Никогда не думала, что можно в одно и то же время ощущать счастье и страх. При виде знакомого лица сердце сначала остановилось, а потом застучало с такой силой, что мне показалось – оно грохочет на весь дом. А ещё стало очень-очень холодно, будто спальню выстудило, прямо посреди летней ночи…
Вайятху, не дождавшись ответа, шагнул вплотную к окну и положил ладони на стекло. В приглушённом свете ночников, падавшем на его лицо, зелёные глаза сверкали нереально ярко. Я смотрела в них, не в силах отвести взгляда, и чувствовала, что дрожь внутри нарастает. Неизвестность, когда он бродил где-то, и я не знала о нём ничего, пугала и нервировала, но не шла ни в какое сравнение с тем ужасом, который я испытывала в это мгновение. Он пришёл - значит, я узнаю, что он чувствует ко мне, сейчас. Не завтра, не послезавтра, а прямо сейчас.
Странно, но только теперь, столкнувшись с Маугли нос к носу, я осознала, что все мои силы ушли на то, чтобы примириться с его уходом, и ничегошеньки не осталось на то, чтобы пережить объяснения… Я так долго готовилась к тому, что больше никогда его не увижу, что оказалась совершенно не готова к встрече!
Маугли снова постучал. Я вздрогнула и сделала титаническое усилие, чтобы оторвать ноги от пола. Честно говоря, у меня просто выпало из памяти, как шла до окна, как открывала запоры - всё стёрлось напрочь. Первое, что вспоминалось потом – Маугли, стоящий посреди комнаты, и ночная прохлада и свежесть, ворвавшиеся следом за ним. Когда он повернулся ко мне и отбросил капюшон, я разглядела капли воды в его волосах и на лице, - снаружи снова шёл дождь. Кажется, погода на Мирассе налаживалась…
Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, не отрываясь. Мне показалось, что он, как и я, пытался разглядеть что-то. Может быть, отзвук наших теперешних чувств? Наконец, его взгляд скользнул в сторону, на обстановку комнаты, и я смогла увидеть что-то ещё, кроме его лица.
Бросилось в глаза, что одет он был совершенно непривычно, как бродяга или бездомный: безразмерная старая куртка, вытертые на коленях штаны, выцветший бадлон, причем, все вещи словно сняты были с чужого плеча. Но главное отличие коснулось не внешности. Когда я оставляла Маугли в капсуле медблока, это был ещё трепетный, отзывчивый, нежный юноша, а теперь ко мне пришёл уже мужчина.
Он не просто повзрослел, - казалось, Вайятху прожил за эти две недели целые годы. Совершенно исчезла памятная мне лёгкая неуклюжесть, изменилось выражение лица, даже взгляд стал каким-то другим: напряжённым, изучающим. По-видимому, он не слишком много отдыхал в последнее время: под глазами залегли тени, чётче обрисовались скулы и подбородок. Губы были сжаты непривычно упрямо, словно он готовился к спору.
Я не успела ничего сказать, незнакомец, в которого превратился Маугли, заговорил первым. И опять эти слова прозвучали, как эхо моих собственных мыслей:
- Ты изменилась. Похудела и выглядишь усталой.
- Да… Очень много работы, мы все сейчас мало отдыхаем… - неловко, словно оправдываясь, ответила я.
Ждала вопросов о том, что произошло с бывшим и нынешним императорами, но Вайятху только кивнул, как будто эта тема его не интересовала, или он уже знал обо всём. Впрочем, почему нет? Хоть один-то визор у горцев должен был быть…
- Можно присесть? – вдруг спросил Маугли, снова вызвав у меня удивление.
Уже давно он перестал спрашивать меня о таких мелочах. Ощущение, что пришёл любимый, внезапно ставший чужим, ещё больше усилилось.
- Конечно, садись.
Странно, но мой голос прозвучал спокойно и ровно. Мне-то казалось, он должен был сорваться или вообще пропасть.
- Извини, кажется, я слегка отвык общаться с людьми, - заметил мой гость, устраиваясь в кресле. – Забываю, что недостаточно показывать эмоции, о них надо ещё говорить…
Ну да, он же всё последнее время имел дело сплошь с эмпатами, там уровень передачи информации совсем иной.
- Извини, но со сверх-чувствами у меня по-прежнему плохо.
Попытка пошутить была так себе, но Маугли всё-таки улыбнулся.
- Да, Хильгасиу – они другие. С ними и проще, и сложнее… Проще – потому что не надо рассказывать, что чувствуешь, а сложнее – потому что все видят тебя насквозь.
- Ты нашёл своего знакомого? – осторожно спросила я.
- Да. Он очень помог мне. Все они помогали. Но я не слишком долго пробыл там – только два дня, а потом ушёл.
- Один?
- Да. Меня звали остаться, но я решил пойти туда, куда мне всегда хотелось: в леса, подальше ото всех.
- И как там? – уставившись на пол, спросила я.
- Замечательно! Лучшее место во Вселенной! - уверенно ответил Маугли. В голосе у него явственно слышался восторг первооткрывателя.
Я грустно кивнула сама себе. Да, всё, как и ожидалось. Только подсказал бы кто-нибудь: почему мне опять больно и страшно?..
- Значит, ты будешь жить там? – Спокойно, спокойно, Тэш, не надо выливать на него горечь и разочарование, он не виноват в том, что нашёл своё место в мире, и оно оказалось вовсе не рядом с тобой.
- Когда-нибудь – обязательно буду, - почему-то виновато ответил Вайятху. – Но, может быть, не сейчас…
Я же услышала ровно то, что и ожидала: «Нам больше не по пути». Что ж, хорошо хоть он прилетел сам сказать об этом… Прежний Маугли, пожалуй, так и не решился бы.
- Ты пришёл предупредить, что переселяешься? – Не плакать, нет-нет! Нельзя. Хотя бы не сейчас… Только истерики и не хватало, чтобы превратить наше прощание в слезливую мелодраму, которые я терпеть не могу! Раз уж всё, по-сути, сказано, остаётся только закончить разговор как можно более цивилизованно, без попыток повиснуть на Вайятху или выцарапать обещание «навещать меня». Нет уж! Совсем – значит, совсем. Нельзя отрубать хвост по кусочкам…
Но бывший мой лягушонок ответил совсем не то, чего я ждала.
- На самом деле, у меня ещё нет никаких планов.
Хотела задать вопрос, зачем же он здесь, но неузнаваемый Маугли ответил на него сам, снова опередив меня.
- Я прилетел, потому что… потому что обязательно должен был отдать тебе кое-что. Подарок, помнишь? Ты пообещала, что примешь его.
Я нахмурилась. Подарок, который я обещала взять?.. Ничего на ум не приходило. Похоже, Вайятху понял всё без слов, потому что, в свою очередь, понимающе-грустно улыбнулся и спросил:
- Ты так и не прочитала книгу о наших легендах?
Пришлось честно отрицательно покачать головой.
- Я обещал подарить тебе цветок. «Сердце ночи», помнишь?
В памяти что-то забрезжило. Я точно слышала это название! Вдруг всплыла сцена: лягушонок, стоящий рядом, так же, как сейчас, грустно улыбающийся, и его слова: «Я отправился бы на свою родину, нашёл этот цветок и подарил вам. И он засветился бы!»
Точно! Редкостный цветок, который юноши-Вайядхау дарили своим избранницам!
- Погоди, но ведь садовник в императорском парке говорил, что их нет? – уточнила я.
- Правильно. Не было нас, Вайятху, - не было и цветов.
- А вы как-то связаны?
- Да, напрямую. Дело в том, что деревья, на которых могут расцвести миколаде, никуда не делись, их и сейчас полным-полно. Но «Сердце ночи» не цветёт само по себе, его нужно ещё вырастить. И только мой народ умел это делать… Мне рассказал об этом шаман Хильгасиу. Ну, вот я попробовал…
Тут Маугли полез куда-то под свой несуразный бадлон, пояснив:
- Миколаде лучше сохраняется рядом с сердцем того, кто его вырастил...
На свет божий появился довольно большой мешочек, который, оказывается, висел на шнурке на шее у Вайятху. Он развязал тесьму и осторожно извлёк белый цветок, немного напоминающий земную лилию: с такими же заострёнными, чуть загнутыми вниз лепестками, только куда более хрупкий и нежный на вид. Венчик казался полупрозрачным, и я поразилась, как удалось привезти его, не повредив.
- Возьми, пожалуйста, - внезапно осипшим голосом попросил Вайятху. – Ты обещала…
Я протянула руки, сложив их лодочкой, и цветок невесомо улёгся в них, чуть щекоча кожу.
- И что теперь? – подняв глаза на дарителя, спросила я шёпотом.
- Теперь просто держи его и думай обо мне.
- О тебе?
- Да.
- А что думать?
- Ну, думай о том, что ты ко мне чувствуешь… Если чувствуешь что-то.
Думать о чём-либо под пристальным взглядом Маугли было крайне затруднительно, поэтому я закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на эмоциях, бушующих внутри. Но ничего радостного там не нашлось – только печаль, боль, горечь, страх потерять его, страх, что уже потеряла… Надо было хотя бы попытаться переключиться на что-то более светлое, иначе подарок рисковал никогда не засветится, что бы это ни значило для Маугли.
Неожиданно горячие ладони обхватили мои, вызвав у меня неконтролируемое ускорение сердцебиения. И, словно дождавшись условного знака, в память хлынули воспоминания недавнего прошлого: лягушонок, прыгающий по деревьям, лягушонок, свернувшийся калачиком в моей кровати, лягушонок, с карандашом в зубах, вдохновенно рисующий что-то, сидя на крылечке нашего домика…
Эти простые и ясные картины былого счастья как будто сломали какую-то корку внутри, и в душу сплошным потоком полились чувства, которые я запрещала себе в последнее время, но которые никуда не делись. Щекам стало жарко, а дыхание начало сбиваться. По лицу потекли слёзы от ясного, отчётливого понимания того, насколько же он необходим мне, чтобы чувствовать себя спокойной, уверенной в себе и счастливой. Потому что без него ничего этого у меня не оставалось. Совсем.
И тут случилось чудо: холодный незнакомец исчез, а на его месте появился мой Маугли. Обнимающий меня так, как только он один умел, шепчущий знакомое до боли: «Сагите… сагите…», прижимающийся ко мне всем телом и лихорадочно-сбивчиво целующий мои руки.
От всего этого показалось, что мир перекувырнулся, встав на голову. У меня даже ноги подкосились! А потом всё встало на свои места, и даже прочнее, чем прежде, потому что я окунулась в зелёные глаза, в которых плескалось море любви. Совсем, как раньше! И от осознания этого я чуть не выронила из рук цветок, о котором совсем забыла. Подхватив испуганно почти выскользнувший венчик, я вдруг потеряла дар речи, уставившись на свой подарок: белые лепестки окружало явственное свечение! Бледное, чуть голубоватое, напоминающее о чистом сиянии ледников в горах.
- Получилось… - шёпотом произнёс Маугли и выдохнул с таким облегчением, словно у него с плеч упало несколько тонн груза.
- Светится… - прошептала я, таращась на волшебный цветок. – Едва заметно, но светится же!
- Если выключить лампы, будет лучше видно.
- Хорошо, - согласилась я и отдала команду системе освещения.
Светильники погасли, комнату наполнила сказочная, бархатная темнота мирасской ночи, и, словно почувствовав себя в привычной обстановке, цветок засиял не хуже того же ночника. К голубому добавились легчайшие переливы зеленоватого и золотого.
- Всевидящий… Это же настоящее чудо! До сих пор не могу поверить… - прошептала я.
- Я тоже… - чуть слышно отозвался Маугли.
- Как, ты не был уверен, что он засветится? Но тогда зачем растил?
- Ну, одно дело – знать обо всём с чьих-то слов, и совсем другое – делать самому. Вдруг бы что-то пошло неправильно? Или я, по незнанию, нарушил бы какие-нибудь правила?
- Слава Всевидящему, всё получилось, как надо, да? Расскажешь, наконец, что всё это значит?
- Это значит… что ты меня любишь, - слегка смутившись, ответил Маугли.
Я удивилась.
- А… разве ты этого не знал?
- Не то, чтобы не знал, - Вайятху вздохнул. – Сомневался.
Я ещё больше поразилась.
- Сомневался? Почему?
- Ну, потому что… Потому что не понял сначала, почему ты отпустила меня. Вообще не понял ничего! Это уже потом…
Я закусила губу: так и знала, что лягушонок растеряется, проснувшись в одиночестве. Хорошо, что хоть гвардейца догадалась послать!
- Понятно. Но, чтобы узнать, люблю ли я тебя, необязательно выращивать какие-то специальные цветы. Можно было просто спросить меня…
- Да, наверное. - Маугли осторожно тронул своеобразный индикатор любви, и тот засиял ярче. - Но я должен был знать наверняка.
- И что, цветок это как-то доказал?
- Да, потому что светиться он может только у той, которая искренне и сильно любит подарившего этот цветок.
- Оп-па… Так значит, если б я тебя не любила, миколаде остался бы обычным, ничего не произошло бы?
- Да. – В голосе Маугли не было ни капли горечи, наоборот, в нём чувствовалась улыбка. Похоже, Вайятху уже полностью успокоился, а вот я только начала волноваться.
- Стало быть, тебе понадобилось «Сердце ночи», чтобы убедиться, что я люблю тебя?
- Главным образом - да.
- А ты? – Наконец-то мы подошли к вопросу, который сводил меня с ума всё это время! – Ты-то сам меня любишь?..
- Да. Иначе я не смог бы вырастить его. Это оч-чень даже непросто: уговорить дерево ила-илу зацвести…
Не знаю, как дерево, но сейчас убеждения в голосе Маугли было столько, что я поверила сразу и безоговорочно! Закрыв глаза, некоторое время наслаждалась ощущениями спокойствия и счастья, с которыми почти распрощалась за эти дни.
- И что теперь? – Слава Всевидящему, я перестала, наконец, бояться ответа на этот вопрос!
- Теперь? Теперь мы… можем опять жить вместе, как раньше. Если ты хочешь…
Хочу ли я? Да я просто мечтала об этом! Конец холодным одиноким ночам, постоянным мучениям, работе на износ и вопросам без ответов, которые некому даже задать…
Кажется, Маугли всё понял ещё раньше, чем я успела сказать вслух о своих чувствах: он решительно шагнул ко мне и крепко обнял. От его близости сердце в груди заколотилось с удвоенной силой, а ноги начали опять подкашиваться. Вограны знают почему, но стоять рядом с вернувшимся лягушонком я совершенно не могла! Пришлось повиснуть у него на руках. Впрочем, его это ни капельки не смутило, он просто прижал меня к себе ещё крепче и потянулся к моим губам. Первое же прикосновение заставило меня застонать: настолько забыто-сладким оно было!
Зарывшись пальцами свободной руки во влажные волосы моего – снова моего! – Вайятху, я заново училась ощущать его рядом. Оказывается, я смертельно соскучилась по нему: его рукам, губам, глазам, объятиям и даже дыханию, которое становится таким неглубоким и прерывистым, когда мы целуемся, потому что он попросту забывает дышать, как и я… И от нетерпеливой радости предвкушения начинает кружиться голова, а пол неумолимо уезжает из-под ног или начинает раскачиваться, будто под нами не твердь, а зыбкая вода…
Я спохватилась только тогда, когда опять чуть не уронила цветок. Оторвавшись от Маугли на одну секунду, чтобы положить светящееся доказательство наших чувств на ближайшую свободную поверхность, тут же вернулась к прерванному занятию. Я пила и пила его поцелуи, как живительную влагу иссохшееся растение, наполняясь силой, радостью и уверенностью, что вот теперь-то всё будет хорошо… Не может не быть хорошо, если он вернулся ко мне, став свободным!
Первые нежные касания давно сменились страстными ласками, как вдруг Маугли отстранился, удерживая меня на вытянутых руках.
- Погоди, погоди, - пробормотал он, с трудом переводя дыхание. – Я не хочу набрасываться на тебя, как дикий зверь… Так нельзя…
Это заявление было сродни подвигу, учитывая, что глаза у лягушонка уже сияли, как две бледно-фиолетовых луны. Раньше, до того, как я объединила обе его половины, это как раз означало полную власть хищника над ним.
- Давай… немного притормозим? – попросил неузнаваемый Маугли. – Мне надо в душ… В последний раз я купался два дня назад. Можно?
- Можно, - согласилась я, не очень-то понимая, чего он хочет. Душ? Какой, к Вогранам, душ? Зачем?!
- А где он? – озираясь, уточнил Вайятху.
- Кто?
- Душ.
- Душ?.. – тупо переспросила я и тоже огляделась вокруг. Наличие у Маугли каких-то других насущных потребностей, кроме как во мне, нипочём не желало доходить до моего сознания.
- Так где тут ванная? – снова спросил он.
- Понятия не имею, - честно ответила я.
Нет, вообще-то, конечно, мне следовало знать, где находится санузел, потому что я прожила в этих покоях уже три дня, но вот именно сейчас в памяти царила полная неразбериха.
- Ладно, разберёмся, - пробормотал Маугли и вдруг подхватил меня на руки. – Сейчас…
Не знаю, как ему это удалось, но он справился: через несколько минут я обнаружила, что мы всё-таки нашли ванную комнату, и некоторое время Маугли осваивал её, почти наощупь, потому что выпустить любимого из объятий меня не заставило бы, наверное, ничто на свете. Слава Всевидящему, он сделал всё сам, и мы, так и не отстраняясь друг от друга, оказались под тёплым ливнем. Тут только до меня дошло, что надо было раздеться, и пришлось исправлять этот досадный промах, швыряя ненужные мокрые вещи куда-то в стороны, подальше, чтобы они не мешали нам заново сотворять наш мир, один на двоих, в котором вновь происходили чудеса, порождённые любовью…
На этот раз изменения реальности были каким-то нежными, ласковыми, трогательными, как никогда до этого, когда они происходили по воле Проводника. Например, струи воды, бившие из потолка душевой кабины, внезапно запахли цветами, а потом вообще стали сладковатыми на вкус.
- Ммм… Вку-усно… – пробормотала я, ловя губами капли. – Тебе нравится сладкий дождь?
- Не знаю, никогда не пробовал, - ответил Маугли, облизывая губы.
- Разве ты не чувствуешь вкуса? – удивилась я.
- Нет… Каждый из нас видит своё. Сладкий дождь – это у тебя.
- А у тебя что?
- У меня? Лепестки сафориса… Падают и кружатся вокруг тебя.
- О, у тебя красивее… А можно, чтобы мы видели одно и то же?
- Н-не знаю… - Вайятху слегка нахмурился. – Никогда не пробовал. А почему бы и нет?..
Он взял моё лицо в ладони и уставился прямо в глаза немигающим взглядом, живо напомнив самое первое занятие любовью с Проводником. Вдруг стало очень горячо внутри, а потом показалось, что что-то невесомо и ласково пролилось сквозь меня, от самой макушки до пяток, заполняя ощущением нереальной лёгкости и всемогущества. Горящие фиолетовым огнём зрачки не отпускали, и я только боковым зрением замечала, как меняется пространство вокруг нас, как будто его кто-то стирает или застилает туманом, создавая новое, чистое полотно для другой реальности.
- Желай… - прошептал любимый голос прямо у меня в голове.
- Чего желать? – беззвучно шевельнув губами, спросила я.
- Чего хочешь… Сейчас ты можешь всё. Желай…
И я пожелала.
В следующую секунду вокруг нас взметнулись деревья и кусты, а вокруг образовалась полянка с большим плоским камнем, - место Силы. Я «подтянула» древний алтарь ближе, буквально под ноги Вайятху и мягко опрокинула его на изрезанную поверхность. Он не сопротивлялся, только во взгляде отражалась вся глубина его изумления.
Да, я тоже сначала удивилась, но потом вдруг поняла, что всё совершенно правильно: я хотела его именно здесь, и именно так, на камне, которого касались руки предков Маугли, и в том месте, которое они почитали. Заставив лягушонка улечься навзничь, я осторожно уселась сверху и подняла голову к небу. Сейчас там не было привычной ночной черноты - прямо над нами сияли тысячи миколаде, сплетённых в невиданной красоты ажурный круг. Время от времени вниз падали, медленно кружась, белые лепестки. Один из них приземлился на грудь Вайятху.
Я осторожно взяла светящийся листочек и положила себе на ладонь – хотела сдуть, отправив в новый полёт, но внезапно замерла, как статуя: по руке, словно круги по воде, разбегались фиалковые волны!
Вот они уже потекли от запястья к локтю, а потом начали заливать предплечья, чередуясь с лимонно-жёлтыми.
- Маугли, посмотри, - прошептала я, потрясённо глядя на то, как мои руки, плечи, грудь, живот покрываются разводами пастельных тонов. – Ты тоже видишь это?..
Вайятху приподнялся на локтях и уставился на меня. Судя по его округлившимся глазам, мы наблюдали сейчас одно и то же.
А цветовая экспансия продолжалась: уже бёдра и колени окрасились великолепными переливами розового, золотистого и бирюзового, постепенно подбирающимися к щиколоткам. Я зачарованно следила за тем, как окрашивается моё тело, совершенно сбитая с толку.
- Почему это происходит? – всё так же, шёпотом, спросила я.
- Не знаю… - растерянно ответил Вайятху.
- А кто это делает – ты или я?
- Ты… Вернее, твоё подсознание.
Я изумилась в очередной раз: вот не подозревала, что у моего подсознания такие странные желания! Мне всегда казалось, что любоваться цветовыми фейерверками на теле лягушонка – верх моих мечтаний, а поди ж ты… Честное слово, я никогда не думала о том, чтобы уподобиться Вайятху, но что толку было бы спорить, и с кем? С собственным подсознанием? Я подумала пару секунд и решила, что на самом деле мне это нравится. Пожалуй, даже очень нравится!
Как бы то ни было, но очередные выверты моей фантазии привели в восторг Маугли: преодолев ступор, он дёрнул меня ближе к себе и, всматриваясь в моё лицо изумлёнными глазищами, заявил:
- Сагите… вы – мой невозможный, волшебный сон… Я даже подумать не мог, что вам хочется стать такой, как я, и тоже уметь показывать чувства через цвет!
- А ты думаешь, я теперь стала, как ты? Навсегда?
- Нет, конечно… Только пока я связываю наши сознания и подсознания в единое целое… Потом всё будет, как раньше.
Что ж, как раньше – тоже было неплохо, поэтому я не стала расстраиваться. Но если сейчас я могла выражать свои чувства через изменение цветов, этим тоже надо было пользоваться!
Зажмурившись, сосредоточилась на желании сообщить ему, как сильно соскучилась и хочу его, и почувствовала, что кожа отозвалась на мои эмоции: по поверхности тела словно забегали тысячи муравьёв, вызывая какие-то совершенно неописуемые ощущения одновременного напряжения и расслабления. Открыв глаза, я убедилась, что цвета действительно изменились. Неизвестно, что именно углядел Маугли в сплетении разноцветных линий и мазков, окрасивших моё тело во все возможные оттенки перламутра, но это его очень впечатлило: он вдруг стиснул меня в таких крепких объятиях, что я придушённо пискнула, и прошептал:
- Благодарю вас, сагите… Не знаю, чем я заслужил такое, но спасибо…
Я ничего не поняла, кроме того, что чем-то порадовала его, и этого оказалось достаточно, чтобы меня накрыла нестерпимая жажда соединиться с ним, стать одним целым, как это бывало раньше.
Внезапно стало очень жарко, как будто камень под нами раскалился, и лицо у лягушонка изменилось: он перестал улыбаться, губы полураскрылись, глаза снова начали наполняться фиолетовыми отблесками, и во взгляде появилось что-то голодное и хищное одновременно. Я ещё успела подумать, что вижу, наверное, собственное отражение - настолько лицо Вайятху отражало мои собственные чувства - а потом он рывком сел и впился в мой рот сухими губами, напрочь выбивая у меня даже иллюзорную почву из-под ног.
С первым болезненно-страстным поцелуем я почти инстинктивно закрыла глаза, поэтому дальше только ощущала, как он выскользнул из-под меня, перевернул на спину, прижался бёдрами, будя во всём теле нервную исступлённую дрожь и, наконец-то, вошёл в меня, вырвав первый хриплый вскрик невозможного, невыносимого удовольствия.
Внезапно в спину ударил тугой ветер. Я раскрыла глаза и даже не удивилась, увидев вокруг бескрайнее синее небо, залитое солнечными лучами. В конце концов, чем четырнадцатые небеса должны были отличаться от всех других?
Ничем.
Кроме того, что летать в них можно было только на пару с самым необычным проводником, который и держал меня сейчас в своих объятиях, не давая ни упасть, ни остановиться. Только лететь, - всё вперёд и вперёд, выгибаясь от нестерпимого наслаждения, растущего внутри меня с каждым движением его крыльев, возносящих нас обоих выше и выше, в сверкающие небеса Вайядхау…

Опубликовано: 10.01.2016 / просмотров: 2066