может быть белым в рассветном тумане утра, или серым под мелким легким дождиком. Оно может быть красным, прощаясь с закатным солнцем, или блистать золотыми монетами при встрече с луной. Море всегда готово придти к нам на помощь и стать нашим настроением. Наше настроение и есть море...
И тут я вынырнула из своего монолога, и даже не сразу сообразила где я, как-то уж очень проникновенно вышло. А Лель, какой-то тихий, как будто погруженный в транс, шел рядом. И молчал... Долго молчал, а потом я услышала его слова:
- Спасибо за сказку, Принцесса!

ЛЕЛЬМААЛАТ:
Я никогда не любил поэзию. Точнее то, что за таковую принимали в Оазисе. Хитрозакрученные вирши дагайрских поэтов были для меня чужды и слащавы. Но Арье своим прочувствованным рассказом что-то всколыхнула глубоко в моей душе. Это было так красиво и поэтично, и настолько захватило меня, что мне тоже захотелось с ней поделиться каким-то своими впечатлениями. И рассказать о песках. Даже о звездах, раз уж ей так хочется. Для меня было странно самому думать о том, чтобы доставить радость женщине. Я всю жизнь с этим боролся. Так, что это стало моей целью. Если бы был повод, я бы даже поклялся, что никогда не буду этого делать. Но хорошо, что такую клятву не пришлось давать. Потому что для Арье я уже был готов на многое. Но пока еще не на все.
Она вернула мне мечту. Пусть и неосознанно. Я опять думал о море. В книгах давались, конечно, его описания, он они были какими-то обезличенными, а я впервые в жизни разговаривал с человеком, не считая Каваат, который на этом море был, и более того любил его. Мне было приятно, что моя тяга и мечта - это не пустой, придуманный или позаимствованный из книг, образ. Приятно от того, что она - реальна. И за это опять стоило благодарить принцессу.
Я никогда не думал о том, что женщина, которая захочет сделать меня своим будет настолько умна и отзывчива по отношению к моим желаниям. Нас всегда учили, что женщина в первую очередь будет госпожой, и нас никто и никогда слушать не будет, разве что из прихоти. А Арье, похоже, вообще об этом не задумывалась. Она просто делала то, что считала нужным. Не пытаясь поставить на место меня и продемонстрировать мне свою власть. Она была со мной искренна, я чувствовал, что ей действительно интересно и хорошо со мной. И меня это удивляло.
Я впервые в жизни начал задумываться, что же я за человек. Судя по поведению принцессы, она была рада, что именно я ушел с ней из Оазиса. Но будь на моем месте Кольдранаак или даже Тульчинизз, возможно ей было бы проще. Я не мог это не признать. Я был готов очень на многое ради тех людей, которые были для меня дороги, но при этом был достаточно противоречивым человеком, и несколько фанатично преданным тем идеям, которые считал правильными. Я даже к Кольдранааку относился несколько покровительственно, в некоторых моментах считая его взгляды обывательскими, но сейчас, идя по песку и размышляя, начинал понимать, что, возможно, он был мудрее меня, потому что не отбрасывал от себя как ядовитую змею все то, что в его концепции не вписывалось. Я же был категоричен, упрям, а временами даже жесток. Так насколько же я отвечал желаниям окружающих?!

АРЬЕ:
Начался новый день, и ничего не изменилось. Жара, пески, стеклянный воздух. Когда мы расположились на очередной привал, и я стала рыться в сумке, доставая воду и многострадальный плащ. А Лель узрел таки эту дурацкую книгу любовных стихов.
- О, - сказал он, - знакомый автор! Тебе нравится Фискальдууз Бульзи Аак?
- Да, - честно солгала я, надеясь, что таким образом у нас будет хоть какая-то тема развивающее общение в правильном ключе. - Хочешь, прочитаю что-нибудь?
- Эээ, ну давай, - с сомнением согласился Лель. Наверное, боится, что я не смогу правильно продекламировать эти творения. Я взяла у него книгу и открыла оглавление. Надо выбрать что-нибудь побезопаснее 'Стыдливого принца'. Я пробежала страницу глазами. Так. 'Принц и простынь', 'Принц и полотенце', 'Принц и пеньюар'. Да что ж такое! 'Принц и крыса' это, наверное, страшно. ' О камнях'. Вроде подходит, звучит, по крайней мере, нейтрально. Я встала в позу опытного оратора и начала с выражением:
Поспорил как-то с яшмою нефрит
Кто выше из них стОит и стоИт
Кто сможет в этом споре победить
И объяснить куда, зачем входить....
Это был полный провал, потому что дальше я читать не смогла. Поэма о камнях, чтоб ее! Мне только удалось из себя выдавить:
- Я даже боюсь предположить, что будет дальше.
Лельмаалат просто ржал в голос. А пока я думала расстроиться мне или обидеться, он сказал:
- В общем, ничего другого я от уважаемого Фискальдууза и не ждал!
- Ты ж говорил, тебе нравится!
- Я не сказал, что нравится! Я просто больше ничего не читал из этой самой любовной лирики! А тут знакомая фамилия...
Я тоже рассмеялась. Ну, хоть что-то общее мы нашли. Будем идти методом тыка от противного.

ЛЕЛЬМААЛАТ:
Как только я немного освоился, то наружу вылезли все мои привычки. Я все время контролировал свое поведение и следил за внешностью. Хотя здесь, вдалеке от Оазиса, не было для этого ни нормальных условий, ни особого смысла. Я оправдывал себя тем, что делать было все равно особо нечего. Только умирать от любопытства, бояться будущего, идти, есть, спать или плести косу. Радовало то, что, по словам принцессы, конец путешествия близок.
Мой взгляд то и дело останавливался на принцессе, я все никак не мог для себя решить как же к ней все-таки относится, и это сбивало меня с толку. С одной стороны, мне хотелось бы от нее какого-то определенного внимания, выходящего за рамки необходимой заботы, а с другой стороны я понимал, что ни на какие ответные шаги пока не готов. Вот как бы я отреагировал, если бы она вдруг начала засыпать меня комплиментами и при каждом удобном случае хватать за руки? Мне было бы очень тяжело, и не потому, что принцесса мне была несимпатична... Чем больше я за ней наблюдал, тем больше она мне нравилась именно как женщина. В ней не было вычурности или надменности тех дагайрских женщин, которые меня окружали с рождения. Не было томных взглядов и уверенности в своей непогрешимости. То, что в Оазисе при взгляде на нее казалось ее недостатками, теперь же начинало приобретать для меня особый смысл. Я понял, что к принцессе нельзя было подходить по нашим канонам. Да, она не была сильной воительницей, но ума и находчивости ей было не занимать. Ее нельзя было назвать прекрасной, но Арье была обаятельна и подкупающе естественна. Я еще помнил запах ее волос и губ, помнил изгибы ее тела под моими руками. Мне хотелось бы повторить эти ощущения, но я боялся осложнить все еще больше. Потому что понимал, что если дам принцессе повод считать меня своим, то пути из Аэрты на волю для меня уже не будет.
Нет! Я уже не был так зациклен на своей свободе. Но в то же время хотел себе оставить пространство для маневров, а не решать свою судьбу в пустыне за первым барханом. Вот доберемся до Аэрты, там будет видно. Не буду загадывать. А я слишком неопытен, чтобы делать далеко идущие выводы. Может быть, принцесса просто играет в добрую и притворяется. Вполне в стиле дагайрских гадюк...

АРЬЕ:
Лельмаалат осмелел. То и дело его взгляд буравил мою спину или упирался в лицо. Причем он его не отводил, когда мы встречались глазами. У меня возникало ощущение, что он меня прощупывает и пытается оценить степень моей опасности для себя и своих планов. То, что я для него ничего не значу, я уже поняла. Не ведут себя так влюбленные мужчины, но, может, у нас еще все впереди?! Он уже, по крайней мере, не артачится, когда я с ним заговариваю. Совместное чтение Фискальдууза нас определенно сблизило. И я решила поговорить о важном, пока мы еще вдвоем, и нам никто не мешает. Чтобы попытаться понять его и решить возможные проблемы сейчас, пока у нас еще есть время.
- Лель, а расскажи мне, пожалуйста, чему вас все-таки учат в Оазисе? Чем вы там занимались?
Он не сильно удивился, похоже, ждал подобных вопросов.
- Нам много чего преподавали, в зависимости от сектора и личных способностей. Кроме магии, разумеется.
- То есть Оазис это нечто вроде школы?
- Нет! То есть, конечно, это школа, дающая университетское образование тем, кто этого достоин, но главная ее цель учить не этому...
- Так это же хорошо, если и то знаешь и это...
- Ничего хорошего! - отрезал Лель, но потом вдруг понял, что был несколько резок, и продолжил уж спокойнее. - Нас всю жизнь учили угождать женщине. Даже я, который много сил и времени потратил на то, чтобы быть не таким как все, чтобы иметь собственные чувства, мысли и желания, так вот, даже я не могу полностью абстрагироваться от того, чему нас учили на протяжении долгих лет. Когда я сажусь я стараюсь держать спину прямо, стараюсь, чтобы моя одежда выглядела безупречно, а что уж говорить про поведение. Я поймал себя на том, что постоянно пытаюсь произвести на тебя впечатление. Хотя мне это совсем не нужно.
Вот спасибо. То есть он типа испытывает на мне свои чары, но при этом если я попадусь, то это будут лично мои трудности.
- Лель, ну меня ведь тоже воспитывали как наследницу престола, и эти все навороты насчет поведения и того, как ты выглядишь, по сути они уже являются твоим вторым 'я' и вообще не должны тебя волновать. Я, например, не думаю, что нужно держать спину прямо. Она сама! Мне кажется, что это уже как рефлексы, доведенные до автоматизма.
- Не скажи, у тебя, может и так, потому что ты никогда не пыталась стать другой. А я пытался. Пытался вести себя свободнее, пытался понять какие из моих движений присущи мне от природы, а какие вдолбили наставницы. Я даже одно время пытался одеваться как можно проще и ходил ненакрашенным. Я бы даже постригся, но за это в Оазисе слишком суровое наказание.
- Ты и так красивый, - между прочим, я сказала чистую правду. - Кроме того, какая разница, что именно в тебе от тебя. Ты такой, какой есть! И честно говоря, получилось неплохо! А если это результат твоих усилий, то тебе есть, чем гордится! Я вот самовоспитанием практически не занималась. И без меня у меня учителей хватало.
- У меня тоже... Но весь стиль моего воспитания был выдержан в едином ключе, как научится быть достойным спутником для женщины!
- Ну и что в этом плохого?
Мммм... Кажется я сказала что-то не то, потому что Лель по-моему еле сдержался, чтобы не выругаться. А ведь это таааакое недостойное поведение для маааальчика из хорошей семьи! Именно так говорил мой папа в ответ на всякие нехорошие слова, которые я подслушала на попойке у наших воительниц, и которые вырывались у меня, когда я в очередной раз не могла справиться с мечом или копьем.
- Ты соображаешь, что именно ты говоришь? - зло спросил он. - Нас ведь практически учили быть рабами и угождать госпоже.
- Ну, судя по тому, как именно ты со мной разговариваешь, учили тебя плохо.
- Извини, - он опустил глаза. - Я понимаю, что ты ни причем. Просто понимаешь, до подросткового возраста я верил в добрые сказки. Про то, что существует настоящая любовь и счастье. А потом понял, что даже если это есть, то это временно. Многих из моих приятелей забирали женщины из башен, но ни один из них не вернулся, чтобы поведать нам, как он прекрасно живет. А через другие руки до нас доходили слухи, что большинства из них уже нет в живых.
- Но ты же понимаешь, что в Аэрте все не так, у нас мужчины практически равны в правах с женщинами, ну, может получить какой-нибудь высокий пост несколько сложнее, но и это возможно. У меня есть даже друг Лорд Лолленнай, так он чуть не стал министром.
- Может быть, - не стал спорить Лель. - Но у вас мужчин, наверное, и воспитывают по-другому, а у большинства из воспитанников Оазиса в крови уже какая-то рабская психология. Я думаю, что даже я не смогу никогда поверить, что я что-то могу.
Что-то он все больше и больше на папу похож. Те же странные формулировки. Интересно, это особенность драконов или тлетворный воздух Оазиса?!
Надо что-то с Лелем делать... Может, ему почитать еще 'Принц и простынь' чтобы развеять все его грустные мысли и настроить на ...ээээ.... нужный лад?!

ЛЕЛЬМААЛАТ:
Принцессу очень легко было спровоцировать. Вряд ли она бы стала так играть. И с какой-то точки зрения я даже обрадовался, что она завела разговор о моей жизни, потому что хоть это и острая тема, но мне становилось легче от того, что я разговаривал с кем-то посторонним. Конечно, у нас в Оазисе были душевные наставницы. Те, к которым следовало приходить со своими проблемами. Но, ключевым здесь было именно слово 'следовало'. И проблематика была тщательно выверена. А если кому вдруг приспичило бы делиться с ними своими потаенными мыслями, то там уже было и недалеко до признания неблагонадежности. К душевным наставницам ходили те, у кого были проблемы в успеваемости по необразовательным предметам, конфликты с сокурсниками или дестабилизирующие нервные состояния. А про то, как мне не нравится в Оазисе, как оказалось, я мог рассказать кроме друзей только принцессе.
- Понимаешь, Арье, я постоянно в Оазисе осознавал, что не принадлежу себе. Живу, как будто за меня уже давно все решено.
- Знаешь, я думаю, что очень мало людей могут похвастаться тем, что они принадлежат себе. Вот я - принцесса, у меня много денег, драгоценностей, земель, но при этом еще и огромный долг, перед родом, семьей, подданными и государством. Или ты думаешь, что династические браки это очень здорово?! И принцесс кто-то спрашивает, хотят они замуж или нет?! В политике, как и в рабстве нет места чувствам. Так что не сильно-то мы и отличаемся.
- Зря я об этом заговорил. Извини, у меня мало опыта и кругозор не слишком широкий.
- В любом случае нам же надо о чем-то разговаривать. Но я тебе хочу предложить вести себя так, как тебе хочется. Лично мне от тебя всякие ненужные любезности и реверансы не требуются. Может, у тебя и настроение получше будет. Не будешь тратить силы на поддержание своих многочисленных масок.
- Хорошо, - решил я. - Попробую. Если ты не боишься.
- Я не знаю, стоит ли?! Если уж ты не можешь разобраться, какой ты, то я и подавно. Но я буду надеяться на лучшее, - и принцесса обезоруживающе мне улыбнулась.
Эффект был противоположным, хотя я тоже улыбнулся в ответ. Вряд ли она умеет читать по лицам. У них в Аэрте слишком прямолинейное воспитание. А мне так и захотелось с ней поиграть. Драконы - хищники, если вдруг кто не знает.

АРЬЕ:
Он меня все время озадачивал. Вызывал в душе бурю чувств. То мне хотелось его защитить, то пожалеть, то прикопать в ближайшей куче песка. Упрямый и своенравный, гордый и заносчивый, хитрый и необычный. Вот пойми, что у него в голове, когда он сидит на верхушке бархана, перебирает пальцами песок и смотрит вдаль. О чем мечтает?
Разговоры с Лельмаалатом стали серьезным испытанием для моей нервной системы, я еще никогда столько не думала о смысле жизни, судьбах вселенной и о себе. Я постоянно себя сравнивала с ним, пытаясь понять, много ли у нас общего. Он был определенно взрослее меня, но и более разочаровавшимся. И опыт у нас был разным. Я выросла в свободе, пусть и относительной, но меня всегда поощряли в принятии самостоятельных решений, в то время как Лелю, это право приходилось не только отвоевывать, но еще и постоянно бдеть, чтобы обратно не отобрали.
Я пыталась разговаривать с ним на разные темы, чтобы понять, в какой области его пристроить к делу, когда он станет моим мужем. Радовало то, что Лельмаалат был хорошо образованным и начитанным, а не просто ухоженным комнатным зверьком. Он не боялся со мной спорить и возникать не по делу, а, следовательно, министершами его точно не напугаешь, раз уж принцессе, перед которой он по сценарию должен преклоняться, это не удалось.
Чем больше я его узнавала, тем больше понимала, как мне повезло со всех сторон. Мой будущий муж был умен, ненавязчив, не требовал к себе повышенного внимания, и даже не особо ценил те его знаки, которые я пыталась ему оказать. Я бы даже, наверное, расстроилась из-за этого факта, потому что в целом это означало безразличие к моей персоне. Если бы не одно 'но'...

ЛЕЛЬМААЛАТ:
Долго ждать не пришлось, во время очередной дневки я подкатился к принцессе поближе, оперся на локоть и стал в упор смотреть на нее. Зря я, пожалуй, критиковал оазисное воспитание. Большую часть времени мы, конечно, ходили с опущенным взором, но зато на уроках обольщения нас учили выдерживать любой взгляд, и самому смотреть так, как будто ты все знаешь и вести молчаливый диалог. Но в этом принцесса, к сожалению, была мне не соперник. А уж тем более после тренировок с Колем. Он больше нас с Тульчиниззом преуспел в искушающих выкрутасах и еще прочитал массу литературы по этому поводу. Поэтому с ним всегда было интересно соревноваться, тем более, что под соусом, что ему самому надо совершенствоваться, он вынуждал нас с Тульчиниззом играть в полную силу. И про силу своего взгляда я знал. Как-то Каваат, пребывая в хорошем настроении, попросила испытать на ней мои умения. Ее хватило на три минуты, после чего она заявила, что с такими глазами я далеко пойду.
Еще я обратил внимание, что на одном из привалов принцесса наблюдала за тем, как пересыпаю песок, и решил, что раз ее это так завораживает, то стоит сделать этот процесс более интимным.
И вот, снова скрывшись под плащом от жаркого солнца, мы лежали рядом. Я смотрел на нее, вкладывая во взгляд всю душу и страсть. Это было очень интересно, потому что впервые я старался для настоящего объекта. Конечно, во время балов мы тоже оттачивали свои навыки, но там не было этой уединенности и близости, которая возникла у нас с принцессой. Мы с Арье не сказали друг другу ни слова, но находится рядом было уже тяжело. А я, лаская ее взглядом, свободной рукой пересыпал песок. Ласково и небрежно пропускал его между пальцами, легонько зачерпывал и высыпал обратно, осторожно разглаживал подушечкам пальцев, полностью погружал в него руку и чертил на песке фигуры.
Со стороны могло показаться, что я спокоен и хладнокровен, но на самом деле кровь стучала и билась в оболочке вен. Чувствительность обострилась. Не знаю, что именно чувствовала принцесса. Пару раз она несмело взглянула на меня, но, запутавшись в моем взоре, опустила глаза. Она лежала на спине, на небольшом расстоянии от меня, и, казалось, была расслабленной. Но в Оазисе нас учили читать язык тела. Не все, конечно, но так чтобы мы могли угадывать бессловесные приказы госпожи и умели чувствовать ее настроение. Арье не шевелилась, но кончики пальцев ее руки, лежащей на песке как будто подрагивали в такт моим движениям. Мне хотелось ее коснуться, но я с трудом себя сдерживал. Не время. И не место.

АРЬЕ:
Проклятый дракон! Я не переставала удивляться переменам в его настроении. Вот сейчас, например, он был обворожителен и обольстителен. Грациозные движения рук и ясный говорящий взгляд темных глаз настолько меня заворожили, что я уже вообще ни о чем другом думать не могла. Твердила себе в мыслях, что он просто меня в очередной раз испытывает, но помогало плохо. Я видела характеристику Лельмаалата. Он был одним их выдающихся воспитанников Оазиса, но я не думала, что в обольщении он настолько же хорош. С его-то взглядами на жизнь. Или это тоже игра с целью втереться в доверие? Тогда еще хуже. Но если он так хочет, поиграем! И я взяла себя в руки. Закрыла глаза, сделала пару глубоких вздохов, сосредоточилась и...
- Интересно, - сказала, - что будет, если будут целоваться два человека, которые имеют обширнейшие знания в теории, но никогда не практиковались. Во всяком случае, интенсивно. - Я добавила последнюю фразу, потому что сразу вспомнила наш... эээ... взаимный выбор.
- Хочешь еще раз попробовать? - Лельмаалат хитро посмотрел на меня. - Давай, мне тоже интересно. - И потянулся к моим губам.
Я подалась ему навстречу. По канонам поцелуя мне следовало бы жарко дышать, требовательно раздвигая его губы языком и начинать срывать с него одежду, раскидывая ее вокруг. Но почему-то мне хотелось совершенно другого. Хотелось касаться его, как будто пробуя на вкус, нежно и трепетно. Наш поцелуй не был страстным, он был легким, как едва коснувшийся губ ветерок. Но этого хватило. У меня дрожали руки, и по всему телу разливалась слабость. Хорошо, мы не стали пробовать это стоя, иначе я бы окончательно разрушила бы свой образ рыцарини, потому что мне элементарно не хватило бы сил удержать нас обоих.
Хорошо также было то, что голову я все-таки не потеряла. Еще не хватало, окунуться в омут страсти здесь, в этом безжизненном жарком краю. Обстановка даже близко не напоминала любовный антураж, а все должно быть по правилам. Меня учили, что для мужчин это важно. Чтобы все было безупречно. Тем более у Леля это в первый раз. Поэтому должно быть прекрасным. Тогда он точно от меня никуда не денется. А уж я ему организую, кровать с лепестками роз, нежные ласки всю ночь, прекрасные слова, чтобы ему было хорошо. Я все для него сделаю. Но не здесь, и не сейчас. И я со вздохом оторвалась от его сладких губ и упала спиной на прохладный песок.
Мой сосед по песку упал рядом, и, закинув руки за голову, потрясенно произнес:
- А знаешь, мне понравилось...
Мне тоже. Но не факт, что это что-то значит.

ЛЕЛЬМААЛАТ:
Моя жизнь менялась, а я привыкал к изменениям и жаждал их. Мне уже было интересно, что выскочит на меня из-за следующего поворота судьбы. Весь день я находился в радостном предвкушении. Ведь по расчетам принцессы, ближе к ночи у нас встреча с ее отцом и полет в Аэрту. Мне этого хотелось. Потому что это был следующий этап моей жизни.
Да, искусству обольщения ее не учили, но она сопротивлялась. И мне это нравилось гораздо больше нежели долгосрочная игра в гляделки с наставницами. В этих диалогах взглядов всегда было ясно, чем все закончится. А действия Арье я предугадать не мог. Мой второй поцелуй с ней стал для меня неожиданностью. И очень приятной! Мне было настолько хорошо, что я хотел продолжения. И даже был готов продолжить, несмотря на то, что в Оазисе учили не спешить с инициативами. Мало ли какое у госпожи настроение. Может, у нее голова болит... Но я уверен, Арье была бы не против! Однако я сдержался. Хотел насладиться моментом. И мысли и ощущения были для меня необычными. Я хотел пребывать в этом незнании и восторге предчувствия. Поэтому, хотя и сказал, что мне понравилось, но обставил это так, чтобы она подумала, что дело в простой вежливости. После поцелуя не было неловкости. Мы перекусили, а потом просто валялись рядом и вспоминали разные забавные случаи из жизни. Арье вопросов не задавала, но с готовностью поддерживала любую тему. Словно опять берегла меня.
Несмотря на легкость в проведении сегодняшнего дня, а нас впервые не напрягало общество друг друга во время вынужденных часов бездействия, мы были охвачены нетерпением в связи с замаячившим на горизонте наших желаний окончанием нашего путешествия. Поэтому вышли пораньше, даже не дождались толком, пока спадет жара.
Шли быстро и деловито. Я пытался представить себе Аэрту на основе той информации, что у меня была, и рассказов принцессы. Она тоже о чем-то думала, потому что с трудом сдерживала улыбку. Так или иначе, а бдительность мы потеряли. Или я замечтался. Ведь знал же, что в Дагайре расслабляться нельзя. Навстречу нам двигался большой кортеж.

АРЬЕ:
Я не ожидала от Леля такой прыти, когда он с готовностью поддержал мою идею выйти пораньше. Мне уже даже на жару было плевать. Что такое солнце по сравнению с возможностью попасть домой?! Тем более, когда я поняла смысл этих дагайрских испытаний. Надо как можно больше времени проводить вместе в сложной ситуации, тогда больше вероятности, что супружеский союз будет счастливым. Я уважительнее начинала относиться к традициям Дагайры. Все-таки они довольно предусмотрительны, окопавшись так далеко от цивилизации и понаставив магических завес. Я шла и улыбалась своим мыслям. Пока не заметила группу приближающихся к нам всадниц.
Уйти мы бы не успели. Поэтому я предложила Лелю остановиться и подождать гостей. Пока они приближались, я проверила меч, дротики и попыталась изобразить на лице харизматичную непринужденную улыбку. Кто его знает, какие у них намерения, а, судя по лицу Леля, ничего хорошего ждать не приходилось.
Первой ехала Воительница. Возможно даже Старшая, я пока не смогла рассмотреть знаки на ее плече. Она была очень красива и изящна. Я мысленно готовилась к высокопарным дружеским речам, пока какая-то подлюка, прискакавшая с бокового бархана, не закинула мне на шею цепь и не начала душить. Я, цепляясь руками за цепь, сползла на песок. Лель рванулся ко мне. Но подъехавшие всадницы окружили его, ощетинившись копьями. А старшая воительница подъехала ко мне и спешилась.
- Ну-ну, девочка, мала ты еще, со мной тягаться, - мне в ответ удавалось пока только хрипеть.
- А это кто у нас тут такой красивый? - Воительница развернулась к своей свите, те с готовностью расступились, открывая ей проход к Лельмаалату, который стоял, сжав кулаки и опустив взгляд в песок. Воительница подошла к нему вплотную и, дернув за косу, вынудила поднять голову.
Она оказалась чуть ниже его. Но в целом смотрелись они достойно. Он, с гривой темных волос растрепавшейся косы, в белых штанах и рубахе, с изящными руками, красивым изгибом бровей, тонким носом, дивным станом и прочими прелестями, которые я могла бы перечислять бесконечно. И она. С короткой стрижкой пушистых светлых волос, властным взглядом серых глаз и фигурой напоминающей песочные часы, когда у женщины все на своих местах и это сводит мужчин с ума.
Она явно его оценила. После чего, подала знак кому-то за моей спиной ослабить цепь.
- Кто вы такие?
- Я Принцесса Аэрты Арье, а это мой муж! - Лель бросил на меня быстрый взгляд украдкой. Да, дорогой, я помню, что мы так не договаривались, но в этой ситуации у меня на тебя больше прав.
- Даже так? - Воительница удивленно приподняла брови, - и как же интересно такой соплячке удалось пройти испытания? Ты же слаба как младенец, даже цепь не смогла разжать.
- Я думаю, даже Воительница не смогла бы дать достойный отпор целому войску, - намекая на то, что они напали скопом на одного, то есть одну, то есть одних.
- Хорохоришься?! Не беспокойся, я не разозлюсь, и вины не почувствую, вы в моих владениях, поэтому здесь я играю по моим правилам. Впрочем, дипломатический скандал мне не нужен, поэтому тебя, Принцесса, я, пожалуй, отпущу. А вот мужа твоего заберу, давно о таком мечтала.
- А ты думаешь, что если отпустишь меня, то и дипломатического скандала не будет? Я всем сообщу, что вы на нас напали.
- Ничего не докажешь, - наставительно сказала Воительница, - и тебе никто не поверит. Во всяком случае, испытания ты вряд ли сможешь второй раз пройти. Потому что тогда они уже будут, как мы с тобой обе понимаем, на моей территории и на моих условиях. - Вот сейчас плохо. Очень плохо. Если я рискну вернуть Леля, мне придется с ней сразиться. Хм, на ее условиях...
- Мальчик, посмотри мне в глаза, - Лель не смог отвертеться от этого заманчивого предложения, хотя и пытался. - Как тебя зовут?
- Лельмаалат Аллор, - правильно, не стоит ее злить лишний раз. Имя все равно роли особой не играет. Но как же я ошибалась!
- Ого! - восторженно воскликнула Воительница. - Сын Аззалакит Аллай! Какая удача! Я даже хочу поблагодарить тебя Принцесса Арье. Я ведь ехала к Оазису именно за этой ящеркой, и ведь даже делать ничего не пришлось. О, мой сладкий мальчик! - и она провела рукой по его волосам. И тут меня прорвало.
- Не смей его трогать, тварь!
Один взмах руки в мою сторону.
- Заткните ее! - и я снова хриплю и судорожно цепляюсь за цепь руками.
Она прикоснулась руками к лицу Леля, а потом отстранилась с самодовольной улыбкой.
- Ладно, - Воительница обернулась к слугам. - Собирайтесь, мы отправляемся назад, я полечу с ним, а вы возвращайтесь пешком. Давай, мальчик, превращайся, не задерживай меня!
- Я не умею, - только и смог выдавить из себя Лель.
Вот тогда мне стало по-настоящему страшно, потому что Воительница поняла, что теперь Лельмаалат принадлежит только ей.
- То есть между вами ничего не было? - он победно рассмеялась, и, обернувшись ко мне, сказала, - Принцесса Арье, да ты просто дура!
И Воительница отошла к своему отряду, и напоследок ткнув меня пальцем сказала:
- Эту, не убивать, но обыщите и... повеселитесь хорошенько, девочки.
После чего мигом превратилась в дракона, загнала к себе на спину Леля с одной из воительниц, и легко взмахнув крыльями, стартовала.
Цепь на моей шее ослабла, и я, судорожно кашляя, повалилась на песок. Потом, опомнившись, выдернула из кармана дротик с магической меткой и отправила в полет. Прямо в удаляющийся драконий хвост. За что и получила очень душевно по животу, по ребрам и по голове от добрых девочек доброй госпожи.

ЛЕЛЬМААЛАТ:
Я летел в первый раз. В Оазисе я часто представлял себе возможные чувства, которые меня охватят во время первого полета и среди них был страх, восторг, опьянение... Но не было разочарования и полной дезориентации. Я был абсолютно не готов к тому, что со мной произошло. Я вырос в размеренности и спокойствии. В Оазисе Курмула главными событиями были балы и экзамены, ну еще годовые праздники и большой базар. Но о них было известно заранее. Неожиданности случались редко, да и практически всегда были закономерными. А мой первый полет на спине воительницы под конвоем ее надменной стражницы стал просто ошеломляющим событием.
Меня хватило только на то, чтобы не впасть в истерику и не сопротивляться. Я замер в одной позе, закрыл глаза, притворяясь, что боюсь до дрожи, а про себя твердил, что все в порядке и ничего плохого пока не случилось. Я пытался привести себя в нормальное состояние, чтобы понять, что делать дальше. Удавалось плохо. Мысли метались. Наружу то и дело пыталась прорваться паника. Жесточайшее опустошение от того, что все к чему я стремился теперь от меня еще дальше, нежели тогда, когда смотрел на луну с балкона своей башни, не отпускало...
Хорошо, что летели мы довольно долго. И при подлете к дворцу воительницы первый шок прошел, я был уже почти вменяем. Даже заставил себя открыть глаза и придал лицу как можно более невозмутимое выражение. Рядом со мной застыла стражница, которая меня буравила равнодушным взглядом, но я не сомневался, что глупостей наделать мне не дадут.
Оазис, к которому мы подлетали, был большим и цветущим. Это море зелени в обрамлении сверкающих песков, возможно, мне бы показалось даже красивым, если бы моя голова не была занята в этот момент совсем другим. Дворец воительницы, к которому мы приближались, находился неподалеку от центра оазиса. Он был похож на бочонок. В таких в Оазис Курмула привозили выпивку для гвардии Дагайры. Он был пузатым и неинтересным, и совершенно не соответствовал моим представлениям о том, какое здание можно простроить, имея власть и деньги.
Заложив крутой вираж, то ли потому что у нее в принципе была такая манера полета, то ли чтобы потрясти меня, воительница резко пошла на снижение. Я с трудом подавил в себе желание вцепиться в кожу ее спины пальцами. Но мне не грозило свалиться, Насколько я знал, драконов учили контролировать магией положение седоков. Да даже если бы упал, какая теперь разница!
Воительница приземлилась на крыше бочонка, там была удобная мягкая пружинящая площадка. Стражница крепко схватила меня за запястье и, не говоря ни слова, резво съехала со спины дракона, потянув за собой. Я приземлился на крышу менее изящно, но быстро оправился и встал в подобострастной позе. Как учили. Я готов.

Опубликовано: 15.11.2014 / просмотров: 1156