Владис:
Сначала я дулся тихо. Потом, когда мышь свалила по своим делам, принялся дуться активно - бегая по комнате. Наконец я принялся дуться шумно - высказывая вслух все, что я думаю о мышах, мышиных ухажерах и ранних подъемах. Когда миадерпиан тренькнул в очередной раз, решил выдохнуть и успокоиться.
На кухне успокоиться было нечем - в холодильнике повесилась мышь… образно. Готовить не хотелось, даже если бы я что-то умел. Хаискорт! Меня оставили одного дома с пустым холодильником?!
И тут я вспомнил про ведро мороженого. Злорадно представил, как бы удавился в печали жлобообразный дылда, узнав о судьбе своего букетика и о том, кто будет сейчас лопать его подарок… Честно разделил содержимое ведра напополам.
Подумал и выгрузил одну треть в миску, убрав ее в морозилку. С остальным направился к ноутбуку и уселся читать новости.
Устав, нашел сайт со смешными историями и анекдотами. Поржал над некоторыми. Чем-то наши напоминали, только адаптированные под местную реальность.
Вдоволь навеселившись, с ведерком в обнимку, пошел посидел на балконе, подышал свободой… Когда ложка застучала по пустому донышку, задумчиво ее облизал и принял важное решение. Раз мышь не хочет мириться с романтическим жлобом-жаворонком, значит, будет честно, если все мороженое съем я, как лицо незаинтересованное.

Внутри было сладко, холодно и вроде бы условно сыто, хотя от чего-нибудь мясного я бы не отказался.
Перед глазами промелькнуло видение сочного, равномерно отбитого и прожаренного до нежной хрустящей корочки мяса. Возникший из памяти манящий аромат убеждал, что неведомому повару идеально удалось подчеркнуть умопомрачительный запах свежей чистой крови неведомыми травками. И вот ты, впиваясь зубами, чувствуешь, как из-под тонкой хрустящей корочки вырывается одуряющий вкус, заставляющий сходить с ума от наслаждения. Ощущаешь, как этот кусочек тает у тебя во рту, оставляя ни с чем не сравнимое послевкусие.
Тело застонало, и от голода, и как напоминание о том, как давно я уже им не занимался.
Зарядку надо начать по утрам делать, раз уж так хорошо устроился. Кроме магических боевых навыков есть еще естественно-физические, а они у меня за столетие атрофировались, как у мыши страсть к хозяйственной деятельности... и к готовке, хаискорт!
Достав миску из морозилки, быстро выел ее содержимое, не получая ни удовольствия, ни насыщения. Только небольшое моральное удовлетворение оттого, что гадкий сладкий подарок слопал я, а не мышь… пусть жлоб на шнурках повесится от злости!
Настроение резко испортилось. Отодвинув пустую миску, я уставился в окно… На улицу хотелось до чертиков! Хоть по лесочку их убогому побегать, тем более сейчас я уже был одет, так что даже не голышом, с комфортом…
Тело на предложение побегать сначала воодушевилось, но потом почему-то начало намекать, что нам пора в кроватку, поваляться и подремать.
В горле появилось неприятное ощущение, как будто проглотил что-то шершавое, и оно там скребется. Поискал, чем бы запить. В чайнике было пусто, сока в холодильнике не было, молока тоже… Налил в кружку холодной воды из-под крана и залпом выпил. Легче не стало.
Наоборот, пошкрябывания усилились, вызывая неудержимое желание откашляться. Кашель был какой-то глухой и хриплый, еще больше раздирающий бедное зашкрябанное горло.

Дверь бодро хлопнула, и в квартиру влетела радостная, свеженькая мышь с пакетами и пакетиками в руках и увесистым рюкзаком за спиной.
- Ау, все живы? Чертенок, не сильно оголодал? Хоть яичницу себе сделал? - брызжущая энтузиазмом, она сходу, едва разувшись, проскочила в кухню и резко остановилась, во все глаза таращась на пустое ведерко из-под мороженого.
Я попытался ей сказать, что яичницы у нас только королевы делать обучены, а чертям и демонам это умение как-то без надобности... но кроме хриплого надсадного кашля выдавить ничего не получилось.
Мышь перевела расширившиеся глаза на меня... Снова на пустое ведерко... На меня...
- Ах ты, поросенок! - как-то растерянно проговорила она, сваливая свои покупки на пол. - Ну бессовестная же ты морда! И безмозглая! - на последней фразе голос мыши набрал силу и возмущение.
В ответ я ей попытался прокашлять, что совести у меня нет и никогда не было, а вот с мозгами все хорошо, лучше, чем у некоторых...
- Что? - ехидно переспросила мышь, - горлышко бо-бо? Свинская твоя моська?! И как только не треснула!
Бросив на ведерко еще один взгляд, по которому можно было понять, что мороженого она все-таки тоже хотела, мышь переключилась целиком на меня.
Подошла, быстро приложила прохладную с улицы ладошку ко лбу, грозно сверкнув на меня глазищами из-под очков, когда я попытался вывернуться. Замерев, мы постояли, гневно глядя друг на друга. На самом деле было даже приятно, пока эта злобная женщина не влепила мне нехилый такой подзатыльник! И быстро отошла ставить чайник, пока я возмущенно кашлял на нее.
- Безмозглый мальчишка! Это надо было додуматься! - ругалась мышь, вытаскивая из шкафов и ящиков какие-то баночки и пакетики.
Я молчал, потому что, кроме хриплого кашля, ответить ей все равно было нечем.
Сушеное рассыпчатое содержимое баночек и пакетиков то чайной ложечкой, то на глаз засыпалось в большую кружку. Надеюсь, ничего ядовитого там не окажется.
- Да как только не лопнул! И не слипся, засранец такой! Пей!
Кружку, уже доверху залитую кипятком, поставили прямо перед моим носом. Я принюхался - пахло отвратительно, и поверху плавали какие-то крошки.
- Хоть через сито процеди! - прокашлял я, отодвигая от себя эту гадость.
- Я сейчас тебя самого процежу! - мышь сердилась, продолжая грозно сверкать глазищами. - Даже если проглотишь, только на пользу пойдет!
Но все же забрала кружку и быстро перелила зелье в другую, через ситечко. Даже открыла баночку с чем-то тягуче-сиропообразным и вкусно пахнущим, добавила пару ложек в питье. «Заботится», - сладко мурлыкнуло что-то внутри, и на душе стало приятнее и даже как-то теплее, черти бы побрали этого жлоба с его мороженым!
- Пей, кому сказано! Пей, свинтус бессовестный!
Ну я и выпил… Марбхфхаискорт! Гадость редкостная!
Мышь тем временем ускакала куда-то в комнаты и там захлопала дверцами шкафов и ящиками. Вернулась нагруженная, как тягловый тролль, и сходу начала меня терроризировать. Сначала чуть не задушила огромным, лохматым и чертовски колючим шарфом, потом протянула мне в руки два таких же чертовски колючих шерстяных носка и многозначительно кивнула на мои босые ноги. Я обреченно надел это убожество, потому что спорить и сопротивляться сил не было. Затем на меня напялили какую-то шерстяную вязаную безрукавку... И в заключение на стол перед носом с грохотом поставили миадерпиан.
Оба его столбика ушли в глубокий минус. Мышь выразительно повела глазами и встала надо мной, сложив на груди руки, как статуя праведного возмущения. Я откинулся на спинку стула, нахохлившись и чувствуя себя полным идиотом в этом прикиде, старательно пытаясь не дать очередной порции кашля вырваться на волю.

Никогда раньше мне не было так странно плохо. Я вообще не очень понимал, что со мной происходит, у меня не то что кашля, насморка не было… Даже за последние сто лет!
- Так, - сказала мышь, устав гипнотизировать мое укутанное шерстяное тело. - Ну-ка пошли со мной... Сегодня у нас будут не вечерние процедуры, а своевременные. И градусник вон весь в упадке, и у меня впервые настроение подходящее надавать одному умнику по заднице, чтобы пару дней чесалось и думалось лучше! Пошли-пошли!
Мышиный настрой мне как-то не очень понравился. Только что тут забота в полный рост шла, лечить вроде как собирались, отварами отпаивали…
Глянул в окно. Смеркалось. Но до ночи еще жить и жить, а мы же перед сном меня порем обычно. Ничего не понимаю, марбхфхаискорт! Чего на мышь накатило? Ну не мороженого же ей жаль, на самом-то деле?
А мышь, подпихнув меня в сторону моей комнаты, сама нырнула в свою спальню и вернулась оттуда, зажав в руке... деревянную щетку-расческу.
Ну вот и пойми этих женщин, то она от нее нос воротила, то явилась с ней, как с флагом. Гордая и воинственно настроенная, плюхнулась на диван и с решительным видом поманила меня к себе.
- Иди сюда, несчастье мое!
Хаааискорт… Не нравится мне блеск в ее глазах, неправильный он какой-то!
Мышь совершенно бесцеремонно ухватила меня за пояс штанов и подтащила к себе поближе. Еле удержался, чтобы не дать ей по рукам.
Посмотрела на меня вроде снизу-вверх, потому что она сидела, а я стоял. Изобразила свой фирменный, прожигающий насквозь и пробирающий до печенок взгляд. Прожгло и пробрало, но леший меня в лесу на пне поимей… Я тоже зол, и не меньше, чем мышь! Невыспанный, голодный, кашель еще этот дурацкий! Одела как… придурка мохерового!
Но мышь, пользуясь тем, что сопротивляться у меня сил не было и миадерпиан на ее стороне, взяла и дернула с меня штаны за резинку на поясе, спуская их вниз вместе с трусами!
- Раз мозгов у тебя как у пятилетнего: назло слопаю ведро мороженого и заболею, значит, и воспитывать тебя надо соответственно. Укладывайся, как ты там говорил, тебе стыднее? Животом мне на колени?
Никогда в жизни… даже когда я действительно был маленький! Мне не приходилось стоять с шарфом на шее, в носках и безрукавке… вязаных, черти их на веревки распусти… и со спущенными до колен штанами! Да еще давясь от кашля…
Марбхфхаискорт! Миадерпиан мог и не пищать радостно от восторга, сообщая, что моя норма унижения на сегодня получена. Она перевыполнена, как всегда с этой странной женщиной! Ничего не сделала, а втерла ниже плинтуса!
Это непередаваемое словами ощущение, когда ты не соблазнительно раздетый, а беззащитно полураздетый, да еще носки… и шарф… и безрукавка…
Стыд размягчал тело, подавлял, сжигал, унижал… хотелось провалиться сквозь землю или сдохнуть прямо тут на месте. Хотя не-е-ет, бесы на том шарфе повесь… того, кому эта идея пришла в голову! Сдохнуть со спущенными до колен штанами и в шерстяных носках?! Да я сгорю со стыда уже в виде зомби!

Алена:
Ну вообще! Нет, мне не жалко было мороженого... Хотя, какого черта! Жалко! Да я весь день предвкушала, как буду вечером смаковать эту сливочную прелесть со свежими фруктами и шоколадной крошкой... Мммммм...
Я даже Пашку отругала не очень сильно и милостиво согласилась принять извинения за идиотизм и долбодятство с утра пораньше. А прожорливому засранцу накупила и готовой еды, и полуфабрикатов, и даже продуктов, чтобы из них самостоятельно соорудить обед. Ну не умеет, научу. Кулинарную книгу дам, валялась где-то. И вообще, интернет ему в помощь.
А тут вам здрасте! Нет, ну в самом деле! То, блин, он взрослый и зрелый по самое... когда не надо! А то, как пятилетний балованный ребенок, назло маме отморожу нос и буду сморкаться на пол! И что теперь? Вроде температуры нет, а хрипит, как старый пылесос с дырявым шлангом, и глазки подозрительно тусклые.
Обозлилась я всерьез. Ну, свинюка же бесстыжая, хоть бы подумал, не обо мне, так о собственной дурной персоне! Я пока отпаивала травками и закутывала в самое шерстяное и кусачее, что нашла (оно и в воспитательных целях полезно, и для здоровья), тихо булькала внутри от возмущения и дозревала до серьезных репрессий.
Кстати, насчет воспитания... Я, когда шарф с верхней антресоли в гостиной доставала, краем глаза зацепила чертячий градусник. Кто бы сомневался! Обе шкалы ниже нижнего.
Значит так... Не буду я тут сейчас изгаляться и придумывать какие-то особенные инквизиторства. Поступлю, как с двоюродным племянником, когда-то почти так же коварно подброшенным к порогу на пару летних месяцев. То есть перекину через колено и отшлепаю засранца!
Только не пару раз ладошкой вытряхну из штанов пыль, а всерьез и по-чертячьи. Он тут сам мне щетку деревянную притаскивал в качестве зверошлепства, так что сильно не испугается. И про «пузом на колени» тоже в курсе.
Правда, я чуть не передумала, потому что умотанный шарфом, красный, злющий, и при этом абсолютно несчастный чертенок, со спущенными штанами, в безрукавке до середины бедра, был такой... смешной, трогательный, домашний, что ли. Его просто дико жалко стало. Но я сцепила зубы и дернула застывшую фигуру за руку, принуждая все же лечь мне на колени.
Он попытался вырваться, потом посмотрел на меня, на миадерпиан, сменил цвет с красного на малиновый и послушно лег.
Я подождала, пока он неловко возился, кое-как устраиваясь на моих коленях. Чертячий тыл оказался неожиданно удобно расположен в этой позе - прямо под рукой. Безрукавка задралась выше талии, и я невольно провела по упругим полушариям ладонью, почти ласково и успокаивающе - очень уж несчастное, хотя и свирепое сопение доносилось оттуда, где оказалась его голова. Почти у самого пола...
Так, отставить сантименты. Пусть сопит хоть до посинения. Насвинячил? Получи! А то так точно не чертенок у меня будет, а полноценный свин, наглый и бессовестный.
Так что займитесь, девушка, воспитанием, и нечего тут раскиселивать на тему несчастных деток в полосатых носочках. Блин! Ну нет у меня других, а в этих он так потешно выглядит... прямо не поймешь, то ли плакать, то ли смеяться, то ли прибить, то ли приласкать.
Все равно еще раз погладила чуть вильнувшую под ладонью попу и решительно взялась за щетку. А вот не лопай мороженое ведрами, не вредничай и не свинячь!
Щетка оказалось неожиданно тяжелой и первые же шлепки вышли звонкими, увесистыми и крепкими.
Чертик на коленях все так же гневно сопел, пыхтел и кашлял. Тоже гневно. Даже сжимающаяся в момент быстрых сильных шлепков задница излучала негодование.
А синяки тем временем наливались с пугающей быстротой, я совсем не ожидала, что деревянная, пусть и тяжеленькая щетка - такое грозное оружие. Попа была уже не красная, а бордовая - двумя пятнами, по одному на каждое полупопие, я старалась шлепать по нижней части, самой… ну, скажем, мускулистой. И пятна все темнели и темнели в центре, куда чаще всего прилетала карающая поверхность.
Красный столбик зверского термометра неуклонно полз вверх, но медленнее, чем мне бы хотелось. Блин, у меня уже рука немного устала, а попа под ней цветет фиолетовыми разводами!
Сопение между тем становилось все громче, такое же упрямо-сердитое, только еще более недовольное, а вот попа начала подпрыгивать и уворачиваться, сжиматься и вилять при каждом шлепке. Пришлось удерживать тело за талию свободной рукой.
Седалищу-то мероприятие однозначно не по вкусу. А вот другой чертячий орган уже давно трется о мои колени весьма… Короче, блин, с тыла это поросенок мелкий, отшлепанный, а с другого ракурса весь из себя зрелый мусссчина в самой поре. И кто тут не мазохист после этого?
Я подозрительно покосилась на градусник. Нет, никаких признаков третьей шкалы не наблюдается. Так что индейская народная изба вам, мусссчина, а не то, на что вы тут, как флагшток на башне… Простуженная мелочь в полосатых носочках, и никаких гвоздей!
Блин, сильно простуженная. Не нравится мне, как он кашляет. И злыднометр уже на подходе. Еще пара звонких шлепков… и вот, победный «Дзынь!!» достигнут.
Я отложила щетку и жалостливо обозрела поле битвы. Мдя… ну лиловые пятна и разводы по алому даже красиво с точки зрения колористки, а вот с точки зрения задницы… наверное, не очень. Кожа горячая-горячая и словно припухшая там, где особенно часто прикладывалась щетка. Под пальцами ощущается нездоровая плотность. Ой, оказывается, кожа кое-где истончилась, сквозь нее проступили мелкие капельки крови…
Так и хочется погладить холодной ладонью, унять этот жар. Что я и сделала, продолжая удерживать Владиса за талию.
В организме чертенка наметилось новое противоречие. Попа под рукой замирала и словно сама ластилась к ладони, талия прогибалась, подставляя особенно пострадавшие части полушарий на «приласкание», а сопение снизу все равно прерывалось только недовольным кашлем.
Так, поднимаем тельце. Поднимаем-поднимаем, хватит разлеживаться.

Владис:
Мое тело жило отдельной от меня жизнью, ерзая от боли и возбуждаясь от этого ерзания по теплым мышиным коленкам… хаискорт! Даже в первый день нашего… хм… знакомства… я не ненавидел ее так сильно, как сейчас. А ведь миадерпиан даже перестал реагировать легкими болевыми уколами на то, что я в мыслях называю ее мышью… Внутри меня это уже звучало, как ласковое прозвище девочке для удовольствия. К тому же без очков и в своем халатике она уже не казалась мне настолько замухрышно-бесцветной. Сейчас же я, свисая вниз головой с ее коленей, уже перебрал все известные мне ругательства и изощрялся в придумывании новых. И даже мысль о том, что это вновь снижает значение красной шкалы, не могло меня затормозить… наоборот, пользуясь тем, что через мой кашель мало чего можно было разобрать, я принялся костерить ее вслух, отводя душу.
В какой-то момент мне пришлось оказаться перед фактом - или кайфует душа и страдает тело, или душа наконец-то уймется и даст телу шанс стечь на пол и сдохнуть. Наступив на горло песне и зажав подсознанию рот ладонью, я принялся думать о чем-то хорошем… но перед глазами настойчиво стояло ведро с мороженым и быстрый грустный взгляд мыши. Ведь хотел же сначала ей немного оставить, может не так разозлилась бы?
Полюбовавшись на ведро минут пять, я почувствовал, что нарастание дикой боли в дичайшую закончилось и можно прекратить надсадно вскрикивать, имитируя кашель. Вместо расчески, после удара которой с секундной задержкой по всем мышцам прокатывалось желание свернуться и выползти из тела, как змея, на мою исстрадавшуюся задницу опустились прохладные мышиные ладони. Ласковые нежные поглаживания разогнали восставших духов съеденного мороженого и зарождающееся странное чувство - переживание о сделанном, не потому, что совершил глупость, за которую потом наказан, а потому что кто-то расстроился.
Мышь, левой рукой надавливая мне на грудь, а правую заботливо положив на поясницу, заставила меня оторваться от ее коленей, спасительно скрывающих что-то не вовремя вставшее. Да и своим красным лицом сверкать мне не хотелось, черти мне паранджу одолжи!
Но вариантов не было, я обреченно выпрямился, сразу пытаясь развернуться хотя бы боком и быстро натянуть на себя штаны, стараясь не сильно морщиться и дергаться от боли.
- Подожди, я спасатель принесу, - со вздохом остановила меня мышь, вставая с дивана.
Я сразу воспользовался возможностью упасть на него лицом вниз, скрыв все, что нужно.

Быстро вернувшись, мышь вручила мне стакан с чем-то горячим и сладким, я его залпом выпил, обжигаясь и наслаждаясь одновременно. А потом меня принялись массировать спасателем.
В этот раз задница болела так, как будто мне вообще всю регенерацию отключили к чертям! Но спасатель... из холодильника... да еще втираемый ласковым нежными руками - это было такое удовольствие.
- Чертенок, ты там живой хоть? - с искренней заботой в голосе спросила мышь, продолжая размазывать холодное по раскаленному.
Душа вновь запросила права голоса, чтобы высказаться и про жадность людскую и про то, что кому-то может и не нравилось меня бить раньше, но сегодня этот кто-то явно получал удовольствие от процесса. А закончить все тем, что садисты бывают разные и кто-то морально втирает так, что впору мастер-классы устраивать. Один этот шерстяной прикид чего стоит, черти его…
Но тело тоскливо заныло, напоминая, что за правду придется страдать именно ему. Так что, уткнувшись в подушку, буркнул:
- Живой, только горло болит.
- Сильно болит? - продолжала с участием докапываться мышь.
Я кивнул.
- Блин! Не нравится мне твой кашель! - мышь залезла ко мне на диван и снова потянулась трогать лоб.
- Мне он тоже не нравится, - хмыкнул я в диван. Не удержав этот самый кашель, Светлым его всем на недельку, когда они мне мои грехи зачитывали.
- Ну вот, этого я и боялась, - мрачно подытожила мышь. - Заболел.
- Да ты спятила?! Бред какой! С чего бы? Да я ни разу, никогда, даже у Светлых! А там дубак у них и я голый... - тут я заткнулся, удачно закашляв. - Короче, я не могу болеть, я же Высший!
- То есть кашляешь ты для собственного удовольствия? - ходячее олицетворение ехидства хмыкнуло, но как-то не весело. - И температура у тебя повышается тоже исключительно по собственному желанию... - мышь откинула липнущую к моему лбу челку, чтобы еще раз приложить руку.
И уже откровенно нахмурилась.
- Видимо, местные микробы не знают, что высших есть невежливо. Дикие они.
Я предпочел молчать, пока душу опять вразнос не понесло. А то мне есть что сказать, и про удовольствие от этого бесового кашля и про диких микробов!
- Давай лечиться, что делать, - мышь сегодня просто рекорды бьет по тяжким вздохам. - Не снимай шарф, чертенок, я понимаю, что он колючий и дурацкий, но это для горла, а не для того, чтобы посмеяться.
Это она заметила, как я потихоньку оттягиваю проклятые колючие лохмы от шеи, а то достали уже!
- Ложись удобно, я тебе принесу лекарства и поесть. Или пойдешь на кухню?
Я прислушался к задней части своего организма и отрицательно помотал головой.
- Нет, на кухню не хочу. Раз уж я тяжело больной, буду лежать и страдать. Принеси мне поесть и попить, и сладкого, и... А лекарства обязательно? - я постаралась состроить рожицу пожалостливее.
Злиться пока расхотелось. Буду страдать, и пусть обо мне заботятся.
Мышь улыбнулась и пальцем щелкнула меня по носу.
- Ладно, лежи, самый больной на свете Чертярлсон. Лекарства обязательно. И молоко с медом тоже. Зато чай с малиной и котлетки с картошкой - это вкусно.
Слезая с дивана, она наткнулась на миадерпиан и вдруг, неожиданно, зло пнула магический прибор так, что тот улетел на пол и обиженно брякнул.
- У-у-у, заррраза, - с чувством сказала ему мышь и пошла за пропитанием и лекарствами.
Я был абсолютно с ней согласен, и мысленно поаплодировал. Сам вначале так делал, но за это все шкалы сразу обиженно закатывались в крайние отрицательные значения, а тут вроде и не я… А все равно приятно, лешие ей веник нормальный принеси.
Тут мышь неожиданно вернулась с полпути по коридору и спросила:
- Оно хоть вкусное было? Не зря страдаешь?
Голос спокойно-серьезный, ехидства вроде не звучит, только глаза блестят подозрительно хитро.
Повезло ей, что я уже вошел в умиротворяюще-страдающий настрой… Ну и ведро это, опять же, появилось перед глазами, взывающее к чему-то подозрительно похожему на совесть…
- Так себе, - буркнул недовольно. Потом вздохнул и совсем тихо уточнил: - Извини, что тебе не оставил.
- Да ладно. Мне же не мороженого жалко, пусть оно и самое вкусное в городе. Хоть в этом от Пашкиной дурной влюбленности польза. Весь день предвкушала, как будем вдвоем смаковать. Ну да фиг с ним. Просто вредно сразу столько, его же три килограмма было.
Высказалась и снова ушла, оставив после своих слов внутри меня мерзкую тоскливую горечь.

Алена:
Злиться долго я вообще не умею. Иногда себе во вред, знаю прекрасно. Но я пару раз попробовала не прощать обиду подольше, чтобы кого-то там проучить. Нафиг надо, скажу я вам.
Этот кто-то проучится или нет - еще вопрос, а ходить и кукситься, копить в себе яд и обидные слова... Да я взвыла через полдня и послала все к волосатым сусликам, норы прочищать.
Если человек сам не понимает, что поступил по-свински, обижаться на него бесполезно. А ходить несколько дней кислой капустой, чтобы доказать ему свою обиду... Короче, мне и так хорошо.
Ну а с чертенком тут и обижаться глупо, и сердиться поздно. Он сам себя наказал, и ангиной, и растреклятой этой злозвонилкой, чтоб у нее все три шкалы спиралью завернуло.
Так что долбить ему по мозгам, какой он нехороший, когда он в ответ сипит простуженным голосом и нагревается как-то подозрительно быстро... Лечить надо, а не нотации читать!
Этот самый больной в мире чертячий Карлсон, к сожалению, не притворялся. Так что получил прямо на диван и ужин, и весь комплекс лечебных процедур, которые я вспомнила. И чай с малиной, и молоко с медом и маслом (криворожие не помогло, заставила выпить), и таблетку аспирина... И даже обтирание водичкой с уксусом.
Эту процедуру проворачивали с боем, потому что для ее осуществления пришлось больного раздеть, а он всячески протестовал и отбрыкивался. Нет, он соглашался раздеваться совсем, но оставаться при этом в носках и шарфе не хотел категорически.
Я оказалась упрямее. Уступила только жилетку, потому что она все равно мешала. Обтерла, прикрыла пледом и села рядом, ждать результат.
Не смотря на все принятые меры, через полчаса чертенок продолжал краснеть и накаляться, как образцово-показательная мартеновская печь. Я испуганно щупала его лоб каждые пять минут и понимала, что он становится все горячее и горячее. Обычный, человеческий градусник был встречен неодобрительно и с подозрением. Два раза выпал из подмышки, но, в конце концов, выполнил свою функцию. Для чего пришлось сунуть его чертенку в рот, пригрозив в случае преждевременного наплевательства вставить термометр с чертячьего тылу. Тридцать девять и три, мамочки!
На этом этапе красного, совсем вялого чертенка начало потряхивать, и я закутала его в три одеяла, притащив свое и еще одно запасное с антресолей. А потом кинулась звонить Ленке.
Она у нас в компании штатный лекарь всего и всех. При нынешнем уровне официальной медицины это просто спасение, поскольку спец Ленка действительно классный. Она педиатр, но и взрослые болячки вполне уверенно опознает и лечит.
В результате устного инструктажа чертенок получил таблетку ибупрофена и обильное питье, а я бегала со стаканами каждые пятнадцать минут.
Не помогло. Его трясло все сильнее, а сам он уже просто обжигал, стоило дотронуться. Сорок и один… меня тоже затрясло, от страха. Блин, да что ж такое! У него же регенерация! Черт!
Я готова была плюнуть на все и вызывать скорую, несмотря на общее недоверие к этой странной организации. Останавливало одно: это же не грудной малыш, не пустят меня с ним в палату, и что тогда? Меня в лучшем случае выставят в коридор, а ночью так и домой отправят. И выйдет то же самое, что в первый раз, когда машина еще от дома не отъехала толком, а полудохлое тельце материализовалось в моей прихожей. А без госпитализации... это все я и сама могу. Даже укол сделать при необходимости.
Договор! Там написано про регенерацию и слишком серьезные повреждения! Блин-блин-блин! Где эта проклятая бумага… а, вот. Ну, давай же… как включить ему повышенную регенерацию? Черрррт!
Я поспешно и не слишком бережно расправила свиток и нашла глазами нужный пункт. Может, если сразу не написано, надо просто усиленно искать, и текст проявится?
Как ни странно, дикая эта идея сработала, черные строчки побежали по желтоватой бумаге, раздвигая напечатанное раньше.
Я вчиталась: «Инфекционный процесс возник в организме данной особи в момент нарушения режима исправления. Вследствие этого регенеративные функции иммунной системы принудительно ослаблены.
Перенастройка защитно-восстановительных процессов на данном этапе может привести к сбою всей системы жизнедеятельности. С вероятностью в шестьдесят семь процентов организм данной особи успешно восстановится при текущем уровне регенерации. В случае, если процесс восстановления пройдет неудачно, тело особи магически утилизируется».
Напоследок мне выдали постскриптум: «Применение местных зелий не рекомендуется, так как их действие будет нейтрализовано».
У меня волосы на голове зашевелились. Что значит утилизируется?! И скорую вызывать бесполезно. Шестьдесят семь процентов, блин! Уроды! То есть за то, что свинтус без спроса жрал мороженое, ему выключили иммунитет и он действительно словил местную дикую бациллу? А раньше чего, он всегда хорошо себя вел, или у них бациллы были домашние, прирученные? Хотя чертенок как-то мельком упомянул, что светлый ад - образование искусственное, так что вполне возможно, что и стерильное в этом плане…
Я отбросила бесполезный договор на пол и опять кинулась в гостиную.
Чертенок уже натуральным образом пылал и при этом дрожал так, что вместе с ним трясло диван. В отчаянии я забралась к нему под одеяло, прижалась, обняла покрепче. Мысленно я изо всех сил уговаривала этого вредного, местами противного, притащившего в мою жизнь столько проблем и сложностей… но такого вдруг родного, близкого… поросенка, демоненка, хоть драконенка! Все равно! Обязательно справиться с чертовым микробом, выздороветь, выжить!
Показалось, что в какой-то момент воздух вокруг нас тоже накалился. Я словно вытягивала жар из трясущегося в ознобе тела и отдавала… что-то другое. Сама не поняла, как, но интуитивно прижалась еще крепче и толкнула в его сторону что-то… такое. Как легкий разряд тока. Раз, второй...
И... И через пару минут мне показалось, что озноб чуть-чуть отступил. Не смея поверить в это чудо, я так и лежала, прижимая к себе горячее дрожащее тело, и напряженно ждала. Нет, правда! Минут через десять дрожь совсем прекратилась, чертенок расслабился и даже приоткрыл мутные от жара глаза.
Понятия не имею, почему так получилось. То ли его регенерация все же справилась с дикой бациллой, то ли выпитые лекарства наконец подействовали, вопреки «нейтрализации», не знаю. Я просто обрадовалась, когда он слабым голосом позвал:
- Мама?... ма-ам… пить…
Осторожно убрала с его лица встрепанные прядки, погладила по щеке.
- Сейчас принесу, - и выбралась из-под одеяла, чтобы развести ему малинового морса.
Вскипятила чайник и развела сразу побольше, чтобы не бегать за каждым стаканом. Уже направилась в комнату, когда в коридоре что-то зашуршало и загремело. Едва не уронила кувшин, успев в последний момент пристроить его на краю стола. И кинулась на шум.
Этот… не в меру самостоятельный индивидуум уже поднимался, держась за стеночку. Красно-пятнистенький такой, шатающийся. Ох ты, господи!
- Чучело, - ну а кто он, спрашивается, после такого? - Держись за меня. В туалет за тобой не пойду, не беспокойся.
- Расстроила просто, - еще острить пытается, в двух шагах от утилизации. - Я и так уже почти добрался.
- Угу, я слышала, - пришлось сначала конвоировать тело до удобств и обратно, и только потом нести ему морс, уничтоженный практически в один присест, залпом.
Укутанный по самый нос чертенок напился и прикрыл глаза, откинувшись на подушку. И опять подозрительно вздрогнул. Я не стала рисковать и снова нырнула к нему под одеяло.
Какое-то время мы лежали рядышком, и я тихонько гладила все еще горячее и красное, но уже не такое раскаленное лицо. Владис на мои прикосновения реагировал как натуральный кот. Ластился к руке, не просыпаясь. Во всяком случае, не открывая глаз.
А потом он вдруг резко покрылся испариной, буквально за пять минут вспотев так, что простынь и пододеяльник стали мокрыми насквозь. Я подскочила и первым делом избавила страдальца от ненавистного шарфика. Ну и носки сняла, да.
Следующие два часа прошли насыщенно и продуктивно. В упорядоченных метаниях между кухней с питьем, бельевым шкафом, ванной и диваном.
Простыни я меняла раза три… или четыре. В промежутке поила засыпающего «на лету» чертенка малиновым морсом и протирала полотенцем, смоченным в теплой воде. Протирала, вытирала насухо другим, заворачивала в чистые простыни, поила… чтобы через полчаса повторить все с самого начала. На радостях не замечая, что ноги уже не держат, а руки отваливаются.
Не знаю, сколько было времени, когда я убедилась, что потоизвержение закончено, а чертенок просто спит, теплый, розовый и вполне живой на вид.
Ползти к себе сил уже не было, да и страшно было оставить его одного, несмотря на то, что выглядел он гораздо лучше. Я стащила свитер, джинсы и рухнула на диван рядом с посапывающим телом. Натянула на нас обоих одеяло, приобняла для верности охраняемое тело и отрубилась.

Владис:
Проснувшись, я какое-то время пытался отделить реальность от сна или бреда. Меня слегка мутило, при попытках сесть - покачивало. Задница дико болела, как будто мне всю регенерацию отключили, а не просто минимизировали. Зато в горле больше никто не скребся, кашлять не хотелось, упасть и сдохнуть на месте - тоже. А, главное, с меня чудом слиняла вся шерсть: и носки, и шарф, и мерзкая безрукавка.
Первое, что я обнаружил, окончательно придя в себя, это лежащую рядом мышь. Причем не как-то там, через баррикады из подушек и одеял, а практически в обнимку со мной. Ее рука лежала у меня на груди, пока я не начал свои героические попытки подняться. Сейчас же рука сползла… хм… чуть ниже.
Приземленное желание отлить излишки из организма настойчиво убивало весь кайф от ощущения женской руки на члене, так что пришлось очень осторожно, чтобы не разбудить, выползти и, шатаясь, дойти до туалета.
Вернувшись, я еще более осторожно прополз обратно к стенке, улегся поудобнее и задумался. Можно было бы снова положить прохладную ладошку к себе на тело, но возбуждаться без шанса кончить было не очень приятно. А раскрутить полусонную мышь на разрешение… Пошлет еще опять на какую-то неведомую луну, и все.
Горестно вздохнув, я принялся изучать лежащую рядом со мной женщину.
Обычно я просыпался позже своих партнерш, так что это они мною любовались, а не я ими. Да тут и любоваться-то было нечем. Тени под глазами, заостренные скулы, вздернутый носик, правильная форма губ, чуть завивающиеся на кончиках ресницы… Хаискорт, все же было в мыши что-то…
Аккуратно убрал с лица растрепавшиеся по всей подушке тонкие волосы. Да, если бы не окуляры ее с толстыми стеклами в квадратной оправе… и если прическу сделать приличную… и чуть почетче прорисовать контур губ…
Воображение услужливо подсунуло картинку, как эти красивые губки сжимаются на моем члене, двигаются по нему… влажные, теплые, тугие… и там поглубже еще прячется язычок, которым при желании….
Марбхфхаискорт! Откуда у мыши могло бы возникнуть подобное желание? Тем более это же еще и уметь делать надо. Хотя, может, она своему Паше минет и делала…
Воображение тут же чуть подкорректировало картинку. Теперь вместо блаженствующего меня на пышной высокой кровати возлежал жлоб. Обеими руками он закопался в волосы мыши, чтобы надавливать ей на затылок… а она…
Нет уж, пусть сам себе дрочит, пусть его бесы тупыми ножницами кастрируют, а сверху мороженым обмажут! Про то, что у мыши есть опыт, думать расхотелось.
А она, спящая, заерзав под моим взглядом, медленно облизала эти свои губы и чуть скинула одеяло. Показалась кружевная лямка маечки… бледно-розовой, естественно… Хаискорт! Почему мышь не носит яркое?! Сама блеклая, так хоть на одежде внимание заострялось бы.
Осторожно подпихнул ладонь под одеяло и скинул его чуть побольше. Под майкой много чего не разглядишь, но если начать ее стягивать - мышь может не совсем правильно понять. Но под грудью пальцами я все же легонечко пробежался, обрисовывая форму… хорошую такую, правильную, как раз под мою руку. Не больше и не меньше.
Нет, надо уже что-то продумать с моей личной сексуальной жизнью. Раз в три дня, в таких-то условиях, да еще при наличии женщины рядом… Это просто разврат какой-то!
И тут где-то что-то опять зазвенело… Мне не нравится такая тенденция!
Я резко отдернул руку и принялся искать источник противного, громкого и… Светлым его в ночи через усилители… совершенно не вовремя возникшего звука.
Звенело где-то в мышиной комнате. Я протопал туда, пробежался взглядом… нашел источник. Здесь это устройство называлось телефоном. И оно надрывалось так, как будто на другом конце кто-то погибал смертью мученика.
Марбхфхаискорт! Теперь у меня дилемма, лешие всех женщин в леса заведи… Будить мышь с утра пораньше - нельзя, она на луну посылает и злится. Самому ответить? - Начнет орать, что я в ее личную частную жизнь влез. Больно оно мне надо! Хотя, если это Паша звонит, я бы с ним поговорил… Черти его на телефонных проводах подвесь. Оставить тут голосить? - Так он никак не затыкается, бесы его в унитазе утопи!
Я взял оральник-голосильник, закрыл его двумя ладонями, чтобы звук не так прессовал мозг, и вернулся с ним в свою комнату. Из трех вариантов я выбрал отправку на луну, так что принялся тормошить сладко сопящую мышь:
- Эй, тебе звонят…
Пока вот я ее изучал на предмет наличия женских прелестей, разыскивал их, можно сказать, почти с лупой… ну ладно, без лупы… сись… грудь и губы очень даже ничего, и глаза тоже красивые. Да и попка, я же помню, массаж же не зажмурившись делал. Короче, пока я на нее любовался, хаискорт, никакого чувства жалости она не вызывала. А вот сейчас, когда начала тереть кулачками глаза, моргать на меня сонно и пытаться понять, чего я от нее хочу… стало жалко.
Если часть того бреда, что я помню, на самом деле была реальностью, значит, мышь вокруг меня всю ночь галопом скакала. Заботилась. Поила чем-то вкусным. И шептала что-то на ухо, ласковое… Короче, заслужила она право выспаться.
А тут «орало» это голосит. Не спится кому-то! Настырно не спится, потому что кнопку сброса я нашел еще у мыши в комнате, но телефон опять начал трезвонить почти сразу.
Я нажал на большую зеленую кнопку и подсунул оральник мыши под ухо. Почти на ощупь она потянулась ко мне рукой, и я впихнул ей трубку. Приоткрыв один глаз, мышь уставилась на номер, мгновенно проснулась и почти бодренько произнесла:
- Да, Эмма Львовна, доброе утро!
Дальше мышиные глаза все больше и больше превращались в совиные, а она сама упорно даданеткала в трубку… потом один раз «ойнеткнула», при этом круглости глаз уже и совы могли бы позавидовать.
Положив телефон, мышь быстро соскочила с дивана и принялась носиться по комнате, как в попу укушенная, запрыгивая в брюки, натягивая на себя кофточку…
Трусы у нее, кстати, тоже были бледно-розовые, и да… попка очччень ничего…

Опубликовано: 30.10.2014 / просмотров: 2608