Волк лежал, осознавая агноститичность личностного пребывания в сем убогом месте. Он размышлял о запутанных перипетиях, приведших его сюда, в кровать бабушки. Он взвешивал собственную никчемность, как существа пожравшего другое существо для сохранения жизненной энергии и продления времени бесцельного обитания на этой Земле.
Стук отвлекал. Волк высказал нечто отвлеченно-тривиальное, вроде: «Входите!», и она вошла.
- А где Красная Шапочка? – Волк удивился нарушению естественного хода сказочных событий, заключивших его в клетку безысходной потребности раз за разом повторять продиктованные шизоидными фантазиями автора действия. Его акмологическое понимание природы фантастических ценностей и их места в структуре целостного мира дало сбой.
- А где гномы? – спросила в ответ Белоснежка – это была она, девушка не столь «тяжелого поведения», живущая с семью гномами. Волк и раньше встречал ее в лесу, но обрести целостность взаимопонимания никак не удавалось.
- Давай займемся любовью, - предложила Белоснежка.
И Волк отдался восхитительной эмпиричности переживаний.
Когда вздохи утихли, а экстаз бессознательной животной страсти растворился в глубинах самопознания, Волк принял от Белоснежки предложенную сигарету и закурил.
Лежа в тумане сизого дыма, всю сущность которого можно было описать, лишь будучи ярым сторонником стихийного материализма, Белоснежка жаловалось на грубое обращение гномов, а Волк - на плохое питание.
Волк снова предался размышлениям, и уж было пришел к постижению важных истин экзистенционализма, как вновь постучали. «Тук-тук-тук» - сколько в этом звуке первопричинных страхов и глубоких антагонистичных переживаний.
Не дожидаясь ответа, в комнату ворвалась она - та, с которой познал он первичный нарциссизм, символизацию образа и откровенный психоз – мать-волчица.
- Ты снова ешь что попало, проводишь время где попало и спишь с кем попало!
Мать-волчица втянула воздух, ее ноздри затрепетали, а зубы угрожающе клацнули – сколько в ней дикого и необузданного, оставившего неизгладимый отпечаток сомнений и противоречий в его ранимой волчьей душе.
- Да ты еще и куришь?!
Мать-волчица применила к Белоснежке десятка два нелестных эпитетов, описывающих гибкий личностный стержень одинокой и недалекой, по сути, девушки, которая ищет в случайных связях паритетность высоких взаимоотношений. Мать-волчица рассказала Белоснежке о ее роли в современном лесном обществе, посоветовала с большей ответственностью подойти к вопросу удовлетворения низменных потребностей гномов, и удовлетворение идентичных нужд волчьего народа оставить более талантливым индивидам.
Плачущая Белоснежка, прижимая скомканную одежду к двум восхитительным элементам анатомического строения, предназначенным для первичного пропитания младенцев, но не оставляющих равнодушными представителей энергетического начала Ян, выбежала прочь из дому.
Мать-волчица самодовольно улыбнулась, поставила Волка на ноги, избавила его от бабушкиного пеньюара. Надела и затянула на шее галстук в строгую сине-черную полоску, напомнившую Волку о тьме тайн и слабовыраженных проблесках философского познания.
- Входи, дитя! – провозгласила мать-волчица, и порог убогой хижины переступила третья за сегодня особа женского пола.
Волка обдало жаром и первобытным ужасом. ОГОНЬ! Девушка была вся в красном: от мягких туфелек, едва выглядывающих из-под длинного шелкового платья, до вычурной шляпки на голове. Она, словно бы отождествляла его кровоточащую в страданиях самореализации и поиска предназначения в сказочной иллюзории бытия душу. Она была воплощением извечного волчьего страха – огня, и одновременно основополагающей волчьей страсти – крови.
- Красная Шапочка! – девушка сделала реверанс.
- Хорошо воспитана и отлично готовит бифштекс, - нажимным звуковым росчерком оставила в эфире его потрясения и восхищения свой комментарий мать-волчица.
- Очень приятно – Волк…
- Вот и познакомились, вот и хорошо! Оставляю вас наедине. - Мать-волчица заторопилась к выходу. - Она такая аппетитная – непременно съешь ее, - бросила с порога родительница, затем подмигнула Волку, - если понимаешь, о чем я.
Дверь захлопнулась, и, кажется, он услышал, как повернулся ключ…
Он остался наедине с предметом своего истинного желания, с фонящим глубинным писком ужасом и непреодолимой необходимостью подчиниться воле матери-волчицы.
Предназначение Волка раскрылось сейчас перед его внутренним взором во всей своей бесстыжей наготе, призывая съесть Красную Шапочку… если он понимает, о чем оно…

(с) Автор: Адрей Петров