Видимо, решив, что мы достаточно поговорили о Мирассе и её населении, Наим сменил тему.
- Я рад, Тэш, что вы не нуждаетесь в наших утешениях, - улыбаясь, заметил он. – Честно говоря, когда до нас дошли слухи о вашем разрыве с Валлегони, мы расстроились. Но, похоже, расставание было не таким уж трагичным, не так ли? – Мне оставалось только мило улыбнуться в ответ. - Я хотел бы познакомиться поближе с вашим спутником, если вы не возражаете. – Внимание принца мягко, но непререкаемо сместилось на Маугли. - Кто вы, господин …?
- Чайен. Киом Маугли Чайен, - после крохотной паузы напомнил своё «официальное» имя Вайятху.
Когда мы здоровались с Высочествами, я уже представляла лягушонка, но, по-видимому, они не всегда считали нужным обременять свою память именами собеседников.
- Да, спасибо. И откуда же вы, господин Чайен?
Маугли принялся излагать заученную ещё на Второй историю о своём происхождении и жизни.
Придумывая легенду для лягушонка, мы решили использовать те данные, что были в фальшивых документах, сделанных когда-то Эдором, и, конечно, сведения из медицинской карты, добытой из того же источника, слегка подкорректировав их, согласно текущему состоянию здоровья Вайятху. Так что, на данный момент Маугли был у нас именно Киомом Чайеном, девятнадцати лет от роду, сиротой, сменившим три приюта и шесть планет в поисках лучшей доли. С тринадцати лет - последователем полулегального течения «Нет красоте», а с семнадцати – приверженца теории, что «в человеке всё должно быть прекрасно». Не блещущим образованием, не имеющим большого дохода, но милым и обаятельным юношей.
- Так вы из приюта? – шокировано переспросила принцесса, выслушав рассказ.
- Да, Ваше высочество.
- Родители бросили вас?
- Я не знаю. Может быть, они умерли.
- Но вы их не помните?
- Нет.
- Как это ужасно, - сказала Кария, и было непонятно, что она имеет в виду – обстоятельства жизни собеседника или то, что ей пришлось пообщаться с одним из «отверженных».
- А в какой области лежат ваши профессиональные интересы, господин Чайен? – перехватил инициативу принц.
- Я садовод, Ваше высочество.
Придумывая, чем бы он мог заниматься, чтобы не вызывать ненужного интереса и подозрений, мы пришли к выводу, что самым безопасным было оставить ему профессию садовника. Никем другим лягушонок притвориться не мог. А вот вырастить любое растение, хоть на бетульном поле – это пожалуйста.
- Я работал у госпожи Вайберс, там мы и познакомились, - пояснил Маугли.
- О, Тэш, вы тоже любите растения? – удивился Наим.
- Не то, чтобы люблю, Ваше высочество, но они у меня есть, и за ними надо ухаживать. К тому же Эдор подарил мне несколько весьма… экзотичных экземпляров. Мне понадобился специалист, чтобы они выжили.
- Понятно. Значит, вы знакомы уже давно?
- Не слишком, - уклончиво ответила я. – Около года, кажется.
- Ну, вполне достаточный срок, чтобы определиться с симпатиями, - рассудительно заметил Наим. – Это многое объясняет.
Кария, видимо, переварившая своё негаданное близкое знакомство с выросшим питомцем приюта, заявила:
- Ну вот, пожалуйста, яркий пример того, что брошенные дети имеют тяжёлую судьбу!
- Почему же? Он вполне справился, - возразила я. – Маугли нашёл своё призвание, он счастлив и вполне успешен!
- Успешен? Став садовником? – с непередаваемым выражением осведомилась принцесса.
- А почему нет? Кто сказал, что миллиардер более счастлив, чем садовник?
- Это и так все знают, - обронила Кария, оправляя платье. - К чему повторять общеизвестные истины?
Тут Эктор наклонился к её уху и что-то шепнул. Глаза принцессы тут же загорелись.
- Кстати, Тэш… Вы получили диплом психолога?
- Да, детского.
Сестра наследника радостно кивнула.
- И работали с брошенными детьми?
- Да, в специальных Домах.
Кария радостно захлопала в ладоши.
- Так это же именно то, что мне нужно! Я как раз ищу людей, способных взять на себя заботу о детях в приютах, которые я организовала! Пойдёте, Тэш?
Я растерялась. Вот никогда ещё не приглашали меня на работу столь поспешно и неожиданно!
- Погоди, сестра, - встрял принц, слегка нахмурившись. – Возможно, ты торопишься, и у нашей гостьи нет намерения в ближайшее время работать. Насколько я осведомлён, Валлегони собирался назначить вполне приличное содержание…
- Вы ошибаетесь, Ваше высочество. Я, безусловно, собираюсь работать, независимо от планов господина Валлегони, - прохладно заметила я.
Наим слегка приподнял брови, но ответить ничего не успел: к его уху наклонилась Лавиния, а принцесса, нетерпеливо постукивая ладонью по подлокотнику, продолжила уговаривать меня:
- Да ведь здесь, если ничего не делать, то от скуки можно сойти с ума! – убеждённо сказала она. – И потом, Тэш, на Мирассе можно по пальцам сосчитать людей, имеющих такой опыт, как у вас, а, главное, не боящихся работать в приютах! Я как раз через четыре дня уезжаю с инспекцией, составите мне компанию? Вы всё увидите сами, сможете сразу дать рекомендации няням, или кто там есть… Ну же, соглашайтесь, Тэш!
Я посмотрела на Эктора. Он энергично кивнул. Лавиния тоже улыбалась вполне радостно. Взгляд, брошенный на лягушонка, подтвердил, что и он несказанно рад такому развитию событий. Ну, при таком раскладе можно было и не обращать особого внимания на собственное сжимающееся сердце…
- Благодарю вас, нира Кария, - вежливо поблагодарила я принцессу. – С удовольствием поеду с вами.
Сестра будущего императора снова радостно захлопала в ладоши, стратег номер два тоже был доволен, о Лавинии и говорить нечего. Один Наим продолжал хмуриться, - то ли не верил в серьёзность начинаний сестры, то ли в мою. По крайней мере, в глазах у него явно читалась некая неуверенность.
- Что ж, если вы согласитесь поработать, мы будем рады, - проговорил, наконец, принц, видимо, справившись с сомнениями. – Действительно, найти нужного сестре человека непросто, особенно здесь, на Мирассе. Кстати, господин Чайен, садовник – тоже очень востребованная профессия. Без работы вы точно не останетесь. Собственно, единственный неудобный момент – возможность встреч с Валлегони. Он ведь постоянно будет прилетать сюда.
- Мы остались с ним в совершенно дружеских отношениях, нир Наим, - пояснила я. – И прятаться друг от друга не собираемся. Если Ваше высочество позволит нам остаться…
- Да моё-то Высочество позволит, - откликнулся принц. – Лавиния давно просит меня об этом. Главный вопрос – ваше желание. Хотите жить здесь?
- Да, конечно, - пытаясь максимально достоверно изобразить радость, ответила я.
- А вы, господин Чайен?
- Я был бы так счастлив, Ваше высочество! - ответил лягушонок, подавшись вперёд.
- Ну, что ж. Прекрасно, - заключил принц. – Значит, можно считать вопрос решённым.
Я незаметно перевела дух. Не всё шло гладко, но, в конце концов, пришло к нужному результату, а это главное.
Решив основные вопросы, мы обнаружили, что время, отпущенное на нашу аудиенцию, истекло. Наим с Лавинией, действительно, собирались поохотиться, а Кария намеревалась обзвонить персонал своих приютов, чтобы предупредить их обо мне. Поэтому мы тщательно выполнили все процедуры, положенные для прощания с почти монархом, и, с облегчением, отбыли восвояси.
Всю обратную дорогу опять пришлось молчать, чтобы не посвящать в свои планы постороннего пилота, и только в доме, запершись в спальне, мы дали волю чувствам.
- Сагите, как это замечательно! – радостно провозгласил Маугли, не в силах усидеть. - Вот, всё и устроилось! Вы сможете работать, и я тоже! И нам позволят поставить наш дом где-нибудь, поближе к лесу… Вы ведь возьмёте меня с собой в поездку? Это такой случай осмотреться в окрестностях приютов, возможно, там найдётся где-нибудь рядом красивое местечко…
Я не мешала лягушонку строить радужные планы и даже одобрительно улыбалась и кивала на его слова, но думала при этом о том, что разведчицы в тылу врага из меня не получится. Это оказалось необыкновенно тяжело: не расслабляться ни на секунду, постоянно пытаясь предугадать, как повернётся разговор, о чём могут спросить Вайятху, и что будет, если он не сможет ответить на какой-нибудь элементарный вопрос… Например, какое печенье он любил больше всего в детстве. Или, если он выдаст ответ, типа «любил шарики Пане» - очень распространённый мирасский десерт, в Содружестве никому не известный. Сразу на ум приходили прописные истины, вроде той, что даже профессионалов губят какие-то мелочи, которым никто не придаёт значения.
Ну, хорошо хоть то, что Вайятху по-настоящему членов правящей фамилии не заинтересовал. Его расспрашивали, видимо, просто потому, что он появился со мной. Наверное, прилети он в одиночестве, на него никто и внимания бы не обратил. Дай Всевидящий, чтобы так всё и продолжалось дальше…
После разговоров с аристократами очень захотелось есть, к тому же, нам ничего, кроме коршу и каких-то конфет не предлагали, поскольку по регламенту встречи не полагалось, так что мы оба были голодными, как крокораусы после спячки. Приняв душ (особенно он требовался Маугли, который жаловался, что у него от краски уже всё зудит) и переодевшись, мы попросили обед на террасу и сели отдохнуть. Вайятху, выплеснув восторги по поводу возможности остаться жить на Мирассе, как-то притих и сидел теперь молча, глядя на море. Я тоже предпочла помолчать, чтобы подумать о том, как долго смогу жить в постоянном напряжении. По всему выходило, что не очень. Эх, прав лягушонок: нам надо селиться где-нибудь в лесах, там хоть притворяться ни перед кем не надо будет…
Вечером мы пошли пройтись по пляжу, просто, чтобы побыть подальше от любопытных глаз. А что они были, и во множестве – я не сомневалась после случайно подслушанного разговора. Спустившись за какой-то надобностью в полуподвал, где располагались слуги, услыхала, как повариха и горничная перемывали нам с Маугли косточки, решая, насколько Вайятху, который всегда под рукой, должен быть в постели лучше, чем постоянно занятый стратег номер один. Обе пришли к выводу, что случившееся у нас с Эдором было неизбежно, поскольку он женат на работе, это видно сразу, а у студенток, даже бывших, ветер в голове дует, так что, жаль, конечно, но надо было этого ждать. Зато теперь…
Выяснять, что же именно будет «теперь», я не стала, а, повернувшись, пошла обратно, забыв, зачем искала Марию. Вообще, чем дальше, тем сильнее у меня возникало ощущение, что я живу в стеклянном аквариуме, где на меня постоянно кто-то пялится. Чтобы чувствовать себя спокойно и непринуждённо в такой обстановке, надо было или иметь закалку с детства, как Линн, которую вечно окружали какие-то помощницы и няни, или привычку жить на виду, как Эдор, который вырос в условиях почти полной невозможности уединения. Мне с этим повезло больше. Или меньше, - если посмотреть на ситуацию, в которой мы оказались сейчас.
Уже перед сном мне вдруг позвонила Лавиния и сказала, что в их с Наимом головы пришла замечательная мысль пригласить нас завтра на прогулку в личный сад императоров. Я немедленно согласилась, - второго шанса попасть туда могло и не представиться, а о скрытых там красотах даже среди аристократов ходили, буквально, легенды. Поэтому на следующий день, я и Маугли в боевой окраске стояли в назначенное время, в назначенном месте, ожидая принца и златовласку. К слову, прилетели мы на обычном городском флайере - никаких тебе императорских эмблем и прочей роскоши. Наим и Лавиния, как проказливые дети, назначили нам встречу у какой-то потайной калитки, не желая придавать прогулке слишком официальный статус. Похоже, и принц иногда уставал от чрезмерной запротоколированности своей жизни.
Они появились откуда-то внезапно, с другой стороны ограды, держась за руки, как два подростка, сбежавших с занятий. Хихикая и подталкивая друг друга, искали кнопку, открывающую эту забытую всеми Вогранами калитку, потом сердечно обнимали нас, что вызвало у меня очередной шок, - обнимающимся я себе Наима совершенно не представляла! Но оказалось, что он прекрасно умеет это делать.
А потом мы бродили по длинным аллеям, засаженным огромными старыми деревьями, закрывающими небосвод листвой совершенно невероятных оттенков лазоревого, гранатового, аметистового и пламенеюще-алого цветов, заставлявших чувствовать своё бессилие перед природой, создавшей такое пиршество для глаз. Личный парк правителей самой красивой планеты был средоточием всех видов этой красоты. Здесь были заросли цветной травы; полянки крохотных, или наоборот, больших белых цветов, опьяняющих ароматом, не хуже вина; целый каскад маленьких водопадов, разбрасывавших вокруг брызги и сверкающую пыль; несколько небольших прудов и довольно большой ручей, соединявший их между собой. Большая часть красот были природного происхождения, но несколько раз мы натыкались на рукотворные шедевры, которые ухитрялись не портить, а наоборот подчёркивать красоту места, где их поставили. Архитекторы и садовники, потрудившиеся над этим шедевром, заслуживали бурных рукоплесканий и прижизненных памятников.
Мы удовлетворили свою потребность в прекрасном только часа через два, и за это время нам попалось несколько мест, где я вполне искренне просила оставить меня жить. Первым была аллея немыслимой красоты, образованная гибкими ветвями клонящихся к земле деревьев, сплошь покрытых гроздьями белоснежных цветов, казавшихся розовыми из-за отсветов, которые бросали на них листья.
Вторым – островок размером с небольшую комнату, на котором местные архитекторы ухитрились построить изящную ажурную беседку, отражающуюся в гладкой воде пруда, на поверхности которого плавали тысячи кремово-белых цветов, окаймлённых длинными узкими листьями, образующими что-то, вроде клеточки, в которой и покоился цветок. Узоры на стенах беседки повторяли переплетение листьев, отчего хрупкая постройка сама казалась цветком, только большим.
Третье место мы встретили на повороте от центральной аллеи к уже описанному пруду. Это была декоративная постройка, абсолютно достоверно изображающая полуразвалившуюся хижину, стены которой поросли пушистым золотисто-рыжим мхом и изумрудными вкраплениями какого-то ползучего растения, похожего на лиану. Всё вместе казалось очень уютным и живописным. В этом месте могли бы жить феи или эльфы, и я почувствовала себя феей, когда уселась отдохнуть на пороге этой хижины.
Мои спутники были не столь неприхотливы. Наим негромко приказал:
- Стулья.
И неподалёку от нас возник знакомый синий силуэт, державший подмышкой пару складных сидений. Следом появился ещё один, с раскладным столом, уже наполненным какими-то закусками и контейнерами. На этот раз венценосный хозяин подготовился к прогулке основательнее. Но у меня разом пропал аппетит, когда я поняла, что всё это время мы гуляли в сопровождении невидимых гвардейцев. Даже здесь, на полностью закрытой территории! Не знаю, была ли паранойя у мирасских императоров, но их гости точно рисковали заработать манию преследования.
Поставив свою ношу на вымощенную камнем площадку перед хижиной, стражи спокойствия Наима снова исчезли с глаз. Я нервно поёжилась: когда их было видно, не приходилось гадать, где они. Тут Маугли, до этого благоразумно молчавший почти всю прогулку, хотя это стоило ему немалых усилий, внезапно придвинулся ко мне и прошептал на ухо:
- Не беспокойтесь, я вижу его, он далеко от вас.
Я с беспокойством взглянула на Вайятху.
- Не подавай виду, что видишь его, - тихо ответила я. – Сиди и дальше тише воды, ниже травы.
Маугли согласно кивнул и снова отодвинулся. Мне стало легче, но впечатление от прогулки было непоправимо испорчено.
Пикник прошёл в тёплой атмосфере, совсем не такой, как в прошлый раз. На моё осторожное замечание об этом, принц заметил только, что его сестра довольно ревностно относится к соблюдению правил и обычаев, отсюда столько официоза в общении с ней, хотя в душе она добрая.
Я возражать не стала, хотя и фыркнула про себя.
Уже возвращаясь обратно к калитке, мы встретили старшего садовника здешних райских кущ и остановились высказать ему наше восхищение. Он был удивлён, но обрадован нашим порывом, и высказал предложение проводить нас к искомой калитке, но более быстрым путём. Пока он вёл нас, Маугли шёл рядом с ним и постоянно что-то обсуждал на известном одним садовникам сленге. Уже выходя, Вайятху вдруг вспомнил что-то и побежал к императорскому садовнику. Они обменялись несколькими фразами, и я заметила, как физиономия у лягушонка вытянулась. Похоже, профессионал сказал ему что-то неожиданное и малоприятное.
Позже, уже во флайере, я спросила лягушонка, о чём он разговаривал с местным садоводом. Грустный лягушонок ответил, старательно дырявя пол флайера глазами:
- Я спрашивал о «сердце ночи»… Но он сказал, что не знает таких цветов. Их нет… совсем, как меня. У меня такое чувство, что я опоздал. Лет на четыреста точно.
Я виновато подумала, что так и не узнала, что было связано с этими пропавшими цветами. Впрочем, теперь это не имело никакого смысла: если нет цветов, незачем и узнавать про них что-то… Одной тайной меньше – мне только легче. Так что я выкинула из головы «сердце ночи», и принялась думать о делах куда более насущных. Например, о насупившемся Маугли, которого надо было утешать.
Больше, до самого отлёта с принцессой для инспекции приютов, ничего особенного не происходило, за исключением бурной переписки, предшествующей разрешению Вайятху сопровождать меня. Видимо, Карии категорически не нравилась мысль проводить так много времени с человеком, у которого настолько несчастливая карма. Я только усмехалась, представляя себе её лицо, если бы она узнала, кому отдала сердце: вообще не человеку, да ещё и выращенному в специальном инкубаторе. Впрочем, возможно, я ошибалась, и воспитанная на Мирассе принцесса посчитала бы ГИО-стратега куда более достойным, чем того же ребёнка из приюта. Ведь от гвардейцев она не шарахалась…
Улетали мы на роскошном флайере, таком огромном, что в нём нашлось место даже для спального отсека Её высочества. Нечего и говорить, что супер-мощная машина была помечена эмблемой хищной птицы.
- Это один из шести больших флайеров, которые предоставляются родственникам императора, - пояснил мне Эктор. – Преимущество положения особы, близкой к самодержцу, - можно забыть о каких-либо нуждах на ближайшие двадцать пять лет.
- Нет уж, - проворчала я. – Не нужно мне привилегий. Лучше мой домик в глуши.
Мы болтали в полголоса, потому что принцесса изволила сразу уйти к себе, как только мы поднялись на борт. Я её понимала: вылёт в шесть утра - это просто издевательство над организмом! Но, с другой стороны, дорога была достаточно длинной – около пяти часов, можно было наверстать упущенное, кресла в салоне такую возможность давали. Но мы с Эктором использовали сонливость Её высочества, чтобы поговорить, наконец, по душам.
Стратег номер два рассказывал мне о том, как складывалась его жизнь рядом с Карией. По всему выходило, что неплохо.
- Понимаешь, Тэш, она просто никогда и ни с кем не конкурировала. Её положение, наверное, самое лучшее на Мирассе, потому что она свободна. Хочешь – выходи замуж. Не хочешь – не выходи никогда. Хочешь – имей любовника, не хочешь - не имей. Хочешь – работай кем-нибудь. Не хочешь – можешь оставаться клушей, рядом с троном. Конечно, заниматься чем-то – это престижнее, чем просто прожигать жизнь, но история Мирассы знает множество родственников императоров, которые ничем другим не увлекались, оказываясь по истечении двадцати пяти лет чуть ли не в сточной канаве, откуда их приходилось вытаскивать более предусмотрительным родичам. Кария ведет себя осмотрительно, и с головой в политику не лезет, потому что Наим вполне самодостаточен, насколько я понимаю. Лавиния говорила - он редко прислушивается к её словам, только тогда, когда они совпадают с его собственными желаниями
- Да? – удивилась я. – Странно, а мне показалось, что он ценит её.
- Ценить-то ценит, но только в качестве отдушины. Кария – другая. Она понимает, что совсем удалиться от двора и политики нельзя, поэтому помогает брату в каких-то мелочах. Например, взяла на себя обязанность представлять строительство курорта перед действующим императором. И до сих пор периодически летает к нему с докладами.
- Правда? А она разбирается в тонкостях строительства?
- Нет, но ведь и император – не инженер, его особенности заливки фундаментов не интересуют. Главное, что она показывает Его величеству – это выгоды и достоинства курорта. Это очень важно, потому что, будучи единственным лицом, подающим отчёты, она может попортить нам немало крови, если ей вдруг придёт в голову очернить кого-то, или даже всю идею целиком.
- Ох, надеюсь, не придёт… - я поёжилась.
- Я тоже надеюсь. И поэтому потихоньку вхожу в её дела. У неё ведь схожие проблемы с приютами. Она на самом деле не может подобрать персонал, никто не хочет портить карму. Такие вот предрассудки…
Эктор улыбнулся, но глаза у него оставались серьёзными.
- Я приучаю её к мысли, что на меня всегда можно положиться. Опереться, если что-то идёт не так. Приучаю к тому, что именно я всегда рядом. Это нелегко, знаешь, сколько у неё обслуги?
- Не знаю, - честно ответила я.
- Больше ста человек.
- Ско-олько?.. – я вытаращила глаза.
- Да-да, именно столько. Два личных пилота планетарного транспорта, два экипажа для межпланетных перелётов, три личные горничные, четыре садовника, команда смотрителей зоосада…
- Как, у неё и личный зоосад есть?! – не удержавшись, перебила я Эктора.
- Есть, как не быть, - тут у каждого члена императорской семьи есть свой зоосад, у кого побольше, у кого поменьше. Самый большой и закрытый – у императора. Так, ты меня сбила… Ещё три повара, совсем-совсем личная горничная, точнее, няня, которая до сих пор ходит за ней, как за маленьким ребёнком, врач, художник, команда техников, три человека для грязной работы, и гвардейцы. Примерно, двадцать-двадцать пять.
- Ого! – вырвалось у меня. – Зачем так много?
- Не знаю. Традиции… Каждый член императорской семьи имеет свиту из гвардейцев. Я имею в виду, близкие родственники, конечно.
- Странно, - обронила я, уставившись за окно. – Очень странно…
- Да, тут многое непривычно и нерационально. Мирассцы, чуть что, ссылаются на заветы предков и, опять же, традиции. Дескать, не нами заведено, не нам ломать.
- А что с императорской почтовой службой?
- Пока вопрос повис. Прошение мы написали, передали его, куда следует, но ответа нет. Возможно, это придется решать уже Наиму. Нынешний император, говорят, очень плох.
Да, о серьёзной болезни самодержца меня уже предупреждала Лавиния.
- Эктор, - нерешительно начала я. – А ты никогда не задумывался… над женитьбой?
Стратег номер два, улыбнулся совершенно по-Эдоровски и тихо проговорил:
- Сватаешь мне принцессу?
- Ну… почему нет? Если она, конечно, тебе нравится.
- Это необязательно, – ГИО-красавец пожал плечами. – Главное то, что между нами, фактически, сформирована эмоциональная привязка.
- И что?
- И то, что Кария уже намекала на брак.
- Правда?! – не удержавшись, я вскрикнула довольно громко, и Эктор прижал палец к губам. – Нет, правда, уже звала?
- Почти.
- А ты?
- А я почти согласился.
- Почему «почти»? – огорчилась я. – Ты же сам говорил, что она совершенно свободна, может делать, что хочет, наследника ей не рожать…
- Потому что пока я не выяснил, как к этому отнесётся её брат. Если возражений не будет - мы можем и пожениться. Почему нет?
Это было резонно, и я вполне удовлетворилась ответом. Но сама мысль сделать стратега номер два мужем мирасской принцессы очень грела сердце. Эктор – не Кария, он сумел бы потихоньку, незаметно, забрать власть у части развращённой верхушки и заставить их плясать под дудку ГИО-изменённых. А Наим бы получил отличного помощника во всех делах, потому что Эктор кровно заинтересован в процветании Мирассы.
- А как принц вообще относится к тебе? – спросила я брата Эдора.
- Хорошо. По крайней мере, я так думаю, - уточнил мой собеседник. – Лавиния говорила тебе, что наследника невозможно «прочитать»?
- Да.
- Ну, вот. Его истинные эмоции всегда скрыты. Причём, совершенно. Никогда, ни разу не было случая, чтобы хоть что-то прорвалось наружу. Иногда это выглядит жутковато…
- Почему? – с любопытством спросила я. – Мне всегда приходится полагаться только на внешние проявления чувств, но меня это не пугает.
Эктор усмехнулся.
- Наверное, я не смогу тебе передать… Но попробуй представить, что в твоём мире, где ты видишь, как люди смеются, плачут, сердятся, кричат, вдруг появляется человек с совершенно мёртвым лицом. Он ходит, что-то делает, с кем-то говорит, но лицо у него никогда не меняется, ни на йоту. Понимаешь?
- Да-а… - протянула я озадаченно.
Действительно, страшно. А Лавиния ещё и постоянно живёт с ним рядом! Бедная моя подруга…
- Ну вот, примерно так мы себя ощущаем, общаясь с ним. Как будто рядом – что-то мёртвое.
Я передёрнулась. Назвать Наим мёртвым у меня точно язык не повернулся бы. Он был очень даже живым, пусть и достаточно сдержанным временами, на мой вкус. Но это же дворцовое воспитание, у них там все аристократы пытаются делать каменные лица, недаром Линна им так не нравилась со своей выразительной физиономией. Впрочем, я тоже, наверное, по этой причине их в восторг не привожу. Не то, что госпожа Скросс…
- А император? Он тоже такой? – спросила я, вспомнив свою теорию о каких-то древних устройствах, защищающих от эмпатов.
- Понятия не имею, - ответил Эктор.
- Как, ты его ни разу не видел?
- Нет. Предвосхищая твой вопрос, сразу отвечу, что и Лавиния не видела, и Эдору так и не удалось с ним встретиться. Император довольно давно недоступен ни для кого, кроме наследника. Говорят, у него очень плохо со здоровьем, поэтому он ни с кем не видится.
- А откуда тогда вообще сведения, что император плох? От Лавинии?
- Ну… мне рассказала она, а ей, наверное, Наим. А что? Сомневаешься?
- Не знаю, - я тряхнула головой. – Сам посуди: никто его не видит, ни с кем он не разговаривает, никого не принимает… Может, он уже мёртв?
Эктор уставился на меня тяжёлым отсутствующим взглядом, явно углубившись в анализ какой-то своей информации. Минут через пять он «вернулся» и покачал головой:
- Нет, император должен быть ещё жив. Есть вещи, которые невозможно сыграть или изобразить. Наим при мне разговаривал с отцом по вифону, и вряд ли он стал бы устраивать представление для меня одного, будь император мёртв. Тем более, что я – не самая влиятельная фигура при дворе. Куда разумнее было бы сделать свидетелем какого-нибудь видного придворного, принадлежащего к лагерю погибшего принца, например. Короче говоря, не сходится.
- Ну и славно, - кротко согласилась я. – Жив, и прекрасно.
Чем меньше непонятностей и неприятностей, тем лучше. Нам бы с уже имеющимися разобраться без потерь…
Разговор завершился сам собою и, как выяснилось, очень вовремя. Во-первых, проснулась принцесса и потребовала Эктора к себе, а во-вторых, в салон заглянул пилот и предупредил, что мы почти на месте. Ещё пять минут – и сядем возле здания первого из приютов.
Я глубоко вздохнула и посмотрела на Маугли, который ободряюще сжал мне руку. Ну, вот сейчас и увидим, где мне предстоит работать, если я, конечно, окончательно соглашусь. Впрочем, похоже, это был уже решённый вопрос, потому что предложение принцессы разом решало все проблемы, связанные с моим пребыванием на Мирассе. Я никому ничего не была больше должна, могла сама себя содержать, и даже работать по выбранной специальности. В-общем, стоило настраиваться на рабочий лад сразу, чем я и занялась. Вдруг именно здесь мы и осядем?

Опубликовано: 26.09.2015 / просмотров: 1935