1. Вспоминает Госпожа

В конце августа всегда немного грустно. Заканчивается лето, солнечных дней становится меньше, начинается период дождей. Но всегда есть то, что греет душу, не зависимо от времени года. То, что дает силы. Что дает возможность на время забыть о буднях и окунуться в необычный и сладостный мир. Побыть королевой, госпожой, женщиной с большой буквы. Купаться в обожании и восхищении раба, наслаждаться преданностью вассала и расторопностью пажа.
Я назначила встречу своему новому рабу. Мой мальчик жил в другом конце Нью-Йорка. Проблемы с парковкой стоят остро перед жителями мегаполиса, так что добираться ему пришлось на поезде. Я решила подхватить его на станции. Не люблю опаздывать, но тут сам бог велел – раб должен потомиться в ожидании. Я ехала и думала, каким же будет наше первое свидание. Это всегда так волнительно и приятно, когда период переписки и телефонных разговоров плавно переходит к естественному продолжению общения. Я подъехала, раб стоял в одиночестве, высматривая меня вдалеке, посигналила, он торопливо потрусил к машине, подойдя, остановился в нерешительности. Раб смотрел на меня со странной смесью радости, страха и ожидания. Приоткрыв окно, я холодно произнесла:
- Ты опоздал, раб! Мне пришлось тебя ждать!
От неожиданности он растерялся, но мальчик быстро справился с собой – хватило ума не спорить с госпожой. Все правильно, здесь лишь одна правда – моя. Проверив его в очередной раз, я убедилась, с ним мы найдем общий язык. И я улыбнулась своим мыслям.
- Где мне будет позволено сесть?- он слегка склонился ко мне, все еще оставаясь снаружи.
При его высоком росте, учитывая, что он и так наклонился к окну машины, это выглядело весьма недвусмысленно – раб в полноценном поклоне ожидает решения Хозяйки. Я всегда обращаю внимание на такие мелочи. В обычной жизни много Темы, стоит только настроить себя, и наслаждаться, казалось бы, не тематическим действом. Помню, как-то в спортзале мой тренер зачем-то опустился на колени передо мной, кажется, он хотел проверить тренажер. Это случилось так неожиданно, что я не справилась со своими эмоциями. Все произошло мгновенно, от неимоверной волны возбуждения, прошедшей по моим венам, я вскрикнула и даже выгнулась дугой. Что поделать – рефлексы наша вторая натура. Не знаю, о чем тогда подумал тренер, он лишь бросил на меня вопросительный взгляд и промолчал.
- Сядешь сзади, но не на сидение, а на пол.
Я заранее подумала об этом и предусмотрительно отодвинула кресла, расширяя расстояние между рядами сидений. Стоя на очередном светофоре, я обернулась и увидела около своего локтя голову раба. Тот с любопытством рассматривал дорогу, временами поглядывая на меня. Пришлось прикрикнуть:
- Эй ты, ляг на пол!
Ехали мы недолго, минут пятнадцать. Я привезла его в одно милое местечко. Мы вышли из машины и вошли в кафе. Раб, открыв дверь, пропустил меня вперёд и затем прошёл следом. Здесь всегда было тихо и уютно, царил приятный полумрак, играла тихая музыка. Это демократичное место устраивало меня по многим показателям. Во-первых, самообслуживанием, во-вторых, в будни в нем находилось мало посетителей. Я удобно расположилась на небольшом диванчике, по другую сторону от нашего столика стоял стул. Мальчик уже проникся своим положением, и не посмел сесть а, слегка поклонившись, попросил позволения сесть. Мы заказали кофе и погрузились в обсуждение условий будущей встречи. Раб немного успокоился и стал вести себя более непринужденно.
- Мой кофе остыл, раб! Пойди и закажи другую чашку! - Начались мои запланированные капризы. Пока он ходил, я положила на его стул ноги. Раб вернулся довольно быстро, поставил передо мной чашку и заметил, что его место занято. Он хотел придвинуть себе другой стул.
- Куда?!
- Мне стоять Госпожа? - Он не понял, что ему делать.
- Нет, зачем же, – усмехнулась я. – Садись туда, где сидел.
Он хотел что-то сказать, но промолчал. Робко примостился на краешек. Сбитый с толку раб, не смел поднять глаз, зато посматривал на мои ноги. В этот летний день я надела светлую юбку, едва прикрывающую колени и светлые босоножки на тонком и высоком каблучке. Я и сама залюбовалась своими ножками, царственно возлежащими на стуле. С юности я замечала, какое неотразимое воздействие оказывают мои ноги на мужчин. Один их вид лишал половину из них дара речи, а другую половину элементарного рассудка.
Вот он заерзал, и я поняла, что от каких-то своих мыслей мальчик возбудился. Еще бы, несмотря на то, что мы находились в людном месте, я и тут нашла способ продемонстрировать рабу его место. «Вот теперь, ты полностью мой» - подумала я. - «И никуда тебе не деться, я буду делать с тобой все, что захочу. Ты будешь послушным пажом, слугой, моей вещью, тряпкой для ног. Любой мой каприз покажется тебе райским наслаждением. Ты будешь стоять на коленях и умолять, обливаясь слезами, чтобы я разрешила тебе прикоснуться губами к этим ножкам. Но нет, я не позволю! Вернее, долго не позволю, ведь такое счастье раб должен заслужить, выстрадать. Ах, как прекрасно это чувство вседозволенности. Вот сейчас я улыбнусь, и ты будешь счастлив до небес. Стоит мне нахмуриться - и ты будешь униженно молить о прощении, сам не зная, за что виноват. Ты уже обожаешь меня, нуждаешься во мне. Я - твоя Богиня. Ты же пыль у моих ног».
От этих мыслей во мне проснулся азарт амазонки, но, нет, я не буду покорять тебя силой! Ты покоришься мне сам, потому что ты мужчина и ты полностью согласен с тем, что твое истинное место у моих ног. Сейчас ты это сам увидишь, мой мальчик.
- Я недовольна тобой, раб! - вот оно, началось, пусть думает, что же вызвало мою досаду. Мужчину главное вовремя озадачить, вовремя назначить ориентиры.
- Госпожа? - вздохнул раб, страдая от неопределенности.
- Неужели тебе не видно, дрянь ты эдакая, что мои ножки немного устали?
Я перешла к тяжелой артиллерии, теперь я научу его, как быть внимательным и обходительным с Госпожой.
- Расстегни на босоножках застежку и сделай слабее, я, кажется, слишком туго застегнула.
Он хотел наклониться к ногам, но потом как будто что-то вспомнил и встал со своего места, обошел вокруг стула, опустился на одно колено, на другое поставил сначала мою правую ногу, затем левую. В конце не удержался, оглянулся. В кафе рядом с нами никого не наблюдалось, за высокой стойкой тоже никого. Тогда он быстро нагнулся и прикоснулся легким поцелуем к ноге, не прикрытой обувной кожей, затем осмелел и дотянулся губами до стопы. Яркие как сполохи огня по телу побежали волны удовольствия, сначала слабые, в районе груди, а затем более сильные внизу живота. Я почувствовала, что увлажняюсь.
Мне хотелось продолжения, но я понимала, что не могу шокировать людей, да и самое время дать мальчику понять, что он заигрался. Но, черт побери, как хотелось продолжения! Убавлять пыл мальчика не хотелось, он так естественно и осторожно проявлял свое внимание, все время помня, что мы находимся в общественном месте.
Но что же придумать? И тут меня осенило – посетителей мало, в глубине располагаются туалеты, но парень здесь впервые и не знает этого. Можно было пойти в сторону туалетов, ничего не объясняя, и если рядом никого не будет, втолкнуть его в женскую комнату.
В этом заведении под отхожее место отведена довольно таки просторная комната. Одно мгновение, и я открыла дверь и втолкнула растерянного парня внутрь.
- На колени, раб!
Вот тут я могла себе позволить сказать эти слова и даже прикрикнуть на него. Пол оказался недостаточно чистым, но, похоже, раб этого не заметил. О, боже мой, я обращала внимание на такие мелочи! Как странно устроен наш мозг. И, вместе с тем, я растворилась в своих ощущениях. Вот он упал, как подкошенный, к моим ногам. Моя власть! Моя воля! Так было, и так будет всегда! Я едва сдержала себя, чтобы не поставить ему ногу на голову и прижать к кафельному полу... Нет, рановато, но момент тоже упускать нельзя...
Замечаю, что джинсы раба уже оттопырены, понимаю, что он возбужден, смешной такой и милый стоит, смущается. Малыш, вероятно, находился в состоянии сильной эрекции и мало соображал, что делает, а между тем, он пламенно покрывал мои ноги и обувь поцелуями. Не удержался, ведь минут двадцать мои ноги в открытых босоножках лежали рядом с ним на стуле, а он все не смел поднять на меня глаза и смотрел вниз, на мои пальчики покрытые ярким рисунком. Я обожаю, делая педикюр, каждый раз придумывать новый рисунок, точнее, я этим озабочиваю своего мастера маникюра и педикюра. У этого мужчины хороший вкус и он обычно так низко склоняется к моим пальчикам, нанося легкими движениями узор, что я как-то заподозрила, что он плохо видит. Спросила об этом – оказалось, зрение у него стопроцентное, но это другая история.
- Раб, подними голову! – громко приказываю я, а про себя отмечаю какой у него преданный взгляд! И сколько счастья в этих мужских глазах! Но вот беда, мой милый малыш, я не разрешала тебе целовать мои ноги, хотя мне так приятно. Сейчас я тебя, мой несдержанный раб, проучу немного для того, чтобы ты лучше запомнил этот момент. Что же мне с тобой сделать? Заставить вылизать языком пол в этом заведении – нет, это не пойдет, ведь раб то мой. Я, как никак, владею этим имуществом, и его язык мне пригодится кое для чего еще... Ох, об этом лучше думать не сейчас и не здесь... У меня есть прекрасная идея, как использовать твой неутомимый язычок...
- Ты похотливый сученок! Кто тебе позволил, целовать мои ноги? – спрашиваю я, не ожидая ответа.
- Госпожа, я...
«Нет, мой милый» – вновь закрутились в голове мои мысли – «ты не скажешь мне ничего в свое оправдание. Хотя, по правде говоря, я хочу услышать твои мольбы о прощении и комплименты, но для этого я еще дам тебе время... а сейчас... сейчас ты узнаешь, что чувствует мышка оказавшаяся в лапках у кошки... Как на счет двух, нет, пожалуй, четырех пощечин».
Звонкие удары разорвали тишину, обжигая щеки, опуская на землю, поднимая на небеса. Чтобы раб не забывался!
- Госпожа, умоляю, простите, за что Госпожа?
- Не поняла, раб, ты чем-то не доволен?- Моему удивлению нет предела. Он что же считает, что госпожа должна искать причину для наказания?
- Нет, что вы, Госпожа, я всем доволен!
О, как забегали глазки, ему страшно. Ничего, мой милый, сейчас ты поймешь, кто я, а кто ты, а уж потом я позволю тебе насладиться моим обществом. Ты будешь стараться угодить мне и, возможно, заслужишь право поцеловать мою царственную руку.
- Вот тебе еще, чтобы не забывался, раб! – я отвесила еще одну звучную оплеуху.
Нужно сказать, что я весьма изящного сложения, но рука у меня сильная и тяжелая. Люблю давать пощечины по поводу и без, удивительно, что за много лет эта процедура так и не приелась. Даже наоборот, появился особый вкус и виртуозность. Один мой нижний заметил, что дело не только в силе удара, а в особой манере нанесения - я бью не расслабленной рукой, что намного больнее.
В глазах этого мальчика-раба страх и боль, зато там появилось и осознание своего места. Теперь он четко будет понимать, что в первую очередь нужно думать о желаниях госпожи, а не о собственных. Я уже встречала таких, которые нагло заявляют, «Госпожа я хочу, чтобы ты мне сделала то-то и то-то...» В таких случаях я всегда ставлю на место. Хочу здесь только я! И только мои желания идут в расчет. Мои рабы хотят только то, чего хочу я! И этот паренек сейчас это усвоил. Как вижу, он смышленый.
Затем мы вернулись назад к столику, нашу шалость никто не заметил. Я наслаждалась зрелищем – раб сидел, скромно потупив глазки. Какая это прелесть! В этом есть свое очарование. Я, прямо как царевна Будур, кто посмотрит на нее - тому отрубят голову. Ну, нет, у этого паренька хорошая голова... А глаза....мммм …давно не видела таких преданных глаз, полных обожания. Ну что же, мой милый, немного ослабим нашу кошачью хватку, и спрячем коготки, наши лапки станут нежными, мягкими и пушистыми. Но стоит тебе забыться, они сразу появятся во всей своей красе. А пока я с тобой поиграю...
- Можешь смотреть на меня, раб. А то в следующий раз, когда увидишь меня, не узнаешь, - усмехнулась я.

2. Вспоминает раб

Severin:
Телефон стоял передо мной на столе, призывно приглашая набрать номер. Но я не решался. Хотя почему я не решался? Ведь я хорошо помню её слова, сказанные позавчера при нашей мимолётной встрече на улице:
– Позвони мне завтра. Хотя нет, подожди. Завтра я буду занята. Позвони послезавтра, часов в одиннадцать. Возможно, я найду для тебя полчаса.
Полчаса. За эти полчаса я готов был отдать несколько лет моей жизни. И, тем не менее, сделать такую простую вещь, как снять трубку и нажать несколько кнопок, оказалось для меня неимоверно трудным делом. Что ожидает меня после этого? Холодный голос, который безразлично скажет: «Сегодня мне некогда, позвони в другой раз». Или же…
Но всё же я снял трубку и нажал эти кнопки. И после нескольких гудков я услышал голос, который, как мне кажется, на всю жизнь врезался в мою память:
– Алло.
– Здравствуйте, Госпожа.
– А, это ты. Ну что ж, можешь считать, что тебе повезло, – и после некоторой паузы, – жди меня в двенадцать часов на углу Смоленской и Северной.
Короткие гудки. Ничего более. Сейчас 11-05. Время есть.
Уже через полчаса я стоял на указанном ею углу. Как я её встречу? Она подойдёт ко мне? Или подъедет? На чём? Она ничего не сказала на этот счёт.
Прошло ещё полчаса. Я задумчиво ходил взад и вперёд. Взглянул на часы – четверть первого. А ещё через пять минут я услышал автомобильный сигнал. Невдалеке стояла красная тойота. Это была её тойота. Я поспешил к ней. Стекло передней дверцы опустилось, и я увидел её.
– Ты опоздал, раб! Мне пришлось ждать, – услышал я её строгий голос.
«Как опоздал? – вихрем пронеслось в моём мозгу, – ведь я уже почти двадцать минут стою здесь, никуда не отходя. Не мог я её пропустить».
И я уже собрался открыть рот, чтобы вымолвить что-то в своё оправдание, убедить Госпожу, что не опаздывал я. Но в последний момент внутренний голос остановил меня. Ведь Госпожа сказала «опоздал». Могу ли я с ней спорить в этом случае?
Она посмотрела на меня испытующим взглядом своих слегка прищуренных глаз. Чуть заметно улыбнулась. На ней была белая блузка, выгодно подчёркивающая контуры её фигуры, и короткая юбка, оставляющая почти полностью открытыми её длинные стройные ноги, на которых красовались светлые босоножки на тонком и высоком каблучке. Какое-то время я, как заворожённый не мог отвести от них глаз. Мне безумно захотелось тут же на улице на глазах у всего народа припасть к ним губами. И наверное я бы так и сделал. Но меня остановила лишь мысль о том, что ей это может быть неприятно – я мог поставить её в неловкое положение. И я остался стоять на месте. А она выжидающе и с каким-то загадочным интересом смотрела на меня.
– Что стоишь? – услышал я наконец её звучный голос, – садись.
И она кивнула головой на заднюю дверцу машины. Я открыл её и собрался сесть на широкое заднее сиденье.
– Куда?! – раздался её строгий окрик, – на пол садись. Ещё не хватало, чтобы раб на моём сиденье сидел.
Немного оторопев, я послушно сполз с сиденья на пол. «Действительно, как я сам это не сообразил?» – пронеслось в моём мозгу. Она перегнулась через спинку переднего сиденья и внимательно оглядела меня:
– Удобно? – насмешливо спросила она.
– Да, Госпожа, – ответил я, стараясь устроиться так, чтобы мои ноги не упирались в противоположную дверцу.
– Это для тебя большая честь находиться в салоне. Обычно крупногабаритные вещи у меня в багажнике лежат и салон не загромождают. Но, к сожалению, мы находимся в людном месте, и ещё не все знают, что ты вещь. Но будь уверен, когда мы поедем кое-куда ещё, в салоне тебе не сидеть. Понял, раб?
Последние её слова были сказаны уже не насмешливым тоном, а строгим и требовательным.
– Да, Госпожа, – смиренно ответил я.
– Надеюсь, – сказала она, после чего машина тронулась с места.
Мы ехали минут пятнадцать, пока она не остановила машину возле одного кафе под названием «Тихая обитель». Когда-то я бывал здесь с приятелями, но это было давно. И кафе тогда по-другому называлось. Сейчас его перестроили, и оно приобрело совсем другой вид.
Мы вышли из машины и вошли в кафе. Я, открыв дверь, пропустил вперёд Госпожу и затем прошёл вслед за ней.
Да, теперь здесь всё выглядело по-другому. Здесь было тихо и уютно. Царил приятный полумрак, играла тихая музыка. Посетителей было немного. В дальнем углу стоял столик, по одну сторону которого у стены находился небольшой диванчик на два места. Госпожа пошла прямо к нему, я послушно шёл за ней.
Она села на диванчик. Теперь я уже не совершил той ошибки, что в машине, и на этот раз даже не попытался присесть рядом с ней, а остался стоять, почтительно ожидая её приказаний. Она взяла меню, лежащее на столе, и стала внимательно его просматривать.
– Слушай внимательно, – строго сказала она. – Закажешь и принесёшь мне пирожное, чашку кофе и апельсиновый сок. Ясно?
– Да, Госпожа.
– Иди. Да, пока заказываешь, принеси мне «Экспресс».
И она кивнула на газетный лоток при входе в кафе.
Я пошёл и, купив газету, вернулся. Она посмотрела.
– Что ты мне принёс?
И она резким движением бросила газету на стол. С испугом я взял и посмотрел.
– «Экспресс», Госпожа.
– Сегодняшний?
Я посмотрел внимательнее. Выпуск был за вчерашнее число.
– Нет, Госпожа, вчерашний.
– Принеси сегодняшний.
Я вновь пошёл к лотку.
– Дайте сегодняшний «Экспресс», пожалуйста.
– Сегодняшний уже раскуплен. Через дорогу киоск есть, спросите там.
Вернувшись к столику, я тихо сказал:
– Госпожа, сегодняшнего выпуска уже нет.
– Я тебя спрашивала разве, есть или нет? Я тебе приказала принести.
Меня бросило в жар, колени задрожали.
– Разрешите на две минуты выйти, Госпожа.
– Не дольше.
Я опрометью выскочил на улицу. А ну как в киоске тоже нет сегодняшнего номера «Экспресса»? Что делать? Но на моё счастье он там был. Я схватил его, кинулся назад, и через полминуты стоял перед Госпожой, удобно расположившейся на диванчике. Она смотрела на меня с насмешливой улыбкой.
– Ну?
– Вот, Госпожа, – протянул я ей газету. Она взяла, посмотрела.
– Отправляйся делать заказ.
С облегчением я пошёл к стойке бармена. Через некоторое время я возвращался обратно с подносом, на котором аккуратно стояли заказы Госпожи. Я осторожно переставил блюда с подноса на стол.
– Салфетки где? – спросила Госпожа.
На столе действительно не было обычного стаканчика с салфетками. Я снова пошёл к стойке бармена и попросил салфетки. Когда я вернулся к столику, Госпожа отпивала кофе из чашечки.
– Сколько здесь сахара? – недовольно спросила она.
– Две ложечки, Госпожа, – испуганно ответил я.
– Две? Да это сироп какой-то, а не кофе. Марш обратно и принеси нормальный кофе.
Сердце у меня почти остановилось. Сколько же сахара положил бармен? Две ложечки, как мне казалось, была обычная норма для таких порций. Но, возможно, у Госпожи другие вкусы. Возможно, она держит фигуру. Тогда зачем пирожное? Стоп. Что это я начал вопросы задавать, желания Госпожи обсуждать? Я поймал себя на том, что чуть не сказал это вслух. Хорошо, что я этого не сделал.
И я принёс другую чашечку кофе. В ней сахар не был положен, а лежал несколькими маленькими кубиками рядом.
– Бестолковый ты какой-то, – сказала Госпожа.
И в её, казалось бы, недовольном тоне, мне послышались весёлые нотки, как будто она сказала это с усмешкой. Но, скорее всего, мне это послышалось.
– Можешь теперь принести себе то, что ты хочешь, – милостиво разрешила Госпожа.
Откровенно говоря, мне совсем не хотелось ни есть, ни пить. Но мы пришли в это кафе вовсе не для этого. Пирожные и кофе были, как бы, одним из атрибутов встречи именно в кафе. Поэтому я принёс и себе чашку кофе и небольшой бисквит. Поставил их на стол и… остался стоять. Сесть было некуда. Кроме диванчика возле нашего столика не было стульев. А сесть на диванчик, рядом с Госпожой я не смел. С меня вполне было достаточно урока, полученного в машине.
Госпожа насмешливо посмотрела на меня. Затем откусила кусочек пирожного. Невдалеке от нашего столика у стены стоял деревянный стул. Я подумал, что мог бы принести его себе, если бы разрешила Госпожа. Ещё выждав некоторую паузу, я несмело произнёс:
– Госпожа, разрешите мне, пожалуйста, принести себе стул. Или Вы пожелаете, чтобы я стоял?
– Нет, зачем же? Так мне неудобно будет с тобой разговаривать. Можешь принести.
Я принёс стул и с позволения Госпожи сел на него с другой стороны столика.
– Когда мы будем там, куда я свои вещи вожу в багажнике, – сказала Госпожа, – ты будешь сидеть под столом. Или возле моего кресла на полу на коленях.
Краска бросилась мне в лицо. О, как я страстно желал этого. Я бы с радостью прямо сейчас примостился возле этих прекрасных ног, даже и не помышляя ни о каких стульях. Госпожа как будто угадала мои мысли.
– Я не совсем верно выразилась, – сказала она. – Я хотела сказать не когда, а если мы будем там, куда я свои вещи вожу в багажнике. А я пока ещё не знаю, стоит ли мне тебя туда везти. Бесполезные вещи мне не нужны. И я должна убедиться в том, что из тебя будет какой-то толк. Твоя задача помочь мне в этом. Понял, раб?
– Да, Госпожа, – с придыханием ответил я.
Некоторое время Госпожа молчала, помешивая ложечкой свой кофе.
– Я хочу знать, что я могу с тобой себе позволить, а что нет, – наконец сказала она. – И не придётся мне жалеть о том, что приобрела такую вещь, как ты. А если уж я тебя возьму с собой, то я хочу полностью отдаться получению своего удовольствия. И чтобы мне не пришлось в это время думать о том, как мне не выйти за какие-нибудь пределы. Поэтому сейчас ты мне сразу скажешь, что для тебя приемлемо, а что нет. Ведь ты не новичок в Теме, как я понимаю, и тебе не нужно объяснять, что я имею ввиду.
– Нет, Госпожа, не нужно! – с жаром ответил я, – я очень хочу, чтобы Вы не разочаровались во мне. И Вы можете делать со мной всё, что Вам захочется.
– Так уж и всё? – недоверчиво спросила Госпожа.
Тут я понял, что в порыве азарта и страстного желания оказаться там, куда меня могла отвезти Госпожа, я несколько утратил чувство реальности. Я вспомнил некоторые свои предыдущие встречи с практикующими Госпожами. И в моей памяти чётко зафиксировался тот явный дискомфорт, который я иногда испытывал на сеансах с ними. Но в том-то всё и дело, что сидящую напротив меня женщину я никак не ассоциировал в своём сознании с практикующими Госпожами, у которых мне доводилось бывать. Сейчас передо мной была настоящая ГОСПОЖА. И ранее перед сеансами мы с девушками действительно подробно обсуждали, что бы я хотел испытать, а что не приемлю (там все мои пристрастия и неприятия щедро оплачивались). Но сейчас я поймал себя на том, что мне даже в голову не пришло, что мои желания могут играть хоть какую-нибудь роль. Что они такое по сравнению с желаниями Госпожи? Я подумал и сказал:
– Для меня самое главное Ваши желания, Госпожа.
– Это хорошо, что ты это понимаешь, – сказала она, – но тем не менее ты можешь оказаться не вполне готовым к некоторым вещам, которые мне захочется с тобой проделать. И я не хочу думать о непредсказуемых последствиях в этих случаях. Поэтому подумай лучше и ответь сейчас на мой вопрос.
Конечно же, я хорошо знал, что я не смог бы перенести. И собравшись с мыслями, я честно рассказал Госпоже обо всех своих особенностях в этом плане.
Некоторое время Госпожа ничего не говорила, видимо обдумывая мои слова. Я тоже сидел и молчал, не смея вымолвить более ни слова. Затем она в задумчивости отпила ещё глоток кофе, и брови на её красивом лице нахмурились.
– Кофе совсем остыл, пока я тебя слушала. Пойди и принеси мне другой. А этот можешь допить сам.
И она пододвинула ко мне действительно остывший наполовину ею выпитый кофе. Я допил эту чашку и пошёл к стойке. Когда я вернулся с горячим кофе в руках, я увидел, что её ножки удобно расположились на середине сиденья моего стула. Какое-то время я стоял неподвижно, не будучи в силах отвести от них свой восхищённый взгляд. Таких прекрасных женских ног я не видел никогда в жизни. Казалось, именно их великие скульпторы брали за образец для своих статуй богинь. Нестерпимое желание упасть к этим ногам, прижаться к ним губами вновь охватило меня, как тогда возле машины. Но и теперь я не мог этого сделать.
Я поставил кофе перед ней и остановился в замешательстве. «Госпожа хочет сидеть удобно, – подумал я, – поэтому раб должен стоять». И я выпрямился, показывая этим, что я полностью принимаю отведённое мне положение.
– Что же ты не садишься? – вдруг спросила меня Госпожа, – я же тебе сказала, что так мне неудобно будет с тобой разговаривать. Или ты забыл?
– Нет, не забыл, Госпожа, – промямлил я, лихорадочно соображая, что же Госпожа имеет ввиду. Быть может, она хочет, чтобы я сел на пол? И я начал опускаться.
– Ты что, с ума сошёл? – прикрикнула Госпожа, – хочешь мне всё настроение испортить? Садись туда, где сидел.
И я примостился на тот же стул с краешку, рядом с её изумительными ножками в светлых босоножках, непринуждённо закинутых одна на другую. Сидеть мне, конечно, было не совсем удобно. Но именно это неудобство дало мне прекрасную возможность ощутить своё положение по отношению к женщине, ножки которой покоились на сиденье стула рядом со мной. И я с ужасом почувствовал предательское шевеление у себя в штанах. Если бы в этот момент она приказала мне встать, для меня это было бы уже весьма затруднительно.
Я начал ёрзать, отыскивая, насколько это было возможно, более или менее удобное положение для себя. И от её взгляда это не укрылось. Я заметил, что она чуть заметно улыбнулась. Обнадёживающий знак – это значит, что она довольна. И вот когда я уже обрёл какое-то шаткое равновесие – как физическое, так и душевное, как удар хлыста вдруг прозвучал её голос:
– Я недовольна тобой, раб!
В первый момент до меня даже не сразу дошёл смысл этой фразы. А когда дошёл, то поверг меня в полное смятение. Что мог я сделать такого, что вызвало её неудовольствие. Мои мысли лихорадочно роились в моей голове, но ответа я не находил. Тогда я в отчаянии взглянул на Госпожу и столкнулся с её нахмуренным взглядом. Затем этот взгляд перешёл на её ножки, как бы указывая мне источник её недовольства. И вновь звучит её голос:
– Ты что, не видишь, что мои красивые ножки устали.
Её ножки устали. Что, что я должен сделать? И моя рука непроизвольно поднялась, чтобы погладить, помассировать эту атласную кожу. Но я не угадал, Госпожа другого хотела.
– Расстегни мне босоножку, застёжка слишком тугая, – не терпящим возражений тоном приказала она.
Вот в чём дело. Я и сам должен был догадаться, И я потянулся руками к её босоножке. Что-то меня остановило в этот момент. Не так должно быть. Не должен я выполнять её приказ, сидя на стуле, хотя бы и в таком неудобном положении. Я встал со стула и опустился на одно колено. Я бы с радостью опустился на оба, но боялся привлечь внимание. А так получалось, что галантный кавалер помогает даме в её проблемах с обувью. И в то же время…
Положив на другое колено её правую ножку, я начал расстёгивать застёжку босоножки. Странно, но даже такая простая вещь у меня почему-то сейчас получалась с большим трудом. Руки дрожали, пальцы не слушались.
Я украдкой взглянул на неё, и мне показалось, что по её губам скользнула улыбка, немедленно сменившаяся недовольным поджатием губок.
– Как ты неловок, – с ноткой презрения в голосе сказала Госпожа. – Имей ввиду, что потом ты эти вещи должен будешь научиться делать зубами, без помощи рук. Быстро и ловко.
Зубами. Вот оно. И тогда я смогу приблизить свои губы к этой ножке. Когда это будет? Больше я не мог противиться внутренним порывам. Кто сейчас видит меня? Машинально я обернулся. Никого поблизости не было, кто смотрел бы на меня. А может быть, и был кто, да я не увидел. Не имело это такого уж большого значения.
И в следующую секунду я прижался губами к её ножке в месте подъёма.
Этот момент я никогда не забуду.
Что я сделал? Ведь она не позволяла мне этого. Я со страхом посмотрел на неё. В её глазах играли озорные искорки.
– Какой ты быстрый. Поцелуй моей ножки нужно сначала заслужить. А теперь я хочу увидеть, так ли уж оправдан этот аванс.
И с этими словами она вдруг встала с места.
– Пойдём.
Я послушно пошёл за ней, и мы вышли из зала в кафе в небольшой коридорчик, где были туалетные комнаты. Мужская и женская. Госпожа открыла дверь женской. Мне ждать её? А в следующий момент произошло то, чего я никак не ожидал. Резким движением Госпожа втолкнула меня в женскую комнату и, войдя вслед за мной, закрыла дверь. И я оказался вместе с ней в женском туалете. Смешно сказать, но до сих пор в женском туалете мне не доводилось бывать. И то, что я сейчас здесь оказался, означало, что она не воспринимает меня как мужчину. Я для неё лишь раб, вещь. Но не ею ли я и хотел для неё быть?
– На колени, раб!
На этот раз «удар хлыста» был ещё сильнее, я буквально ощутил его своей кожей. В следующее мгновение я стоял на коленях у её ног. Они были здесь, прямо передо мной – эти манящие розовые пальчики с искусно наложенным педикюром, не скрываемые босоножками. И раз уж я осмелился поцеловать её ножку там, в зале, то теперь мне уже терять было нечего. Голову, правда, я уже потерял. В восторге я почти простёрся перед Госпожой на туалетном полу и в сладостном забвении начал покрывать её ноги страстными поцелуями. К моей неописуемой радости она не препятствовала мне. И так прошла волшебная минута, в конце которой я услышал над собой её голос:
– Довольно, раб! Подними голову!
Повинуясь, я оторвался от её ног и поднял голову. Выражение её лица было властным и даже жёстким.
– Я позволяла тебе целовать мне ноги? – требовательно спросила она.
– Госпожа, я.. – начал было я мольбы о прощении, но они неожиданно были прерваны сильной пощёчиной. Бомбой она разорвалась в моём мозгу. Прежде, чем я успел осознать случившееся, вторая пощёчина была запечатлена на другой моей щеке.
– Госпожа, умоляю, – залепетал я, но ответом мне была третья пощёчина. Эти маленькие изящные ручки – как они умеют сильно наказывать. И я безусловно заслужил это наказание. Поэтому четвёртая пощёчина, стоившая, казалось, всех предыдущих, вместе взятых, была уже для меня вполне ожидаемой и даже в какой-то мере желанной…
Когда мы вернулись в зал, там всё так же царил приятный полумрак, и играла тихая музыка. Для немногочисленных посетителей, сидевших в кафе, ничего не произошло.

7-03-2007