ЛЕЛЬМААЛАТ:
В Оазисе преподавали географию и политическое устройство мира. Правда, со своей точки зрения. Зачем воспитанникам давать информацию, вредную для их умов, или ложные надежды.
По Хребту Инграма Дагайра, в состав которой и входил Оазис Курмула, граничила с Аэртой и Тхаром, а дальше за Аэртой находилась Харитта.
Формой правления в Дагайре, Аэрте и Тхаре был матриархат. И я не представлял, как может быть по-другому. А Харитта в наших учебниках упорно называлась вольным государством, но нам не объясняли, что именно это значит.
Климат в Дагайре был самый теплый, потому что высокие хребты Инграма не пропускали раскаленный воздух пустыни Аззо в земли Аэрты и Тхара. Поэтому нас всегда грело солнце, а жителям других государств досталась смена времен года. Я, выросший в Дагайре, не знал, что такое зима, хотя много читал об этом. Но никогда не видел снега и ветер, стучавшийся в мое окно во время песчаной бури, всегда был жарким.
Только Аэрта и Харитта имели выход к морю. Точнее, Дагайра тоже имела выход. Теоретический. Потому что между нами и морем лежали те же горы. Но женщины Дагайры были нелюбопытны и консервативны, а мужчин так далеко не отпускали.
- Наставница, а Вы когда-нибудь видели море? - спросил я Каваат, потому что чем больше я о море узнавал, тем больше мысли о нем бередили мне душу.
- Да, - подумав, ответила она, - когда я была молодая, я туда летала. Долго лететь пришлось. И я бы не сказала, что оно того стоило. Для нас драконов там холодно. Вода прогревается только к лету, так что купаться там практически никогда нельзя.
- А само море какое?
- Ну, как большое озеро, у которого не видно берегов. И волны есть. Они тебя об берег бьют, так что даже когда купаешься, особо не расслабишься. И вода соленая, когда в глаза попадает - щиплет и на коже потом оседает маслянистой пылью. Нет, море мне не нравится. Но мне понравились корабли. - Наставница мечтательно закрыла глаза. - Тебе бы они тоже понравились, мальчик. Изящные, строгие линии, белые паруса. Эти движения, когда нос рассекает воду. Оно волшебно! Может быть, когда-нибудь ты тоже сможешь их увидеть.
Ага, если буду себя хорошо вести.
- А еще, знаешь, Лельмаалат, я слышала такую странную вещь... Говорят в Харитте есть корабли с полностью мужским экипажем.
С тех пор я и начал мечтать о море. И о собственном корабле.

АРЬЕ:
После второй бутылки вина мне полегчало. Если не считать того, что Лорд и Леди меня постоянно подкалывали. Видимо, это был их способ расслабить мне мозги до такого состояния, чтобы никакие горы, пустыни и драконы мне были не страшны.
- Арье, я только тебя очень прошу, если там будут женщины-драконы или кто-нибудь из Тхара не лезь на рожон. Не вздумай оспаривать их право на мужчин!
- Да-да, лучше обольсти по-тихому и пообещай жениться! Мужчины всегда на это клюют! - Лорд Лукка долил нам вина, - во всяком случае, в этом возрасте!
- Лукка! Чему ты учишь девочку. Ей там надо будет несколько о другом думать.
- Я ей просто с позиции мужчины говорю, на что нас можно поймать.
- Лорд, Леди, я думаю, что там и без меня все подряд жениться предлагают. Так что это тоже не вариант. Надо их чем-нибудь еще убедить.
- Вот, например, внешним видом! Арье, я тебе сейчас такую рубашечку покажу. Закачаешься.
- Мне уже и без рубашечки хорошо.
Но Лорд Лукка уже встал и прошел в соседнюю комнату. Шел, кстати, прямо, он действительно умел пить не пьянея, в отличие от меня.
- Да, Арье, - продолжила меня обрабатывать Лилит, - внешний вид, это действительно важно! Встречают-то по одежке!
Лорд Лукка вернулся, неся в руках шелковую рубашку пронзительно синего цвета, расшитую такого же цвета нитками. В принципе, ничего особенного, если не считать того, что вещь смотрится дорого и качественно.
- Иди, померяй!
Я послушно пошла в туалетную комнату, несколько пошатываясь не в пример Лорду Лукке.
Рубашка оказалась впору. Точнее, сидела, как влитая. Выгодно подчеркивая достоинства и скрывая недостатки. И кроме всего прочего привлекала внимание. И сочеталась с моими русыми волосами, которые в комплекте с ней тоже становились ярче. И длины была правильной. И... В общем, достоинств у нее была масса. Как и у ее создателя, который свое творение на мне тоже оценил.
- Великолепно, Арье! Все драконы будут наши!!! И еще вот, смотри! Я тут кое-что новое применил, эээ... технологически... - Лорд Лукка покрутил волшебный фонарь в руках, и комнату залил приглушенный голубоватый свет. Рубашка замерцала легкими искрами. Я в зеркале поймала свое отражение. Это было необыкновенно красиво.
- Я делал вышивку нитью с алмазным напылением. Стиль 'звездное небо', у меня уже коллекция готовится.
- Беру, - решила я.

ЛЕЛЬМААЛАТ:
Сегодняшний вечер мы решили провести на качелях, и как только стемнело, спустились в сад. Тульчинизз нес очередную миску с черешнями, Кольдранаак толстую книгу, а я кувшин с лимонадом и стаканы. У качелей никого не было. Большинство наших одноклассников предпочитали проводить вечера в башнях. Наверное, темноты боялись. А нам наоборот нравилось. Даже излишне мужественный Кольдранаак находил в таких вечерних посиделках романтическую прелесть.
Мы с Тулем устроились на качелях, а Коль зажег пару волшебных фонариков и занял одну из скамеек. Кипарисы, окружившие поляну, создавали атмосферу уюта и некой отгороженности от внешнего мира. Пахло пряностями и зноем. Качели легко разрезали своим полетом тьму, а Коль, сосредоточившись и так и не донеся взятую из миски черешню до рта, вслух зачитывал нам очередную понравившуюся ему поэму:

Схватив копье и бросив взгляд в его лицо бледнее снега, она пришпорила коня,
Он с башни ей махал платком, молясь в надежде на удачу,
Кричал: 'Скачи моя любовь быстрее ветра! Бейся за меня!
А я пока еще поплачу...'
Копытом лошади топча, она неслась вперед и ветви сосен пролетали мимо будто стрелы
Пещеры черный зев раскрылся грохоча Принцессу заманить
Но хитрость тролля угадав и засадив в него копье за дело
Она вошла с надеждой победить!
Тот бой был длинен, сутки промелькнули все устали ждать и волноваться
Принцесса вышла, вытирая черный меч о плащ врага
Он с башни побежал, не забывая спотыкаться
И по пути складая буквы слов любви в слога
Но счастья нету в этом мире для двоих влюбленных страстно,
Не суждено им вместе быть
Предсмертный тролля выпад в цель попал, она угасла
Успев любимого обнять и обхватить.

Я схватился за голову, еле удержавшись на качелях.
- Кольдранаак! Прекрати немедленно! Я вообще не могу это слушать!
- Почему? - вполне невинно поинтересовался он. - Это же классика! - он пролистал книгу и, открыв оглавление, зачитал название. - Фискальдууз Бульзи Аак 'Песнь о Принцессе Акусте, верном Туруре и страшном пещерном тролле, который...', - но я не дал ему договорить.
- Да это же ужас что такое!
- Да ладно тебе Лель! Мне нравится! - к нашей беседе присоединился Туль. - По-моему очень весело.
- Чего уж тут веселого. Там наверняка дальше продолжение, как она умирает от ран, и он должен будет взойти с ней на погребальный костер!
- Вот Лель! Ты с каждым днем становишься все циничнее! - не выдержал Кольдранаак, - Это же история любви.
- А ты все глупее! Неужели ты искреннее считаешь, что смерть на погребальном костре - достойный удел?
- Да! Ибо без любимой жизнь не мила! А смерть, она ко всем приходит рано или поздно, так чем тот же погребальный костер хуже? Так хоть во имя великой цели и для воссоединения с предметом своей страсти!
- Слов у меня для тебя не хватает!
- Ну-ну, мальчики, не ругайтесь! - со смехом сказал Тульчинизз, который получал неизменное удовольствие от наших перепалок. - Я думаю, что в этой книге есть и еще что-нибудь интересное.
- Конечно же! - с нескрываемым энтузиазмом откликнулся Коль. - Например, вот это. Лель, тебе точно понравится! Это мое любимое. Называется 'Голубь любви'

С хрустом сложив свои крылья,
Голубь любви упал,
И прямиком по центру
Он шею любви сломал.
Не сумев залечить свои раны,
Он кровь любви пролил,
Но голубь взлететь пытался,
В нем голос любви говорил.
Но с крыши голубь сорвался,
Он голос любви сорвал,
Крылом зацепиться пытался,
И кости любви поломал,
И кровь на земле оставляя,
Голубь любви пополз,
И путаясь в перьях пушистых,
К кровавой земле примерз.
Раскрытым клювом зевнул он,
И пасть он любви порвал,
Подергался голубь немного,
Любовь он осознавал...
Но след любви потерялся,
И слез не осталось следа,
Но голубь еще трепыхался,
Осталась любви еда,
Но пастью разорванной много
Еды любви не наешь,
И голубь ушел в вечность,
В вечной любви брешь!

Теперь уже не выдержал Тульчинизз и продолжил:
А если бы это был слоник,
Он бы хобот любви сломал,
И пальму любви опрокинув,
Ногами ее потоптал!

- Ох, Тульчинизз, ничего ты не понимаешь. Твой, так называемый стишок, не отражает сути описываемого явления. Фискальдууз в своем произведении метафорически описывает смерть, а точнее медленное угасание любви.
- Ну, уж не знаю, - хмыкнул Туль, - пожалел бы пташку-то. Убил бы как-нибудь быстро, а не по частям.
- А ты что, думаешь, любовь умирает сразу?
- Ну, во всяком случае, так долго и мучительно не дергается. Мне кажется, что тут или ты не замечаешь ее угасания, то есть все происходит довольно обыденно и настолько постепенно, что сам процесс не отслеживается, просто в один прекрасный момент поймешь, что все. Либо резко, ну если твоя любимая совершит какой-нибудь неподобающий поступок.
- Ну, я тоже пока теоретик, - сказал со вздохом Коль, - но я думаю, что в книгах все-таки есть мудрость тех, кто уже прошел определенный путь.
- Но это не значит, что надо идти за ними по их следам!
Но Коль лишь посмотрел на меня так, как будто я самых элементарных вещей не понимаю.
Когда мы вышли из башни Кольдранаака и отправились к себе, Туль по дороге сказал мне:
- Знаешь, после сегодняшнего разговора я готов разделить твою мечту о море, по-моему, это как-то безопаснее!
- А как же любовь, большая и чистая в объятиях могучей воительницы, о которой нам каждый вечер вслух читает Коль? - со смехом спросил я.
- Знаешь, - задумчиво произнес Тульчинизз, - я, похоже, и сам не знаю, чего хочу. И чем старше становлюсь, тем больше не знаю.

АРЬЕ:
Под конец нашего захватывающего вечера Лорд Лукка настолько расщедрился, что уже готов был снарядить со мной в путешествие караван с подарками, а я была настолько пьяна, что готова была путешествовать в компании этого самого каравана. В этом угаре только Леди Лилит не потеряла головы и взяла на себя обязанность разделить наши идеи на 'пригодится' и 'на потом'.
Для начала мне вручили ножные и ручные браслеты. Лорд Лукка кроме всего прочего курировал несколько крупных ювелирных мастерских, поэтому в качестве изделий сомневаться не приходилось. Пока Лилит отбирала самые изысканные и дорогие, Лорд рассказывал мне технику надевания, так чтобы мои прикосновения к запястью мужчины были ненавязчивыми, а как бы случайными, но при этом вполне себе ощутимыми. А я про себя решила ограничиться только ручными браслетами. С ногами это как-нибудь потом. Слишком интимный процесс.
При пространном изучении мужского белья, которое тоже предполагалось преподнести, Леди Лилит настояла, чтобы я ограничилась тремя парами шаровар, которые были естественной одеждой для обитателей Оазиса и, собственно, бельем не воспринимались. Лорд Лукка честно пытался всучить мне что-то непередаваемо красное кружавчатое, но Леди Лилит на ухо посоветовала ни в коем случае не брать!
С шейными и головными платками вопросов не возникло. Они все были превосходны. Ярких расцветок, с вышивкой, стразами и в огромном количестве. Леди Лилит посоветовала взять все, потому как весят они немного, все-таки шелк, а кому подарить всегда найдется. Вдруг с одним драконом не повезет, надо чтобы подарков и на непредвиденные ситуации тоже хватило.
- Кроме того, - сказала Лилит, - их можно подарить в группе драконов, тогда, они еще между собой обсудят твою щедрость и вкус, что значительно увеличит шансы.
Ну и последним пунктом стали сладости. Мужчины очень любят сладкое! Жалко, что нельзя было взять с собой мороженое. У них там, учитывая климат с этим проблемы. Но и без мороженого найдется, чем драконов удивить. В итоге к моему багажу подарков прибавилось несколько коробок с засахаренными орехами и фруктами, карамель с разными вкусами, чтобы скрасить нам долгий и нудный путь, и разные виды вафель, которые я ненавидела всей душой, поскольку считала слишком сладкими, но которые для обитателей Оазиса были бы несомненной экзотикой. У них вообще мучное редко готовили.
В целом подарки лорда и леди Лолленнай были полезными. Что-нибудь да понравится этим избалованным обитателям гаремов.

ЛЕЛЬМААЛАТ:
В беседах с Наставницей Каваат я то и дело начинал разговоры о Харитте. После сообщения о чисто мужских экипажах кораблей, мои мысли постоянно возвращались к этой теме. Я старался узнать как можно больше о государственном устройстве Харитты, экономике, общественной структуре. Пытался получить как можно больше информации, потому что думал и чувствовал, что там у меня может быть будущее. К сожалению, Наставница тоже это поняла и однажды меня спросила:
- Лельмаалат! В последнее время наши разговоры свелись к одной и той же теме. Я думаю, что она себя исчерпала, поскольку выходит далеко за рамки простой любознательности и я не намерена и дальше поощрять твой нездоровый интерес.
- Но, Наставница... Мне просто интересно... Я хочу узнать, как живут другие люди. Мир - большой, а я так многого о нем не знаю.
- Узнать, чтобы что? Я думаю, что эти разговоры вредоносны. Потому что ты погружаешься в пучину мечтаний, а на деле все совсем не так!
- Но почему я не могу узнать об альтернативах моей судьбе? Я хочу быть умным и образованным человеком, хочу, чтобы со мной было интересно. Нельзя же учиться только тому, что в жизни нужно. Должно же быть и что-то для души...
- Лельмаалат! Вкладывая что-то в душу, ты должен быть уверен, что оно ей действительно требуется, потому что твоя жизнь, скорее всего, пойдет по определенной схеме, и лучше всего для тебя будет вложить в душу образ твоей жены!
Кажется, Наставница не на шутку разозлилась. Но я не собирался сдаваться. Моя мечта только-только пустила первые ростки, а ее уже пытаются растоптать.
- Я думаю, что моя душа - нечто безразмерное, там всему место найдется. Но, Наставница, я искренне прошу Вас отвечать на мои вопросы, потому что мое любопытство никому не вредит, а сказать заранее, что оно праздное ни Вы, ни я не можем.
- Однако я не уверена, насчет пользы. Хотя мне нравится, что ты не сдаешься. Ну, в конце концов, я не делаю ничего плохого. И потом, ты же все равно не успокоишься. Но, Лельмаалат, я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что тебя волнует, может быть, я смогу помочь тебе...
- Я хочу быть свободным!
- Ни много ни мало! - расхохоталась Наставница. - Так вот, что тебя волнует. Тебе даже море не нужно, лишь бы от тебя все отстали? Так?
- Не совсем, я просто пытаюсь понять, есть ли у меня выбор... хоть какой-нибудь.
- На данный момент у тебя относительный выбор. Ты можешь, наверное, решать, как тебе одеваться и с кем дружить. По ночам спускаться в пустыню. Читать и смотреть на звезды. Поверь, мальчик, это не так уж и мало.
- Я знаю! Я знаю, что живу лучше многих. Вокруг меня люди, которые в большинстве своем мне симпатичны, я сыт и одет, я даже могу философствовать, глядя в небо. Но у меня нет будущего.
- Ну, почему же... Я считаю, что человек, неважно, кто он, мужчина или женщина, может влиять на свою судьбу. У мужчин, конечно, возможностей меньше. Но если действительно хотеть, можно добиться многого, главное суметь решиться!
Пламенная речь Наставницы не оставила меня равнодушным. И в тот вечер я впервые вышел к ужину ненакрашенным. За что, кстати, и получил. Чуть позже. Справедливо.

АРЬЕ:
Голова наутро, естественно, болела.
И на душе было тяжело.
Пока я как сумасшедшая носилась по министершам, я не осознавала, насколько серьезный выбор сделала.
Все подарки и заверения в помощи были как нельзя кстати.
Но впервые я была с судьбой один на один. Потому что понимала, что от того, что и как я сделаю, зависит вся моя дальнейшая жизнь. Я понимала, что не имею права на ошибку. В первый раз не имею. Я стала взрослой и это мой главный шаг. Когда я решила ехать в Оазис, само решение хоть и было трудным, но оно еще не обросло подробностями. Я думала о хребтах Инграма или песках Аззо, но это было сродни мыслям об учебнике географии или сборнике южных легенд. Я пока не ощутила ни разъедающего плоть холода горных перевалов, ни обжигающей тело жары пустыни. Я поняла, что к выбору не готова. Хоть я и бодрилась, но детство закончилось слишком резко. Даже к коронации я была готова больше, потому что задним умом понимала, что хотя бы в первое время ситуация не сильно изменится. У меня будет масса опытных советников и поддержка кабинета министерш. Тем более Аэрта переживала очередной экономический и культурный подъем. А моих знаний и желания хватило бы, чтобы попытаться удержать страну на этом пике.
Замужество же в свете новых условий было для меня скорее ненужным испытанием, а не целью. Внутренне я была не готова делить свое ложе, тело и мысли с абсолютно чужим для меня человеком. Я еще ни разу не влюблялась, поэтому поход к Оазису скорее был шансом доказать себе, отцу, министершам да и всему государству, что я чего-то стою. Но мне он был нужен именно как факт самого похода, а не как последствия в виде дракона, которого мне придется оттуда привезти.
Папа наверняка это почувствовал, потому что после завтрака, с которого я вяло поковырявшись в тарелке, но так ничего и не съев, соизволила удалиться, пошел вместе со мной в мои покои.
В комнатах было прохладно. Пока я отсутствовала, слуги открыли настежь окна, впуская весенний ветерок, уже напоенный ароматами прелой листвы, пробуждающихся рек, высоких туч и первой зелени. А я хоть и была довольна свежестью, тем не менее, зябко ежилась, думая, где бы найти уголок поуютнее.
Папа, окинув меня взглядом, ткнул пальцем в большое кресло и принес с кровати легкий шерстяной плед, в который я с благодарностью завернулась.
- Пить надо меньше, а спать больше, - пробурчал он, - Арье, что случилось? Я вижу, что тебя что-то гнетет.
- Да ну, пап, просто не выспалась. Я же вчера допоздна была у лорда и леди Лолленнай.
- Ой, а то я, можно подумать, не знаю, какая ты после этих вечеров. Ты от них в принципе в плохом настроении вернуться не можешь. Что с тобой?
- Сама не знаю, как будто и внутри и снаружи меня что-то изменилось, а я не могу к этому приспособиться.
- Я думаю, что ты просто не привыкла к резкой перемене, но пройдет пару дней, и ты примешь ситуацию, и я даже думаю, начнешь находить в этом удовольствие!
- Да я и не сомневаюсь, просто сейчас настроение так себе!
- А ты определись для начала, чего ты хочешь. Если спать, то иди - ложись, а если нет, то давай обсудим, что брать с собой, и когда выезжаем. Тебе нужно чем-то конкретным голову забить, чтобы не расслаблялась!
Папа прав, только депрессии мне не хватало. Поэтому я взяла себя в руки. В пути еще будет время порефлексировать.

ЛЕЛЬМААЛАТ:
Шок был не только у Кольдранаака и наших однокурсников. Наставницы от потрясения даже не смогли сразу отреагировать. Видимо, такое поведение было в Оазисе в новинку. А я даже удивился, потому что не мог себе представить, что до такого до меня никто не додумался. Было очень сложно вести себя как всегда и не реагировать на красноречивые взгляды и перешептывания. Но благодаря Тульчиниззу, которого такие вещи вообще не трогали, так как он на большинство ситуаций смотрел с точки зрения возможных последствий, мне удалось поддержать за столом непринужденную беседу и сохранять спокойствие. Хотя Туль тоже бросал на меня настороженные взгляды, в которых читался немой вопрос 'зачем?', но обошелся без комментариев. В отличие от Наставницы Каваат, которая даже потрудилась встретить меня после ужина у столовой и жестом приказала следовать за ней. Когда мы пришли в танцевальный класс, она не стала ходить вокруг да около, а резко спросила:
- Мальчик! Зачем ты искушаешь судьбу?
- Наставницы нажаловались?
- Почему ты не накрасился и не оделся как положено? Все чего ты можешь добиться своим поведением, что тебя сочтут глупым бунтарем, переведут на полутюремное положение и будут выпускать на смотрины в бедном секторе. А ты понимаешь, чем тебе это грозит? Тебя признают неблагонадежным. И у тебя не будет того, чего ты так рьяно добиваешься! А именно свободы! И будешь потом где-нибудь на задворках столицы картошку чистить.
- Но Наставница! Я хочу, чтобы у меня была возможность решать самому, как мне выглядеть и как одеваться.
- Но твой род платит деньги за то, чтобы ты соответствовал свой судьбе! Если ты будешь вести себя неподобающим образом, ты опозоришь род. А в тебя вложены немалые деньги мальчик!
- То есть, - осознавая свое положение, сказал я, - несмотря на внешнюю свободу, в том числе в высказываниях, я не могу ничего решать?
- Я понимаю твой внутренний бунт, но сейчас у тебя мало возможностей влиять на ситуацию. Более того, ты уже взрослый и должен понимать, что своими поступками ты как раз и лишаешь себя этого самого выбора. Добиваясь внешней свободы, ты ограничиваешь себя в действиях!
- Но как с этим бороться?
- Будь хитрее! И чему я тебя только учу! Это как танцы не для всех! Демонстрировать всем подряд то, что у тебя внутри, то же самое, как показывать прилюдно танец, который предназначается для любимой жены! Все иди и подумай, как выйти из этой ситуации достойно!
Этот разговор с Наставницей оставил тяжелое впечатление. Я привык считать Оазис Курмула своим домом, и иногда мне тут даже нравилось. Особенно во время наших вечерних посиделок с друзьями. Или в книгохранилище, или во время моих ночных вылазок в пустыню Аззо. Купания в озере, качели, спелые фрукты, занятия, наряды, балы, книги. Все это ложь! Потому что такое счастливое детство и отрочество закончится одинаково. Нам нужно соответствовать тому образу, который для нас выбрали. Быть настоящим мужчиной и не посрамить свой род. А потом исполнить свой долг и умереть. И смерть принять с радостью, потому что это закономерный итог нашего обучения и предназначения мужа.
На выходе из учебного корпуса меня ждал Тульчинизз.
- Ты чего здесь? Где Коль?
- Лель, что ты учинил? Коль в глубоком обмороке от ужаса, что ты предал все его идеалы, а он ведь так старался, выбирал тебе самые модные оттенки помады и румян! - Туль в притворном негодовании закатил глаза. - Хотя если оценивать произошедшее с точки зрения результатов я должен тебе сказать, оно того стоило! У Наставниц до сих пор совещание. Пытаются придумать, как тебя наказать. Но вообще я не удивлен, я подозревал, что твои походы к Наставнице Каваат чем-нибудь подобным и закончатся. Что она тебе сказала?
- Что выпендриваться надо меньше, все равно никто не оценит.
- Эх, надо было мне меньше Коля слушать. Он мне постоянно твердил, что эти танцы тебя перевоспитают, помогут лучше узнать женщин и в конечном итоге позволят завоевать сердце будущей возлюбленной. Вот и дотанцевались...
- Прекрати нудеть, ты не даешь мне сосредоточиться. Мне надо придумать, оправдание для наставниц. Теперь-то я понимаю, что вел себя глупо.
- Со мной бы посоветовался, или с Кольдранааком! У него хотя бы инстинкт самосохранения развит.
- Ага, а ты просто умнее.
- Лель, не злись, просто ты внутри ситуации, а я снаружи. Поэтому некоторые вещи для меня очевидны. Но порыв я твой оценил, честно, мне даже понравилось. Тем более, что ты без косметики - красавчик! А еще с огнем в глазах, мол, только троньте, буду до победного защищать свои интересы, - Туль уже в открытую смеялся, наверное, вспоминал лица наставниц и однокурсников.
Мы шли по темному саду. Сладкие ароматы цветов давили в голове последние мысли. Все-таки мое сольное выступление не прошло даром для нервной системы. В башню идти не хотелось, поэтому я опустился на резную скамейку и тяжело привалился к спинке. Туль сел рядом.
- Лельмаалат, - он легонько потряс меня за плечо, - да, ладно тебе, расслабься, ничего страшного не случилось!
- Да знаю! Просто у меня сегодня день открытий и не очень приятных!
- Я пустил сплетню, что мы с тобой поспорили, так что твоя выходка для всех уже не бунт, а лишь невинная шалость, ну при условии, конечно, что ты дальше будешь вести себя хорошо и доверишь завтра Кольдранааку тебя причесать и накрасить!
- Тульчинизз! Ну, зачем?
- Затем, что не надо создавать себе проблемы!
- Хм... А у тебя проблем не будет?
- Я живу по правилам. Пока...
- Спасибо...
- Не за что, и завтра у тебя утренний визит к Кольдранааку! Он, кстати, тоже думает, что все дело в нашем с тобой споре. Не разочаровывай его, пожалуйста. Ладно, я спать. Ты?
- Я посижу, помечтаю... А Коль, что, правда поверил, в наш спор на такую тему?
- Лельмаалат! Человек верит в то, во что хочет верить. Но ты вряд ли сможешь убедить его в том, что любовь с прекрасной принцессой и ублажение своей красотой взора любимой для тебя пустой звук! Коль уверен, что мы просто с тобой настолько закомплексованы, что не решаемся мечтать о несбыточном!
Последнее высказывание Тульчинизза существенно подняло мне настроение. Наставниц я тоже смогу убедить.

АРЬЕ:
Слуги принесли кофе. Папа приготовился, а именно разместился в кресле напротив меня с чашкой и карандашом. Секретаря я звать не стала, потому как дело, в общем-то, личное и диктовать ему список моих носков и зубных щеток я не собиралась. Отец был сосредоточен и серьезен, видимо пытался хотя бы своим лицом меня озадачить.
Последнее путешествие я предпринимала в компании Воительницы Анджин, когда мы ездили на полевые учения в Гадинес, главный порт Аэрты. Там мы два месяца провели на нашей военной базе. Воительница тренировала меня с полной отдачей, а местная полоса препятствий заслуживала отдельных нецензурных комментариев, но свои плоды эта поездка, безусловно, принесла. Выносливости и ловкости мне было не занимать. Кроме того, большим плюсом было то, что в обязательную подготовку принцесс Аэрты входил курс выживания в условиях дикой природы. Это только кажется, что наследниц во дворцах холят и лелеют, а случись чего только на телохранительниц и полагаться. На самом деле, принцесс гоняют еще покруче, чем обычных воительниц, во избежание непредвиденных ситуаций случайного заблуждения в лесах Аэрты, морях Харитты, песках Дагайры или степях Тхара. Поэтому сейчас я даже не сильно думала о том, как мне тяжело будет в пути. Будет, понятное дело, но терпимо.
Список базового снаряжения у меня был. Нужно было только подкорректировать. Чем мы собственно с папой и занялись. Отец вычеркнул палатку и котелки, сообщив, что для согрева и удобства у меня будет магический плащ, а готовить я все равно не буду. Потом мы убрали из списка все немагические дубликаты магических и снаряжение для охоты и рыбалки. Из оружия я решила взять меч, кинжалы и дротики. Остальное явно не пригодится, потому что, либо пользоваться не умею, либо тащить тяжело. Оставались провизия, подарки и одежда. Несмотря на все наши усилия, список получился внушительным. Папа от себя сунул мне книжку любовных баллад. Чтобы было чем развлечь себя в пустыне и произвести на жениха впечатление. Я со скрипом взяла.
Отъезд был назначен на следующее утро. Отец решил проводить меня до Инграма. Я не возражала.
А из мыслей после наших титанических трудов осталась только одна: 'Как я все это потащу?'

Опубликовано: 22.10.2014 / просмотров: 1302