- Местер Вольф?
Он успел это выговорить - со всем почтением, на которое только способен генерал от безопасности. Почтения вышло немало. Суровый местер Иннз прямо-таки заискивал.
А потом увидел, что вызов принимаю я.
Давно я не испытывала такого наслаждения. Местер Иннз, джентльмен с телом одряхлевшего амбала и лисьей душой, был моим непосредственным начальником. Был. До того, как им стал Дитрих.
- Местра? – буркнул он. Но я в ту пору, когда милейший местер отправлял меня в «смертные» забросы, научилась читать по его глазам. Вернее, по векам. Дряблые веки генерала чуть-чуть подергивались. Он был в штатском, поэтому я не отказала себе в маленьком удовольствии.
- Местра Лорцинг, - любезно представилась я. – Здравствуйте, местер Иннз.
- Мне нужен мастер, - хмуро буркнул генерал, - это срочно.
Ну-ну, папочка, ты меня узнал. И ты очень недоволен. И за что ты так меня не любишь?
Ах, да.
«Ты все равно умрешь», - сказал он, – «почему бы тебе не получить удовольствие?»
«Какой смысл ложиться под вас, если я все равно умру?»
Шикарную дубовую дверь его кабинета Аджи разнес в щепки. Благо, стальных креплений внутри не было, здание и без того хорошо охранялось. Вот только по уставу я не могла оставить нукту на улице или, тем более, дома. А секретарша Иннза держала домашнего и драконам симпатизировала. Аджи сидел в приемной и лопал ее крекеры, когда я позвала его.
«Мы очень эффективные элементы вооружения, местер Иннз», - сказала я, когда моя радость его отпустил. – «Вы сами в этом убедились».
Заброс не стал бы менее опасным оттого, что я завела неуставные отношения с этим крысаком. А мне было противно.
- Мастера работают, - сообщила я опечаленно. – У них нет с собой устройств связи, как вы понимаете. Перезвоните часов через пять.
- Это галактическая передача. – Иннз не повышал голоса, но заметно побагровел.
- Пока я найду их, пройдет час. Что им передать?
Иннз словно на глазах высох.
- В кратчайшие сроки здание муниципалитета в рыбацком поселке будет переоборудовано под учебный лагерь. Сейчас мы не можем полностью восстановить Академию Джеймсона. Придется ограничиться только дачей практических навыков.
Он чуть помедлил и добавил:
- Местра Лорцинг, мы… сейчас армия испытывает большой дефицит экстрим-операторов.
И замолк. Он молчал пять и три десятых секунды, - я видела по мчащемуся в углу экрана счетчику. Это стало Иннзу, - то есть, конечно, не лично ему, а бюджету министерства, - в тысячи полторы лишних. Не знаю, с чего ему пришло в голову выдерживать такую театральную паузу.
- Вы утверждены в должности ассистента, - наконец, сказал Иннз. Правое его веко дернулось.
И щека дернулась. И даже, кажется, часть шеи. С тех пор, как я видела милейшего местера последний раз, у него выпали остатки ресниц.
Я улыбнулась ему.
- Конец связи.
Моя улыбка не была язвительной.
«Сейчас на Земле многие придерживаются этого мнения. Боюсь, что Академию не восстановят», - сказал Эндрис.
Утрись, покойничек. Да, придется снова использовать живые мины. Но это вынужденное решение. В конце концов, популяция на материнской планете не резиновая, восстанавливаться с конвейерной скоростью не будет. Мины нерентабельны.
Потому что не возвращаются из атаки.
Алек Джеймсон, генетик, сумевший откорректировать ДНК нукт и превратить страшное биологическое оружие в симпатичное зверье, дожил до миниатюрных домашних пород. Говорят, старика так и корежило от их вида. Он до конца дней боялся собственного творения. Хотя его именем назвали Академию, где учили экстрим-операторов и даже город, в котором она находилась. По законодательству нукты не являются животными. Поэтому никого нельзя осудить за жестокое обращение с ними. Это Джеймсон придумал такую формулировку. И протолкнул ее.
Помню, лет в десять, когда я прочитала про это, то долго ходила шокированная и все решала, хороший местер Джеймсон или плохой.
- Малыш, - окликнула я, все еще глядя в экран, на который вернулись порхающие бабочки заставки. – Ты сможешь найти Дитриха?
Зачем? Малыш удивился. Зачем искать? Мама Малыша сейчас смотрит на этого мягкокожего мужчину, который умеет говорить, который хочет стать вторым мужем хорошей. Он нравится маме Итии. Он добрый и умный. Малыш совсем не против такого.
- Малыш!!
Я не знала, хохотать мне или сердиться. Ну и самодовольство!
- Тогда пойдем к нему.
Нукта склонил голову набок и мелодично чирикнул.

Муниципалитет выселили мгновенно. Уже к вечеру началось переоборудование.
Со скоростью паники.
Этого следовало ожидать. Как и массового отзыва офицеров из запаса и отпусков, хотя мало кому в действительности нашлось бы сейчас применение. Как и огромного потока пожертвований, хлынувших в благотворительные фонды, – на войну, на постройку кораблей, на модернизацию, ускорение ремонта тех, что находились в доках; почти все эти фонды были открыты преступниками, ухватившимися за шанс нажиться. Несколько банд раскрыли и арестовали почти сразу, так что успели передать в новостях предупреждение.
Но войне всегда кто-то наживается, но я не знаю, о чем думали эти парни. Уж во всяком случае, не о том, что через неделю на Земле может быть уничтожена жизнь как таковая.
Земляне. Те, кто за свои двадцать пять ни разу не высунул носа с галактической столицы, ну максимум слетал на Терру-без-номера искупаться и потанцевать. Они просто не в состоянии осмыслить угрозу.
А может, это я паникую.
Меня прохватывала нервная дрожь, когда я думала о том, что происходило за тысячи парсек от Земли-2. Устойчивость не спасала. Когда слишком многое понимаешь, то никакая устойчивость не может помочь… Дима на «Делино», пока настраивал мой компьютер, рассказал мне, что когда-то столица земной страны России находилась у самой ее границы. Страна была очень большая. Потом ее разделили на три части, потому что невозможно было ею управлять.
Тридцать пять лет Галактикой правила Земля, расположенная на самом ее краю.
Сейчас все решали экипажи боевых кораблей. Мысль, что я должна сейчас быть там, мучила меня, как личинка, забравшаяся под кожу.
«Армия испытывает большой дефицит экстрим-операторов».
Я не испытываю к местеру Иннзу никаких теплых чувств. Ни малейших. Говоря «земляне», я мысленно на автомате добавляю «зажравшиеся». Я думаю, что если посмотреть на Ареал Человечества беспристрастно, то вполне можно понять чийенков. Я вообще уже не экстрим-оператор, а ассистент мастера в питомнике.
Но у меня в шкафу по-прежнему висит форма.
Бедному Малышу передавалось мое состояние. Нукта с ума сходил от беспокойства, бегал за мной всюду и сочувственно чирикал. Но его любовь ничем не могла помочь. Я пошла к Анжеле и попросила у нее таблетку, но эффекта не почувствовала никакого. Анжела долго мялась и вздыхала, взглядывая на меня сначала исподлобья, потом через плечо, когда отпирала маленький сейф у себя в медпункте, но дала мне средство посильнее.
Одну таблетку в ладони. Даже не сказала, как называется.
Я проглотила не задумываясь.
…и угораздило меня после этого отправиться не на боковую, а в гнездо к Шайе. В первые полчаса я еще чувствовала нервный мандраж и думала, что заснуть мне все равно не удастся.
Детям моей подружки, еще кормившимся «молоком», самое время было привыкать к человеческому запаху. Я учила их до конца втягивать когти. Поговорила с самими сестренками Шайей и Итией. Не верилось, что это и есть моя теперешняя работа. Даже отпуск не всякий бывал таким веселым и легким.
Закончилось тем, что прямо в шайином гнезде я заснула. Как сидела на куче веток, так и легла. Девочка никому ничего не сказала. Велела своим первым отпрыскам натащить больших листьев и укутать меня. Несмотря на двухнедельный возраст, они уже неплохо соображали и по размеру сильно опережали норму. Я еще подумала, что новая модификация очень удачна. Большой ошибкой альтернативных граждан было то, что они убили ее автора. Не желал сотрудничать?.. Засыпая, я чувствовала, как Шайя трогает меня мордой – нежно, словно кошка. Будто не было в ней ее семи метров, мощной брони и набора живых ножей…
Во сне я видела сестер, обеих, в загоне на Таинриэ. И я тоже была там с ними, третьей, двадцатиметровой нуктовой женщиной с изрисованной старыми ранами шкурой. Мы боялись чего-то и жались друг к другу – от страха и холода.

Я проснулась как нельзя вовремя. Вечером. Бодрая и свежая, насколько это возможно. Как раз должны были прийти с Земли последние новости. Когда я вернулась, Крис уже заканчивал разархивацию. За день ничего особенного произойти не могло, даже атакующая флотилия врага еще с неделю не достигла бы населенных планет. Шла подготовка, так быстро, как только возможно. Решался вопрос о командовании.
Уже никто не сомневался, что скоро появится новая должность. Пост военного консула, задача которого – собрать в кулак колоссальные, но раздробленные силы Ареала человечества, чтобы потом с сокрушительной мощью обрушить их на врага…
Местер Уильям шел к своей цели. В самом деле не думаю, что он желал начала большой войны, но с чего он должен был отказаться? Жизни солдат, которыми придется расплачиваться, он все равно не смог бы купить и прожить сам.
«Наци» поутихли. Может, сами по себе. Может, полиция наконец-то взялась за ум. Погромы и митинги во время войны – не самая удачная идея, есть и более полезные занятия. А может, главари альтернативных получили сверху соответствующие директивы.
На Древнюю Землю сразу кинулись недавно эвакуированные нкхва. Репортажи с улиц показывали их, растерянных, перепуганных. Они просто ходили и смотрели на людей, на военных и полицейских, с отчаянной надеждой. Нкхва всегда находили в людях защиту. Когда-то они выплыли, вцепившись в хуманов. И вместе с хуманами пошли бы теперь на дно.
Пока остальные досматривали еще какие-то сюжеты, я вышла на улицу. Белым теннисным шариком висела в бледнеющем небе маленькая, куда меньше земной, Луна. Где-то там, на вдвое меньшем расстоянии, плыли по орбитам корабли оборонного флота Терры-без-номера, обычно безмолвные и полупустые, но сейчас, должно быть, иначе… Вечерело. С моря летел холодный бриз. Малыш выбежал вслед за мной.
Вдоль короткой улочки, протянувшейся между коттеджами, горело несколько фонарей. Я остановилась там, где кончалось покрытие; дальше шла тропинка к морю, но в лес я сейчас не собиралась. Повернула обратно. Окна домов светились яично-желтым, призрачно-голубоватым – фонари. Скоро появятся звезды. Они будут огненно-белыми.
Здесь хорошо. Тихо. Помню, когда я увидела питомник, то подумала, что в старости хотела бы жить здесь.
Малыш ждал-ждал, а потом отправился шастать по лесу. Он чувствовал, что я собираюсь принять какое-то решение. Готовился действовать, но раздумывала я слишком долго для нуктового разума.
Нет. Я не думала ни о чем. Просто ходила под фонарями. Сумерки становились все гуще.
Малыш кого-то поймал и съел.

«Крыса» со включенными фарами пронеслась над кронами, как пуля. Я даже вздрогнула и шарахнулась в сторону с дорожки, хотя задеть меня опускающаяся на нее машина не могла. Из моих знакомых только Кесума была способна так лихачить, но она летала куда аккуратней. Малыш возмущенно взвизгнул откуда-то сзади. Ему не понравилось, что меня кто-то напугал.
Это оказался глава поселкового правления. Толстый мужчина с обезумевшим видом пробежал мимо меня, не взглянув, - прямо к коттеджу Дитриха.
- Мастер в доме напротив, - сказала я.
Председатель опустил браслетник, на котором уже, очевидно, набрал номер, и воззрился на меня, тяжело дыша.
- Смотрит новости, - объяснила я.
Председатель молчал.
- Спасибо, - наконец выговорил он. – Я… а то я испугался.
- Чего?
Но он уже стучал в дверь Крису.
Вышел Игорь. Я сидела на вернувшемся Малыше и наблюдала за тем, как взволнованный рыбак, заикаясь, пытается что-то Игорю втолковать. Игорь не понимал. Потом у русского завяли уши, и он несчастным голосом позвал на выручку Криса.
Деньги.
Крис сначала подумал, что председатель явился требовать компенсации за отобранное здание. И даже заорал на него что-то про войну и живое оружие.
Потом оказалось, что нам предлагают деньги. Не рыбацкие, конечно. Деньги воротил Терры-без-номера. В смысле, любую материальную помощь, какую только возможно сейчас предоставить. Перепуганные люди пытались помочь единственно понятным и доступным им способом. Как будто ассигнований правительства на одно из важнейших стратегических вооружений могло не хватить.
Забавно.
Дитрих работал, Крис корпел над переводом на новую схему финансирования. Личные их номера, как оказалось, председатель умудрился просто потерять за ненадобностью, из сетевых баз Игорь их когда-то предусмотрительно изъял, а официальный номер питомника не отвечал весь день. Бедняга заподозрил неладное и примчался лично.

А Игорь, оказывается, день напролет просидел за компьютером и открыл все папки на карте. И обнаружил там, в числе прочего, сведения по анкайской вычислительной технике. Рыжий Пауль, который не умел достойно производить допрос, оказался гением кибернетики и альтернативной логики. Вот доказательство того, что человек должен заниматься своим делом.
Досмотрев новости, русский отправился дочитывать свои файлы. Надо было видеть, как он сидит, уставившись в дисплей: зрачки характерно вздрагивают, и время от времени раздается: «Ага!»
- Игорь, - спросила я, - что там?
- Местер Уильям – неглупый человек, - ответил тот. – Он может ничего не понимать в науке, но знает, что следует финансировать… Помнишь, ты видела на Фронтире анкайи?
Надо же. Сама забыла, а Игорь помнит.
- Не помню, - отрекся мастер. – Только что тебя увидел и вспомнил. Они плотно занимались этим делом. Видимо, уже давно.
Я призадумалась.
- Я еще удивлялась, - там, на Фронтире, - зачем им такая большая база. Может, для этих исследований?
- Вполне возможно.
Игорь уже снова углубился в документ, когда я наивно задала первый пришедший мне на ум вопрос.
- Но почему они занимались анкайскими исследованиями на Фронтире, а не на Таинриэ?
Игорь захлопнул приоткрытый от жгучего интереса рот.
- Хрен знает, - сказал он, помрачнев. – Может, оттого, что начальником проекта был Андерс? И старик работал по двум направлениям…
- Но на Таинриэ тоже была попытка питомника. Почему он не работал там?
Мастер потер переносицу.
- Ррит? Но каким боком ко всему этому относились ррит…
Мне подумалось, что, захватив фронтирскую колонию, ррит могли захватить и исследовательскую станцию местера Хейнрри. Если только Центр ее раньше не уничтожил. Уничтожил ли?
Действия подчиненных элементов местера Уильяма то ли не были слаженными, то ли подчинялись какой-то слишком сложной и непонятной схеме. Впрочем, увидев основные линии загадки, я как-то потеряла интерес к деталям.
Попали к ррит сведения по анкайской технике, или нет? Неужели им собирались вручить их, так же, как вручили схемы человеческих кораблей? Не может быть. На такую самоубийственную игру не решился бы даже безумец, а Джейкоб вовсе не сумасшедший.
Но боевые ленты к ним попали, если я правильно помню. Это местер Хейнрри, кажется, говорил. Интересно, когда Лакки окончил свой жизненный путь? Одно дело, если около года назад. Колония на Фронтире существовала тридцать пять лет. Впрочем, ни охотники, ни туроператоры, ни солдаты не наблюдали случаев использования лент.
Или не оставались после этого в живых?
Вряд ли. Для того, чтобы биопластик подчинялся мысленному приказу, его потребно особым образом «заточить». Как это делается – убей не понимаю. Тут нужно иметь квалификацию местера Джеймсона. Но заточен наш пластик под нас, и никакая другая раса ему приказывать не может.
Бытует легенда, что ррит в пору господства пренебрегали генетикой. Судя по всему, это действительно так. Но они многому от нас научились.
Скоро люди выяснят все.
Встретившись с ними в бою.

Около полуночи Дитрих и Анжела ушли. Игорь остался сидеть, колдуя над мощным крисовым компьютером, Крис улегся спать. Я попрощалась. Меня приютила Кесума. Она по давней привычке спала строго с одиннадцати до шести, не зная, что такое старческая бессонница. Сказала, что не запрет двери. Здесь вообще редко запирали двери, разве что от вездесущих ящерят, настырных и смышлёных.
Я шла к ее домику медленным шагом. Биопластик начал вырабатывать тепло: похолодало заметно.
Вот и все.
Теперь действительно все. Хотела бы сказать: «до встречи», но если не тешить себя напрасными надеждами, то скорее уж выйдет: «прощайте».
Я больше не могла ждать. Я и так уже промедлила почти преступно.
Этой ночью я не собиралась ложиться, но на сборы ушло гораздо меньше времени, чем предполагалось. Мне казалось, что у меня больше вещей… впрочем, все это неважно. Я сложила сумку, поставила таймер и легла. Еще несколько часов. Я просто полежу, прощаясь с питомником на Терре-без-номера, может быть, навсегда. Прощаясь с людьми, которых успела и не успела узнать. Хорошее место, которое могло бы стать мне домом. В другое время. Я бы хотела этого, но сейчас…
Не знаю, что они думают обо мне. Мне кажется, они считают меня лучше, чем я есть. Особенно Дитрих. Мастер никогда не пойдет в заброс, это не его дело, и потому он никогда не видел въяве, как из живых людей получаются обезображенные трупы. Как это выглядит. Звуки. Запах. Психологический тренинг, после которого мне все это стало безразлично, экстрим-операторы проходят уже после окончания Академии, на курсах при министерстве, и мастеров это не касается. Мне не нравится убивать, я не оружие и не хищник. Но я занималась этим. Профессионально. Дитрих знает, что я осуждена несправедливо, но он не хочет думать о том, скольких я убила вполне законно.
Не Аджи.
Я.
Сама никому не пожелаю своей компании. Особенно человеку, который мне небезразличен. Я очень давно не испытывала такого. Хорошо, что меня еще хватает на чувство…

Когда возле подушки тихо затрезвонил браслетник, мне снова снился кошмар. В полном беззвучии и слепоте, только боль и омерзительные запахи. Почему-то я знала, что вижу во сне местру Арис.
Я села в постели и долго сидела, погруженная в ощущение того, как биопластик на мне собирается в упругий контур, как по мышцам проходит слабая судорога, прогоняющая сон. Сердцебиение быстро пришло в норму.
В приоткрытое окно задувал ветер. Свежий запах океана, огромной водной массы, изобилующей жизнью; запах джунглей, душный и пряный. Бархатно-черный небосвод усыпали крупные терранские звезды. Солнца Древней Земли отсюда невооруженным глазом не видно.
Вид звездного неба дарит умиротворение и тихий восторг. На звезды смотрят романтики и влюбленные. Художники и философы. Астрономы и астрофизики. Смотрят обычные туристы, направляясь в отпуск, и Кролики Роджеры, обдумывая новый исследовательский маршрут.
Еще на звезды иногда смотрят военные. И это не означает ничего хорошего.
Правда, чаще для этой цели они пользуются трехмерными картами.
Мое табельное оружие спало у изголовья моей кровати.
- Малыш! – позвала я, - Малыш!
Самое время.

- Что у вас в грузовых полостях?
- Н-ничего, - заикнувшись, ответил пилот экраноплана, совсем молоденький чернявый парнишка. – Мы из Города в поселок повезем продукты, а так порожние идем… если не считать пассажиров, - торопливо добавил он и неожиданно покраснел.
- Там пол плоский?
- Конечно.
- Вы нас впустите?
- А зачем? – наивно спросил юный пилот и тут же выпалил, - конечно! Да, местра оператор!
Я самую малость приподняла уголки губ.
- Я боюсь, что потеряла форму за время отпуска, - сказала благожелательно. – Времени восстанавливаться уже нет. Поэтому мы с Малышом хотим потренироваться немного во время пути.
Пилот с трепетным уважением скосил глаза на Малыша. Малыш склонил голову набок, чирикнул и повел хвостом из стороны в сторону. До чего же все-таки доброе существо. Аджи не любил, когда человеческие самцы его боялись. Презирал и использовал каждую возможность, чтобы еще подпугнуть. Я его даже лупила как-то за такие шалости. Мне было всего семнадцать лет. А разве захочет парень встречаться с девушкой, которая была свидетельницей его позора?
Малышу не нравится, что его боятся. Он хочет, чтобы не боялись. Когда он был маленьким, его все пугались и никто не любил. Ему надоело.
Я шла по узкому коридору экраноплана, похожему на коридор старого космического корабля, и слушала размышления Малыша, пробиравшегося следом. Пацифистские размышления, прямо скажем, хотя в мозгу гигантского хищного псевдоящера пацифизм принимал оригинальные формы. Нукта думал, что хорошо убить и съесть, и хорошо убить, чтобы весело, но плохо, если убить непонятно почему. Не съесть. Не чтобы весело. Его хотели убить, когда он был маленьким. Не могли съесть. Очень его боялись. Но шли убить. А он убивал много и убегал. Потом опять убивал много. Непонятно зачем.
«Они хотели защититься от тебя», - сказала я, прикладывая брелок ключа к замку на двери в грузовую полость.
Убить, чтобы защититься? Надо убежать, чтобы защититься. Непонятно.
«Ты же убивал их, чтобы защититься».
Убегал, чтобы защитится. Убивал, чтобы весело. Плохо.
«Так весело или плохо?»
Весело. Но плохо. Хорошо, когда любят. Чтобы хорошая близко. Весело и хорошо. Не надо убивать.
Я вошла и включила свет. В грузовом контейнере не требовалось много света, лампы горели тускло. По углам грудами тяжелого дыма лежала тьма. Сырой холод пробрал до костей. Ничего, сейчас согреюсь.
Малыш стремительно обежал пространство. Упруго щелкнули когти, пружинистые суставы распрямились, нукта взвился в воздух и уцепился за какую-то перекладину на потолке. Я подняла глаза вслед ему. Интересно, зачем здесь перекладины? Крепления под висячий груз? Просто ребра упругости? Выглядят достаточно прочными. Малыш бегал по ним точно огромный черный паук. Временами я совсем теряла его из виду в сумраке и ощущала лишь телепатически.
Это чудесное чувство. Чувство самой надежной защиты в мире. Как будто ты закована в чешуистую непробиваемую броню нукты, изнутри, точно пухом, выстланную его любовью.
- Эй, только без хвоста! – запоздало крикнула я, когда мой дракошка решил проверить стены полости на прочность. Царапина на металле все же осталась. Нукта певуче взвизгнул – мягкие стены...
В железном брюхе машины что-то дрогнуло и завибрировало. Экраноплан медленно двинулся с места. И сейчас же гораздо ярче стал свет – от ходовой части, что ли, питание?
Я позвала Малыша.

По местному времени было пять тридцать утра. Хотя, наверное, уже пять сорок. Экраноплан стоял у причала со вчерашнего обеда, немногочисленные пассажиры, уезжавшие этим рейсом, спали прямо в нем. Меня не видел никто, кроме пилота.
Питомник я покинула в половину четвертого.
Я не спросила у Кесумы разрешения взять ее машину, но надеюсь, меня простят. «Крысу» я оставила возле муниципалитета. Ее знают здесь, как-никак, настолько прокачанные машины даже в Городе нечасто встречаются. Бывший пилот боевого корабля не станет летать на штампованной жестянке. Кесума – уважаемый человек, и машину ей обязательно вернут.
Она заменила все компьютеры «крысы» и сняла завязку на личный генокод. Во времена ее молодости такого просто не было. Старушка пользовалась обычным ключом. И оставляла его в бардачке – кого ей было опасаться?
Выходит, меня.
Я надеюсь, меня простят люди, которые были добры ко мне. Но я не могу остаться. Я даже думаю, что будь здесь большой город, шум по ночам, на улицах щиты, где рекламу перебивают последние новости – я бы чувствовала себя иначе. И может быть, смогла не думать о том, что на самом деле происходит сейчас. Думать, что я принесу пользу там, где нахожусь.
Но здесь море, песок, раковины и цветы. Солнце и тишь. А идет война. От границ Ареала к его Сердцу идет война, как огонь, прожирающий человеческую плоть.
Слишком мало осталось экстрим-операторов.
Я должна.
Малыш слетел на пол глянцевой молнией. Юная шкура блестела, словно лакированная; у Аджи она тоже блестела поначалу, но к тому времени, когда нас пригласили сниматься в клипе, потускнела. Не столько от возраста, сколько от царапин и выщербин, полученных в боях, – они стягивались, но броня белела и теряла гладкость. Пришлось пользоваться искусственным блеском.
Малыш подошел ко мне.
Я села на пол. У моего нукты была на редкость умильная манера сидеть – по кошачьи, оборачивая лапы хвостом. Наверняка якшался с кошками. Аджи был знаком с псами и имел привычку хвостом вилять.
«Малыш», - спросила я, - «а ты ел кошек когда-нибудь?»
Нет. Одна кошка шипела на него, защищая детей. Большая кошка. Малыш зауважал ее.
Нукта транслировал мне образ «большой кошки», и я присвистнула. Местная форма жизни, не кошка никакая, конечно, - уж скорее, ягуар, если сравнивать. Хотя против нукты что она могла бы сделать, бедная мать…
Тьфу. Что за ерунду я несу…
«Малыш. Мы с Кесумой учили тебя драться. Знаешь, зачем?»
Очень красиво, очень весело! Всех победить, защитить хорошую и убить всех – очень хорошо!
«Мы отправляемся на войну, Малыш. Это такое место, где нужно всех убивать».
Зачем?
«Чтобы не убили тебя. Чтобы не убили меня».
Защитить хорошую обязательно. Малыш умрет, но не отдаст хорошую. Нужно убежать.
«Нет. Мы пойдем прямо туда».
Зачем?
«Иначе война придет к нам. Везде. И все умрут».
Малыш непонимающе смотрел на меня. Развернул хвост, постучал им по полу. Выпустил когти до предела, до предела втянул. Обошёл меня кругом, шумно обнюхивая. Я протянула руку, намереваясь почесать ему шею, но нукта, сосретодоточенный на каких-то своих переживаниях, закрытых даже от меня, отвел голову.
Что-то ты думаешь, Малыш…
«Так нужно. Правда».
Малыш ничего не ответил – ни мыслью, ни движением. Черная сталь, черная смола, лаковый блеск, - скульптура абстракциониста в выставочном зале под тусклым светом. Непроницаемый.
Я ждала.
С тишайшим щелчком опустились заслонки внешних век. Нукта видит ненамного лучше человека и при необходимости может вовсе отказаться от зрения, ему хватит чувства пространства и телепатической эмпатии. Потерянные глаза регенерируются со временем, но лишиться их очень больно и обидно. Помню, Скай страшно разозлился, когда ему вышибли глаз – он по самоуверенности не стал опускать веки. Даже Элен не могла к нему подойти целый час. Тогда случилось человек двадцать лишних жертв, но все списали на фанатизм сепаратистов, взысканий не было…
На меня смотрело тупое безглазое рыло. Неуязвимая, беспощадная, универсальная машина убийства. Боевой нукта.
Он был готов драться для меня. Для возлюбленной, хорошей, чего бы она ни желала - всегда.
- Спасибо, Малыш, - сказала я. И послала ему мысль: образ, такой яркий и вещественный, какой только я, человек, могла создать.
Образ врага.

Я выдержала полчаса. Полчаса тренировки с полной отдачей. Может, я выдержала бы час, но с отвычки пару раз хрястнулась об малышову броню локтями и довольно сильно обрезалась о плечевое лезвие. Малыш страшно расстроился. Скулил и нарезал круги под потолком у меня над головой, пока я сидела на полу и зализывала царапину. Между ушами шумело, кости слабо ныли. Голова кружилась – тоже совсем немного, но все вместе было достаточным поводом для стресса.
Конечно, у нас с Малышом не отработано взаимодействие. Мы оба слишком напрягаемся, выполняя какие-то элементы. Малыш тоже порой туго соображает там, где Аджи делал все, чтобы облегчить мне жизнь. Но факт остается фактом: минимальное время непрерывной работы в паре для находящегося в строю оператора – вчетверо больше. Два часа. А на мне биопластиковый контур. Можно представить, как бы я себя чувствовала без него. Полный аут.
Да, у меня по-прежнему хорошая дыхалка, спасибо тренажерам Макса. Я сумела не располнеть, мускульная сила в норме. Но в бой в таком состоянии все равно лучше не соваться.
Я не тренировалась с Малышом так, как с Аджи. Язви меня тридцать раз, я не собиралась возвращаться в строй!
Меня взяла злость. И что теперь? Отправляться обратно? Индикарта с данными, идентифицирующими меня как ассистента мастера по работе с биологическим оружием, по-прежнему загнана в браслетник. Я вернусь и буду гулять по берегу моря. Учить девчонок-подростков работе с доставшимися им хвостатыми приятелями, чтобы года через два несколько десятков операторов отправились на войну…
А будет ли еще что-нибудь через два года? Вообще? Сейчас огромная масса чужих судов налетит на наши эскадры, сметет… если не станет Древней Земли, если погибнет цвет человеческого флота – что станет?
Ррит не станут щадить людей. Даже из презрения. Они слишком жестоко оскорблены.
И что толку будет в нас, пару лишних месяцев прогулявших по морскому берегу на Земле-2? Мы – оружие ближнего боя, бессильное против бортовых пушек и ракетного удара с орбиты. Нас некому будет защитить.
Я представила себе это. В красках.
Волосы стали дыбом. Даже Малыш спрыгнул с потолка и тревожно подбежал ко мне.
Ррит уничтожат все человеческие колонии. Выжгут. Без жалости. Насколько известно, начиная первую войну, они не собирались истреблять человеческую расу, только указать нам на место. Но сейчас… у кого-то могут быть иллюзии по поводу намерений наших самых страшных врагов. Но я несколько месяцев провела на Фронтире. На Ррит Кадаре. Я видела, что там творили оккупационные войска.
У меня нет иллюзий.
Мне страшно.
…Малыш в который раз взвился в воздух и уцепился за изрядно подранные уже его когтями перекладины. Извернулся, из висячего положения перебрался в сидячее – поверх стальных ребер.
Конечно, чтобы уберечься от чего-то, лучше всего убежать. Так думает Малыш, славный добрый зверь. Он правильно думает. Просто бежать некуда. Ареал Человечества огромен – десятки колоний, сотни номерных планет, многие тысячи парсек во все направления. Но за пределами Ареала для людей ничего нет.

В Городе было непривычно тихо. Утро, но не такое уж раннее… лето, море, а время – как раз то, что любят «жаворонки» для купаний. Но пляжи пусты. Грязноватые пляжи вблизи порта, с бесплатным входом, где чуть ли не круглые сутки пасутся дети местных жителей, собирая всякую съедобную живность, которую без зазрения совести потом продадут…
Никого.
Малыш преодолел всю длину причала в два прыжка и ждал меня уже на краю пляжа, задорно рыхля когтями песок. Мы занимались еще три раза по полчаса, с интервалами, и под конец стало уже что-то получаться. У меня отлегло от сердца. Вообще-то в предполагаемой боевой ситуации мое личное участие маловероятно. Действовать будет Малыш. Но управлять его действиями я должна с той же эффективностью, с какой управляю собственными руками и ногами, отсюда все упражнения с подхватами, поддержками, тому подобным… Это как строевая подготовка: никто не будет в бою ходить строем, но она дисциплинирует, учит действовать слаженно.
А еще мне нужно повторить курс по внутреннему устройству чужих кораблей. Где его только взять…
Я покинула территорию порта и пошла по набережной. Малыш тихонько клацал когтями у меня за спиной. Здесь почти не было деревьев, только аккуратно подстриженная аллея в один ряд вдоль берега, не дававшая тени. Зато много роскошного камня, полированного и резного, башенки, колонны, арки, похожие на триумфальные арки сказочных королей – на самом деле всего лишь ворота с набережной на дорогие пляжи. Радость детям и состоятельным романтикам. Город на Терре-без-номера – фешенебельный курорт…
На том берегу океана набережная выполнена в голом крошащемся бетоне, валуны под ней покрывает зеленая слизь. Но зато лианы кое-где падают к самой соленой воде, роняя в нее лепестки и целые соцветия. Странное чувство сравнения.
Пляжи были пусты.
Зато в бесчисленных летних кафе, сплошной чередой расположившихся вдоль береговой линии, сидели люди. Много, почти битком. Смотрели последние новости. Я подумала, что все они могли бы посмотреть их у себя дома или в гостиничных номерах. Еще подумала, что надо бы мне позавтракать и зашла под один из навесов, где приметила свободный столик в углу. Обиженный Малыш остался сидеть за оградкой.
Официантка, которая стояла у бара, зачарованно глядя в телещит, мистическим образом выросла у меня над плечом. И вместо вопроса о заказе глуховато выговорила:
- Вы экстрим-оператор?
- Нет. Одолжила у подруги.
Девушка моргнула, не поняв. У нее была очень оригинальная внешность, - монголоидное лицо и светлые волосы, - но внешность явно не выспавшаяся. Хотя у меня слишком холодное лицо для шуток, можно и растеряться…
- Да, - сказала я со вздохом. – Я экстрим-оператор. Направляюсь в действующую армию. Вы примете заказ?
Пока в руке официантки стило порхало над листком электронной бумаги, изредка клюя нужную строчку, на меня пооборачивалась половина кафе. Другая половина пялилась на Малыша. Нукта за оградкой не шевелился, но я почувствовала, как он насторожен. Все-таки не умеет еще вести себя с людьми…
Зато мне на их внимание наплевать.
На большом телещите над барной стойкой сменился сюжет.
Все частные гиперы, - пассажирские рейсовые, принадлежащие крупным компаниям, и личные шхуны миллиардеров, - конфискованы в пользу Объединенного человечества. Конструкция позволяет вооружить судна, их в срочном порядке переоборудуют.
Гипер опасен в атаке, потому что нельзя угадать, откуда он вынырнет. Один удачный выстрел погубит легкий – и фантастически дорогой - корабль. Я подумала, что это шаг отчаяния. Но все же удачный шаг.
Это сделал местер Уильям.
Военный консул.
Сначала он отдал собственный корабль и воззвал к коллегам. Но коллеги не откликнулись. И тогда он забрал корабли силой.
Совет на такое бы не решился.
Во время войны нужна крепкая власть.
Тут до меня дошло, что это уже не те новости, которые пришли вчера вечером. Как так?
Я поймала взгляд соседа. Он так и так смотрел на меня неотрывно. Худой, очень пожилой мужчина с сандаловыми четками на запястье. На пальце обручальное кольцо, но супруги поблизости не видно.
- Извините, а когда получили этот сюжет?
- Только что, - неожиданно спокойно ответил старик. – Поэтому и смотрим.
- Но прошлые новости пришли только часов восемь назад, - удивилась я.
- Верно.
Теперь галактические передачи давали не раз в земные сутки, а с интервалом в шесть часов. На все колонии новости шли по экономному военному каналу, но состоятельные колонисты в складчину оплачивали полный объем передачи для сопланетников. Не только на Терре-без-номера, везде.
Потому что война.
И люди собрались смотреть новости в холлах гостиниц и кафе, - видеть и слышать такое в одиночестве слишком страшно.
- А вы экстрим-оператор, насколько я понимаю? – уточнил он, закончив объяснение.
Ну что они, своими глазами не видят?
- Последнее время работала ассистентом мастера в питомнике, - объяснила я. Почему-то старик с четками вызывал у меня безотчетное доверие. Особенно когда начал перебирать бусины: не быстро, как многие делают, пытаясь совладать с волнением, а задерживаясь на каждой. Да он и не похож на нервного человека. Неужели правда молится? Вот это да…
- Вы не боитесь?
Я не сразу поняла его.
- Вы можете погибнуть, - уточнил старик.
Я усмехнулась.
- Знаете, это вы можете сказать всем, кто здесь сидит.
- Конечно, - согласился он. Помолчал. – Неужели вы не боитесь погибнуть? Я боюсь.
И это признание старика с четками подкупило меня.
- Боюсь, - сказала я. – Но знаете, я хотя бы могу что-то сделать. Когда ничего не можешь и только ждешь, пока что-то сделают другие, это гораздо противней.
Рядом сидящие прислушивались к нам.
- Я не о том, - мягко сказал он. – Вы не боитесь того, что вас ждет за гранью?
- Какой гранью?
- Жизни и смерти.
Я немного оторопела и потому молча выслушала продолжение его слов. Сухие узловатые пальцы старика застыли на самой крупной бусине, даже, пожалуй, деревянном диске с какой-то неразборчивой резьбой. Свесилась красная кисточка шнура.
- Люди совершают много дурных поступков, - сказал он чуть громче. – Лишь малая часть получает воздаяние при жизни, но оно неизбежно. Оно ждет нас после. Сейчас, когда близится исполнение пророчеств святых, все мы должны задуматься о содеянном и покаяться. За гробом получим мы воздаяние за все наши грехи!..
- Откуда вы знаете? – спросила я.
- Я верю, - ответил он театральным голосом, низким и мистически-бархатным.
Имя его меня не интересовало. И учение тоже. Клятый проповедник, язви его. Почему я так ошибаюсь в людях?.. Нашел время загонять овец. Это сектант. Ортодоксы не лезут к людям в летних кафе. Обрадовался, что встретил экстрим-оператора, отправляющуюся в армию, и в нашу беседу вслушиваются десятки людей… обрадовался, что война и все перепуганы.
Наверняка их сейчас много повылазило. Привет, а у нас тут конец света.
- Можно знать точно, - сказала я. – Или не знать. Или прикидывать вероятность. Все.
- Вы не верите в Бога?
- А вы верите в то, что ррит уничтожат Землю?
Это подействовало. Он вздрогнул. Все вздрогнули, даже те, кто не слушал нас.
Когда в пределах видимости обнаруживается вполне реальный конец света, лучшее, что ты можешь сделать, если не в состоянии помочь, - это не нервировать окружающих. Но если началась истерика, то порой невредно бывает отвесить оплеуху.
- Кто может это знать? – тихо проговорил он. Тут же нашелся и добавил, - если на то будет воля Божья!
Но этой торжественной ноте мне наконец принесли мой омлет с томатами, сосиски и кофе.
- Спасибо, - сказала я официантке.
- Что-нибудь еще?
- Простите, забыла. Можно пирожное к кофе? Любое, только не безе.
- Конечно, - кивнула девушка, поедая меня глазами, и робко добавила, - а… хозяин спросил, не нужно ли покормить вашего зверя. Не волнуйтесь, это за счет заведения…
- Нет, спасибо, - я улыбнулась ей и снова глянула на проповедника. Тот явно недоумевал. – То есть вам все равно?
- Все, что мы можем – это молиться, - ответил он, приподнимая подбородок и одновременно – свои четки.
Я начала резать сосиски.
- Как найти мобилизационный пункт?
- Что? – чуть растерянно переспросил он.
- Как выйти к управлению флота?
- По Морскому бульвару к центру города, - ответила за него вторая официантка, мулатка с фантастически тонкой талией. – Пройдете чуть дальше по набережной, сразу увидите – самая широкая улица. Площадь видна уже от моря. А здание ни с чем не перепутаете, знаете, одно время такие странные строили…
- «Космический ампир», - подсказал кто-то с соседнего столика.
Хром, зеркальное стекло, разные синтетические материалы, дающие хитрый визуальный эффект, и куча постоянных гравигенераторов: «космический ампир» - это когда непонятно на чем держится. Когда начиналась застройка Земли-2, он как раз был на пике моды. Летающие балконы, летающие платформы с деревьями и фонтанами; титаническая стальная лента, обвивающая три узкие, как ножи, башни, нигде не закрепленная... Я, увидев это чудо архитектуры, еще подумала, что для особняка миллиардера слишком масштабно, должно быть, представительство банка из молодых, которые еще не могут кичиться древностью и потому кичатся размахом. Что это ГУФ, я не могла даже заподозрить. Хотя, в принципе, логично. Одно из первых зданий на захваченной чужой планете, космический ампир…
- Спасибо. Милейший местер, помолитесь за нас, пожалуйста. Надеюсь, вы будете делать это молча, а я пока поем.
- Вы гоните от себя мысли о смерти, - с сожалением сказал он.
То ли я слишком вежливая, то ли просто нервы себе щекочу.
- Зато я направляюсь прямо к ней в лапы.
- И не заботитесь о том, что после?
- Я узнаю, что там после, когда это случится.
- То есть вы все же верите, что там что-то есть?
Вот теперь я разозлилась.
- Слушайте, вы дадите мне позавтракать или нет?
- Телесная пища волнует вас больше духовной?
Ха! Его определенно занесло. И это с его стороны большой промах, потому что уважения к сединам во мне нет. Вспомнишь Иннза и Хейнрри, и всякое уважение пропадет.
«Малыш, ко мне!»
Нукта обрадовался, что я о нем вспомнила, и мягко перетек через декоративную оградку из хлипких реек.
- Как по-вашему, - спросила я, - он похож на ангела-хранителя?
- Послушайте, - он с неудовольствием поморщился, - все же животное…
- Сейчас вы встанете, выйдете отсюда и задумаетесь о том, что делают с паникерами в военное время. Если вы этого не сделаете, то выйдете отсюда вместе с креслом. Я с удовольствием компенсирую хозяину убыток.
Он поднялся с видом оскорбленного благородства.
- Мне жаль вас, - сказал он. – Я помолюсь о вашей душе.
- Спасибо. Всего вам хорошего.
Проповедник ушел. Мне улыбались, и настроение у меня поднялось.
Отличный был омлет. И пирожное – объедение. Это кафе «Зеленая лента», третье, если идти по набережной от Морского бульвара направо. Рекомендую.

Бульвар до самой площади был почти безлюден и тих. Только где-то в переулках играла музыка. Неведомая поп-группа, из тех, что меняются каждый сезон, слабеньким, но слаженным квартетом выводила скороспелый хит. Или не скороспелый? Мне показалось, я уже слышала эти простенькие слова. В фильме о Первой войне?

Как немыслимо светла
наша Древняя Земля,
бриллиантовое Сердце Ареала…

Нет, точно скороспелый. В Великую войну Землю еще не называли Древней. Тогда не существовало Земли-2, а была Рии-Лараат, провинциальная, не заселенная почти колония анкайи…
Я сморгнула. Вдалеке над площадью летающие сады, ярко освещенные утренним солнцем, медленно плыли по своим орбитам вокруг здания Главного управления флота. Зеркальные поверхности блистали. Истомой имперской мощи веяло от картины, и я снова вспомнила местера Санди. Он бы сумел написать так, чтобы каждый поверил: это непреходяще. Неуничтожимо.
Космический ампир: на чем оно держится - загадка, но не упадет никогда.
…я шла и думала. Малыш безуспешно пытался понять, о чем. Счастливый парень-нукта, никогда-то ему не придется ломать голову над такими вещами.
В мирное время оборонные флоты колоний на сто процентов укомплектованы только офицерами-специалистами. Должна полным ходом идти, а то и уже заканчиваться, мобилизация личного состава на оборонный флот Земли-2. И работает пункт сбора. На который я бы и явилась спокойно, по вызову или без, будь я обычным экстрим-оператором.
Но я не экстрим-оператор, язви в задницу весь Ареал! Ха… У меня нет указания в индикарте. В какую воинскую часть мне явиться? Девчонки в мобилизационном пункте наверняка не имеют полномочий направить запрос кому-нибудь уровня генерала Иннза. А запрос должен быть срочный.
В отдел кадров мне нужно. И потребовать, чтобы они связались либо с замминистра колоний, либо с замначальника Особого управления. Или с самим начальником, собственно, местером Иннзом. То-то папочка обрадуется… девочка вернулась. Блудная.
Дура я, конечно. С другой стороны, туда мне и дорога.
Малыш глядел на меня с интересом.
Вдруг вспомнилось, что я не оставила ни записки, ни какого-нибудь еще сообщения. Проснувшись и не найдя меня, все наверняка решили, что я отправилась гулять или купаться спозаранку, и еще пару часов не станут искать. Потом станут. И первое, что сделают – позвонят.
От этой мысли мне стало нехорошо, и я почти нервозно отключила телефонную функцию на браслетнике. Ну не хочу я. Не могу. Лучше не думать. Надо было написать что-нибудь… а, я бы все равно ничего из себя не выжала. Найдут машину Кесумы, допросят с пристрастием капитана, и все поймут. Заодно обидятся на меня, а это и к лучшему.
Я ускорила шаги. Громада Управления тяжело нависала над площадью, несмотря на готический взлет своих башен. Слишком уж большое здание. Да, конечно, там вся канцелярия, но не столько же ее. Потом до меня дошло, что внутренняя планировка при таких красотах получается страшно неудобная, огромное здание вполне может быть тесным… Малыш обрадовался, что на площади пусто и просторно, передвигался многометровыми прыжками, делая в воздухе «бочку».
Хорошо, по мне сразу видно, что я из себя представляю. Во всяком случае, по Малышу уж точно.
Мне быстро объяснили, как пройти. «У меня непростая ситуация», - сказала я. – «Могут возникнуть проблемы». Это оказалось достаточным поводом. Консультант, стройная пожилая женщина, даже позвонила в отдел кадров и предупредила их. Потом ее серые глаза проницательно глянули на меня над декоративными очками-стрекозой, и я вдруг отчетливо осознала, что она подумала о моей ситуации.
А здесь догадаться несложно.
Судимость.
По несекретным документам все, конечно, не так. Причина, по которой я обращаюсь в отдел кадров, а не на пункт сбора, совсем иная: я просто состояла до увольнения не в корпусе экстрим-операторов, а в отдельном подразделении при Минколоний…
Но она, женщина со старомодным украшением на носу, права.
Мне впервые стало неприятно перед человеком из-за того, что я уголовница.

Десять часов утра. Коридоры ГУФ были пусты, откуда-то доносилось невнятное эхо чужого разговора. Видимо, дефект конструкции или со звукоизоляцией напортачили... В светлом холле с деревьями в кадках стояли диваны, кресла, стеклянный столик с журналами. На диво мирная картина: мне такие навевают сонливость, кажется, что вот сядешь сейчас тут ждать чиновника и начнешь тихонько покрываться пылью десятилетий.
Четыре человека. Четверо мужчин, один из них – в форме. Похожие проблемы?
Я успела только обвести их взглядом, даже не спросила, кто последний в очереди. Все, как сговорившись, негромко, вразнобой сказали мне: «Уважаемая местра, проходите». Военный, крепкий подтянутый мужчина лет сорока, встав, откозырял мне, и я почувствовала острую неловкость, когда моя рука взаимно потянулась к виску. Я же в штатском. Хоть и при оружии. «К пустой голове честь не прикладывают», как любил говорить наш историк…
Шутник. А форма у него – армии Соединенных Штатов. Одна из земных армий... Корпус экстрим-операторов подчиняется непосредственно структурам Объединенного Совета, как и колониальные войска. А на Древней Земле, кажется, чуть ли не у каждой страны своя армия… вот, наверное, там сейчас неразбериха.
- Кёнэл, - я чуть поклонилась.
- Арчер. Местра?
- Лорцинг.
Интересный у него тип. Причудливая смесь англосаксонских, латинских, и, кажется, монголоидных корней.
- Отдел начинает работу через двадцать минут, - сказал он. – Но замначальника уже на месте. А начальник, говорят, попал в больницу. Два дня назад. Сердце не выдержало.
- О!.. – только и нашлась я. От сильного акцента речь американца звучала неразборчиво.
- Прием уже идет.
- Да…
- Но мы вас пропустим. Так, джентльмены?
Двое кивнули, третий показал ОК-sign. Тоже, видимо, с Древней Земли… Тем временем я заподозрила, что кёнэл Арчер говорит не на SE, Space English (Sucker’s English, Sonofabitch’s English, - в некоторых вариантах), а на самом что ни на есть американском языке. Просто слова похожи.
- Спасибо, - наконец сообразила я.
Офицер улыбнулся мне. А потом уставился на Малыша, всем видом излучающего дружелюбие, и потянул руку – дотронуться до него. Правую руку. Нукта понюхал ее и высказался в том смысле, что очень хороший мужчина.
Похоже, Малыш, где-то его ждет очень хорошая женщина…
Я успела подумать, что кёнэл наверняка приехал на Терру в отпуск, и тут же подумать, что в отпуск форму не везут, но загадка так и осталась загадкой – дверь открылась, мимо меня прошла дама с пышной завивкой и я торопливо велела Малышу оставаться на месте. Мелькнула алая табличка с золочеными буквами «С.Джонс» и дальше неразборчиво; я прошла через пустую приемную. Малыш позади молча выражал недовольство.
Жуткий, потусторонний вид имел заместитель. Прямо мороз по коже подрал. Эбеново-черное плосконосое лицо, куда темней, чем у пушистого кролика Макса, и на этом лице – глаза, покрасневшие до состояния кусков мяса. «Капли», - невольно подумала я, - «бывают капли аклиретрина…» На Первой Терре случался кошмарный пыльный ветер, нам всем выдали аклиретрин – замечательное средство оказалось, не то что репеллент, с которым я намучилась на Терре-3.
- Местер?..
- Местра, - поправил заместитель, и я почти с ужасом поняла, что это женщина, только стриженая наголо и в костюме с галстуком. – Не пугайтесь, у меня аллергия. Нетипичная, не купируется. Я вас слушаю. Ах да, местра Джонс. Синди Джонс.
- Янина Лорцинг. Я ассистент мастера по работе с биологическим оружием. В прошлом экстрим-оператор. Хочу написать рапорт о переводе в действующую армию.
- В качестве кого?
- Экстрим-оператора, конечно.
- А ящерка?
- Табельное оружие при мне.
- А почему ко мне тогда, а не на мобилизацию сразу? – недовольно сказала Синди.
- У меня специальный сертификат.
Синди хлопнула глазами. Нахмурилась.
- На предмет?
- С ограничением в правах пожизненный сотрудник Особого управления при Министерстве колоний. На заданиях особой категории.
- Ну и попали вы, местра Лорцинг, - откровенно сказала заместитель. Ее толстые губы скривились.
Я молчала.
- Управления? – неожиданно процедила местра Джонс, - особого? Это Центра, что ли? А-а, приморозили структурку.
- Что?! – моему изумлению не было предела.
- Вчера вечером, - плотоядно сообщила Синди, наклонившись над столом. – За преступную халатность и деятельность, направленную на ослабление мощи объединенного человечества. Естественно, без шума.
- Откуда вы знаете?
- Свои каналы.
Я смутилась. Ясно же, что такие вопросы незнакомым людям не задают.
Ха! Это Джейкоб? Очередной план? Или наоборот, противники консула? Я же совсем недавно видела Иннза, где он теперь?
Вот бы узнать.
- Пишите, - Синди швырнула мне через стол листок электронной бумаги и стило. - Командующему оборонным флотом Земли-2 адмиралу Ценковичу от… ну, кто вы там. Рапорт. Прошу зачислить меня в состав…
Мне хотелось улыбаться. «Приморозили»? Это что значит? Расформировали? Перевели в подчинение кому-то? В Синди, несмотря на галстук, глаза и голый череп, было что-то от негритянской мамми. Почему-то казалось, что она все запросто устроит. No problem, sista.
- И в срочном порядке перевести в состав мобильной армии номер пять, дислоцирующейся на бортах ударного флота, приписанного к Терре-7. Число, подпись. Все.
Я протянула листок ей.
- Дайте индикарту… Еще радужку.
Я без слов посмотрела в черный глазок камеры.
– Все… У нас здесь нет такого подразделения, так что вас быстро запулят куда надо. Ах, местра Лорцинг! – с неожиданным долгим вздохом сказала Синди. – Если б вас было хотя бы человек двести…
Это прозвучало очень серьезно и очень печально. Вампирские глаза местры Джонс опустились.
Я ее хорошо понимала. Но все же!..
- Местра Джонс, у меня специальный сертификат. Это имеет значение…
Джонс сложила пальцы домиком и глянула в стену поверх моей головы. Лучше б я не смотрела в этот момент ей в глаза, недетское было зрелище. Синди подумала, пожевала губы и сказала:
- Местра Лорцинг! Будь вы военным пилотом. Инженером. Артиллеристом. Кем угодно. С вашим сертификатом вам была бы дорога только в войска тылового обеспечения. Но вы экстрим-оператор! А то ж сами не понимаете. Успокойте сердце свое.
Я невольно улыбнулась.
- Идите к начштаба, - ответная улыбка только на миг блеснула в уголках багровых глаз местры Джонс. – Потому что Ценкович сейчас в небеси, а вам нужно… не нужно вам к начштаба! Сколько на сборы?
- Готова отправляться.
- Профи, - с удовольствием сказала Синди и добавила с не меньшим удовольствием, – тут у молодого Айлэнда гипер конфисковали. Скоростную яхту. Вам нужно успеть на рейс, специалистов повезут на «Гагарин» прямо.
И тут же, как ужаленная, она вцепилась в свой браслетник, позвонила кому-то и заорала: «Отложите, motherfu… я сказала, до прибытия… отложите! Вот и sweet babe…» Я смотрела-смотрела, и вдруг поняла, отчего же местра Джонс мне так симпатична, несмотря на ужасающую внешность. Она ни единой внешней чертой не была похожа на Лимар, маленькую, белую как моль и пышноволосую, но Лимар точно так же себя вела. Особенно в трудных ситуациях. Лимар любила помогать, причем так, чтобы одновременно создавать проблемы кому-то еще, необязательно виноватому. И еще орать при этом на всех. Просто упивалась.
Я ее обожала. Мои проблемы как раз она и решала чаще всего, пока я еще была жива.
И Лимар любила женщин, как, видимо, и Синди…
- Бегом! – заорала чудеснейшая местра Джонс уже на меня, но с прежним вкусом. – Где главный космодром, знаешь, вот туда со свистом. Час ждут, потом улетают.
Я лечу в жуткое место. Меня там убить могут. Там будет бой, может, и не один, там будут взрываться целые корабли с людьми, там придется действовать на борту чужих судов, что я делала только в тренажерах. Там ррит, которых я боюсь. Я их уже убивала, в отличие, должно быть, от всех остальных операторов, но из-за этого боюсь еще сильнее.
Почему же мне так весело и хорошо?
- Местра Джонс, - уже у двери, полуобернувшись, сказала я. – Простите, пожалуйста, но… ведь вы были «кроликом Роджером»?
Она улыбнулась во всю ширь африканского рта.
- С чего взяли?
- Вы сказали «Ценкович в небеси».
Она опустила голову почти смущенно.
- Была.
- Всего хорошего, местра Джонс.
- Желаю остаться в живых, местра Лорцинг.

О, какая яхта была у Ланса Айлэнда, младшего сына главы корпорации «Айлэнд Инкорпорэйтэд»! Сказка. Я такое видела только в кино, - а ведь всю, в сущности, роскошь с судна убрали, оставили только отделку и минимум мебели. Но и этого за глаза хватало. Конечно, хвати времени, резные панели со стен не преминули бы ободрать; времени не было, и яхта миллиардерова сына отправлялась к месту службы вся в дереве и тисненой коже. В библиотеке, за шкафами, забыли пару японских гравюр. Когда я вошла туда, то подумала, что трудно все-таки понять человека, который настолько богат. То ли Айлэнд-младший действительно любитель книг, и потому возил с собой все эти старые бумажные тома в переплетах с золочением, немыслимо дорогие альбомы по искусству, которые нельзя смотреть иначе как на особом столе, настолько они велики и тяжелы. То ли так решил интерьеры его дизайнер, заботясь о здоровье психики заказчика в слишком долгом полете… Потом я удивилась, почему все это оставили здесь, уж книги-то можно было вынести. Объяснение нашлось простое. Когда я попыталась вытащить книгу с полки, то не смогла: никакие не стеллажи, декоративные панели из одних корешков, имитирующие старинную библиотеку. Дизайн. Только пара альбомов, которые и бросились мне в глаза, были настоящими.
Стиль «правь, Британия» Айлэнд определенно должен любить. Слишком уж много в интерьерах «Испел» викторианских мотивов. Оскомину набивают.
Малыш ходил за мной и недоумевал. Здесь было слишком много незнакомых ему запахов, от бумажных книг до ароматических композиций в плетеных корзинках – это вместо картриджа в кондиционер… Я боялась, как бы он не испортил что-нибудь. Да, яхта теперь принадлежит армии, к владельцу вряд ли вернется, и уж точно никто не спросит с меня за испорченную облицовку или ковролин. Просто красоту жалко. Поэтому я и загнала обиженного нукту в хозяйственное помещение, строго-настрого велев там и сидеть. Малыш посопел, слегка подрал когтями пол мне назло, а потом завалился спать.
Уф. По крайней мере, никого не напугает.
Жаль, потренироваться здесь негде. Слишком уж невелики комнаты, - для пары человек предназначены, не для четырехметрового ящера.
Вместо привычного пассажирского салона с рядами кресел внутренность «Испел» напоминала апартаменты в отеле. Суперлюкс. Я иной раз останавливалась в люксах, но в отелях такого сорта, что мне это, во-первых, было по карману, а во-вторых, не особо шикарно те люксы выглядели. И лак на мебели с трещинками, и ковры потерты, и техника с ограниченным набором функций, если вообще исправна… Обстановка здесь напоминала фотографию из модного журнала. Декорации для фотосессии супермодели. Или снимок из каталога сверхдорогого жилья.
Мне вдруг стало интересно, как выглядел хозяин красоты. Старику Айлэнду под семьдесят, хотя биопластик он носит чуть ли не с появления самого биопластика, и физиологически ему должно быть лет сорок пять – пятьдесят. Сколько лет его младшему сыну?
И неожиданно вспомнился Дитрих. Яхта бы ему подошла. Вся эта чуть сумрачная роскошь и его облик германского воина. Ну и пусть этническое несовпадение, пусть Дитрих не яхтсмен. Он бы сидел в библиотеке, под этой гравюрой с Фудзи и журавлем, у искусственного камина. И читал. Интересно, что? Я даже не знаю, какой у него вкус.
…и никогда уже не узнаю.
Все, хватит.
Сайонара.
Странное чувство, вроде дежавю. Сравнение. Две набережные на противоположных краях океана, простая рабочая и шикарная курортная. Два корабля, на которых мне довелось лететь, старый грузовоз «Делино» и эксклюзивная яхта «Испел».
Точно так же, как «Делли», «Испел» везла специалистов, которые отправлялись выполнять свою работу. Вот только ксенолога-дипломата здесь не было.
Неудивительно.
Два штурмана, три пилота в погонах, включая тех, что, собственно, и вели красавицу-яхту, три техника, два инженера. Один из инженеров оказался знаменитым местером Уэно. Тесен мир.
Еще один, непонятного рода деятельности, пассажир, даже не представившись, ушел в спальню Айлэнда и не подавал оттуда признаков жизни. Я его даже не видела. Как раз осматривала библиотеку, когда он прошел по коридору туда и обратно, а беспокоить мизантропов – дело последнее. Из нескольких обрывочных реплик я поняла, что с ним была связана какая-то очень темная история.
Меня она мало интересовала. Мое дело было на время полета запихнуть куда-нибудь хвостатого, с чем я успешно и справилась.
Яхта предназначалась для прогулок; Мэн Лунань, один из штурманов, заглянул в бортовой журнал. Милейший местер решил развлечь нас и зачитал вслух последние пять записей. Честно говоря, без его комментариев соль шутки поняли бы только он и второй штурман. Пилотам не доводилось работать с вольными «кроликами».
Экстремал был Ланс. Причем редкий. Летать на личном корабле в Магеллановы облака… это я даже не знаю, с чем сравнить. Пешком на другой материк? На дирижабле через полюс? Псих. Делать ему нечего… Вполне возможно, что и вправду нечего. Папа - монстр бизнеса. Гарантированное состояние, известный комплекс, настигающий детей слишком успешных членов общества – «больше я все равно не заработаю», скука. Но так рисковать своей замечательной золотой жизнью…
Полгода беспосадочного полета. Это для системы жизнеобеспечения маленького гипера предел.
Я уже начала думать о том, куда он летал, зачем, и кто проложил ему маршрут, когда почтеннейший Мэн Лунань засвистел и икнул.
К стыду моему, сперва я решила, что он что-то сказал по-китайски.
Мэн обвел нас взглядом, понял, что произнесенное возымело не тот эффект и проговорил яснее: «Ссннцйк».
Я-то опять ничего не поняла, а Эдвин, мой сосед по умопомрачительному дивану Ланса в его, Ланса, гостиной, где мы сидели, коротая время полета в беседах, раздосадованно покачал головой и буркнул: «Вот урод!»
Лунань чуть улыбнулся, став похожим на бодхисатву в джинсах.
- Секрет полишинеля, - проговорил он. Его SE звучал значительно чище, чем у кёнэла Арчера. – Не хотите ли вы послушать историю, местеры и местра?
- Думаю, это очень к месту, - сказал местер Уэно. – Ничто не поможет скоротать время в дороге лучше, чем хорошая история.
Тихий восторг. Они вели себя словно джентльмены девятнадцатого века. Неужели интерьеры на людей действуют? Или мне удивительно повезло с компанией, и эти местеры так воспитаны? Но сейчас даже в закрытых колледжах для элиты навряд ли так воспитают, а они не аристократы, не миллионеры, не «звезды», просто специалисты, пусть и суперкласса…
Остро хотелось подыграть и изобразить леди. Сама собой выпрямилась спина. Колени плотно сдвинулись. Я глядела на себя со стороны и посмеивалась.
Как будто бы роскошный лайнер с черепашьей скоростью пересекает Атлантику. Мы сидим в салоне, ожидая колокола к обеду, и проводим время в светской беседе. Слушаем университетского профессора, что родом из диковинного Китая. И называется лайнер «Изабелла».
Через несколько веков это имя будет звучать как «Испел».
Местер Лунань собрался с мыслями и заговорил.
Не так давно братия «кроликов Роджеров» проложила маршрут от FPQ-88/0 к одной из звезд Малого Магелланова облака. Образ мысли и мировоззрение тех людей, которые летели по этому маршруту первыми, я не могу даже вообразить. Лететь туда, где ты имеешь все шансы погибнуть, просто ради того, чтобы там побывать. Пришло на ум, что, наверно, похоже мыслили первые астронавты. Но первопроходцы космоса хотя бы действовали во славу человечества. Своих стран. Их все знали и чтили. А о безумной авантюре «кроликов» не знал никто, кроме круга самих «кроликов». Штурманы сказали, что в земной Сети это предприятие обсуждалось едва ли не год, но только в собственном «кроличьем» секторе. Обговорили все, все обеспечили, собрали алмазную команду, с отличными, многажды проверенными кораблями, – русской, то бишь семитерранской постройки, чтобы с тройным запасом прочности…
Больше всего меня потрясло то, что они не рассчитывали на выгоду. Вся эта самоубийственная отвага была ради искусства и ради любопытства. Эдакого полунаучного интереса: а что там, в Малом Магеллановом?
Неподалеку от места прибытия, буквально у ближайшей к финалу маршрута звезды, неукротимые «кролики» нашли цивилизацию ссннцйк.
- Щелкают они, - сказал Эдвин, второй штурман. – Я записи видел. Гласных нет.
Потенциальный Ареал ссннцйк стратегической важности для Ареала человечества не имел. Как и цаосц, щелкающая иногалактическая раса не была кислорододышащей. Да и не существовало его еще, их Ареала. И не предвиделось в ближайшие время.
Лунань объяснил просто. Аналог телевидения уже есть, аналога Сети еще нет.
И все соответствующие прелести. Неэкономные производства, масса ядовитых отходов, задыхающаяся природа, болезни, войны…
Еще в пору господства ррит Земля присоединилась к конвенции невмешательства в развитие докосмических рас. Никаких контактов не предполагалось, но любопытство сорвиголов получило богатую пищу. Великолепные «кролики» решили, что ради новой расы вполне стоило затевать пляски и тратить годы жизни. Аккуратно сняли все материалы, какие при имевшейся технике могли, и, счастливые донельзя, собрались уже улетать.
Они совершили промах. Они недооценили ссннцйк, жалких костистых существ, яростно возящихся на своей маленькой загаженной планетке. Астрономия у тех была на высоте: людей заметили.
Люди по этому поводу переживали недолго: конвенция конвенцией, но и контроля особо не имелось, и сами исследователи были, по чести сказать, наполовину корсарами. Зато последующие две недели они ржали как жеребцы, отсматривая инопланетные теленовости. Даже задержались спектакля ради.
Нечеткие, малопонятные данные телескопов пыталась объяснить добрая сотня религий, затыкая при этом десяток разных наук. Граждане требовали ответа от властей. Выдвигали самые фантастические гипотезы, от атмосферных помех до диверсий враждебных государств, от испытаний чьего-то нового оружия до явления нечистой силы. Лучше всего была, конечно, гипотеза о том, что власть ссннцйк давно в сговоре с пришельцами, но скрывает это от народа.
«Кролики» рыдали от смеха. Пару раз прокатились на гипере по атмосфере, подогревая страсти.
Они уже знали, что в родные официальные органы никто и ничего не сообщит. Дело на уровне глав цивилизаций всей Галактики. Проблемы, которые этот уровень может создать простому корсару, лучше даже не воображать. А государственные структуры не интересуются Малым Магеллановым облаком. Далеко. Нерентабельно.
Данные остались достоянием узкого круга «кроликов Роджеров».
Но при чем здесь Ланс Айлэнд, член топ-листа самых завидных холостяков Ареала человечества?
Конечно, сын миллиардера не участвовал в той экспедиции. И даже не ему пришла в голову замечательная идея. Он был вторым…
…из тех, кто полетел в Малое Магелланово облако специально для того, чтобы показаться в небе мира ссннцйк и сорвать истерику в СМИ.
Самое дорогое, опасное и изысканное развлечение, которое только могла Вселенная предложить Лансу Айлэнду.
- Это очень непорядочно, - сказала я. – И незаконно.
- Это небезопасно вдобавок, - со вздохом объяснил местер Лунань. – В истории был аналогичный прецедент, как вы знаете.
- Прошу меня извинить, любезнейший местер, но я не понимаю, о чем вы.
- Как? – удивился местер Уэно. – Неужели вы никогда не слышали о «летающих тарелках»?
- О чем?
- О «неопознанных летающих объектах». Двадцатый, двадцать первый века.
Мне потребовалось время, чтобы осознать.
- Так вы говорите о нас, людях?
- Конечно, - местер Лунань улыбался. – Неужели вы не в курсе? Даже не слышали? Что ж, это лишний раз подтверждает…
- Но что?
Штурман глянул с усмешечкой искоса, вновь скроив лицо бодхисатвы.
- Дисковые корабли, местра Лорцинг. У какой цивилизации в нашей Галактике дисковые корабли?
- У лаэкно, - непонимающе ответила я.
- Когда-то и телевидение Земли, тогда еще независимое от Сети, и сама Сеть были полны шума насчет «летающих тарелок». Они появлялись и пропадали, никто не мог с уверенностью сказать, что они собой представляют. Подозревали пришельцев из космоса…
- Можете представить, как они тряслись после первой войны, - возбужденно заметил Эдвин, почти перебив утонченного коллегу. Он широко ухмылялся. – Лаэкно нашу победу признали вторыми. После нкхва, помните? Но им все равно пришлось проплатиться.
И он растопырил пальцы, наглядно показывая «ка-а-ак они проплатились!»
- Колониями и технологиями – пояснил местер Уэно. - За то, чтобы все или практически все сведения об их развлечениях убрали из нашей Сети. Многое, конечно, осталось, но официальные архивы насчет «летающих тарелок» стерильны…
- Это возмутительно! - сказала я, наслаждаясь тем, что вспомнила подходящее старинное слово.
- Во суки! – разрушив викторианское очарование, подал голос Морис, второй пилот. – И что? Чем кончилось?
- Командование со злости потребовало чертежи их кораблей, - с насмешкой ответил местер Уэно. - Конструкторы посмотрели и плюнули: сами сделали лучше.
- Но зачем лаэкно было мотаться с другого края Галактики… - попытался вмешаться кто-то.
- А зачем толстожопому Айлэнду было мотаться в другую галактику? – грубо сказал Морис. - Развлекались они. Постебушечки устраивали. Г-гады. Нет, надо было их…
- У них отхватили треть Ареала, - с металлической интонацией произнес местер Уэно. – В возмещение морального ущерба.
- Да ну? – не поверил Морис.
- А почему у нас такой здоровенный Ареал? – премудрый инженер почти смеялся. – У ррит был куда меньше, неужели вы полагаете, что Галактику не поделили до нас?
…в этот момент я подумала, что у лаэкно тоже есть повод нас ненавидеть. Да, конечно, сами они хороши. Но если они действительно лишились трети Ареала из-за чьих-то забав – навряд ли нарушение конвенции санкционировало их правительство… «Х’манк приходит и берет все, что видит», - так звучало отчаяние чийенков, предпочетших агрессивность ррит людской неистовой алчности.
Лаэкно, возможно, и не думали воевать с нами. Но, возможно, благожелательный нейтралитет, порты, ремонт, финансовая помощь… почему нет? И если война затянется, а чаши весов замрут на одном уровне, - нетрудно догадаться, на чью сторону встанут лаэкно.
- А вот случится у сников этих прорыв, - мрачно предположил Морис. – И завоюют они всех.
- На ближайшие полтысячи лет, - сказал Эдвин, - хватит им своего облака. Магелланова. А то и вовсе собственным дерьмом отравятся и вымрут.
Жаль, право. До чего славная была игра в изысканное общество. Я бы и еще поиграла.

Как мало я знаю. Все, о чем я могла думать после этого разговора. Как мало я знаю. И почему меня это заботит? Там, впереди, ад, и кому будет дело до неведомых и официально не открытых ссннцйк, когда в глотку вцепятся старые знакомцы ррит…
Умнейший местер Лунань сделал свое дело: менее суток пути оставалось «Испел» до того, чтобы опуститься на внутреннюю палубу гиганта «Гагарина», менее недели пути оставалось врагу до Сердца Ареала, но мысли занимало что угодно, кроме страха.
Местер Ши, один из техников, принявший леди «Испел» близко к сердцу, беспокоился насчет Малыша и его жизнедеятельности. Долго не верил, что нукты умеют впадать в спячку по желанию, и в это время появления продуктов их жизнедеятельности можно не опасаться. Почему-то он вбил себе в голову, что спячка бывает только сезонная.
Поскольку спальней прочно завладел подозрительный местер, спать я решила в той комнате, что оформили под старинную библиотеку. Библиотекой она и была. Электронные книги, музыка, фильмы – хватит не то что на полгода, на всю жизнь. А киноэкран в выключенном состоянии выглядел ширмой для искусственного камина, и это восхитило меня больше всего.

…камера облетела зал. Непривычная архитектура и странное освещение: один из стилей чийенкее. Среди присутствовавших на дипломатической встрече людей почти не было.
Новая раса заявляла о желании войти в число разумных Галактики.
«Вселенная вырождается», - сказал он уверенно и презрительно, поигрывая узкой кованой чашей.
Дипломат чийенкее, аристократ старой закалки, удрученно согласился с этой максимой. Не произнеся ни слова.
«Кто был первым?» – риторически вопросил говоривший.
В торжественной зале представительства Чиинн-йенкьи на планете Анкай все знали ответ. Храня почтение, ожидали продолжения речи.
Посол доминирующей расы Галактики говорил на своем родном языке. Поэтому компьютерный переводчик бесстрастно шепнул в ухо Аламухань: «Люди».
Девушка вздрогнула, сморгнула и взяла себя в руки.
«Кто явился потом? Чийенкее, лаэкно – достойные расы».
Чийенк молча поклонился. Посол небрежно отставил чашу. На ее золотистой гладкой поверхности возникали и исчезали движущиеся картины – травы под ветром, бегущие животные, звезды.
«И с цаосц мы могли уважать друг друга», - посол вскинул крупную голову: украшения, вплетенные в гриву, низко тенькнули. – «Хотя ни в какое сравнение с нами они уже не шли. Но мы снисходительны. Мы разумно приняли даже анкайи, не прислушиваясь к голосу эмоций».
По лицу представителя анкайи, на чьей планете, собственно, происходила дипломатическая встреча, ничего нельзя было прочесть. Аламухань показалось, что он вообще не понял, о чем речь.
«Но что мы увидели в последние два века?» – изумленно сказал посол. – «Нкхва! И вот теперь – х’манки. Кого предстоит встречать в будущем? Разумных червей? Мокриц?»
«Но если они будут высокоразумны?» – предположил чийенк.
«Плесень?» – продолжал выдвигать гипотезы посол доминирующей расы. – «О да!»
Посол Объединенный наций Земли нервно сжал руку своей секретарши. Благо, из-за стола, за которым они сидели, это никому не было видно. Аламухань вздрогнула снова. Ладонь сэра Найджела, в силу комплекции последнего, всегда была мягкой и пухлой, но сейчас он вдобавок истекал потом. И слегка дрожал.
Аламухань подумала, что сэр Найджел, хотя и блестящий дипломат, слишком стар, чтобы вести переговоры с инопланетянами. Похоже, у него нервный шок. Но маленький и полный сэр Найджел внутри сделан из железа, он не мог так легко потерять самообладание. Неужели подхватил местную инфекцию? Это очень плохо.
Ей не верилось, что есть какая-то опасность. Ведь это все цивилизованные расы, куда более развитые, чем земляне. Огромный, весь бугрящийся мускулами рритский посол не внушал ей страха. Он казался каким-то дикарем. Из оружия при нем были только священные ножи, которые для человека сошли бы за мечи, и от этого впечатление варварства усиливалось. Ничего высокотехнологичного на ррит видно не было.
Помимо этого, одет почти трехметровый инопланетянин был точно дама, отправляющаяся к коктейлю. Во что-то вроде короткого черного платья. Декольтированного. А уж металлические и костяные украшения – целая ювелирная лавка: серьги, браслеты, ожерелье, пояс, побрякушки в гриве… Аламухань посмеялась бы про себя.
Если бы могла.
«А логическое объяснение вашей неприязни у вас есть?» – поинтересовался чийенк.
«А как же», – ррит сощурился. – «Они вопиюще неэстетичны!»
Он поднялся и вдруг направился к земной делегации. Люди невольно вжались в спинки кресел. По лбу сэра Найджела побежала капля пота.
Ррит бесцеремонно разглядывал их. У него были желтые глаза. Верхняя губа чуть подрагивала. Показывались длинные белые клыки. «Зачем разумному существу такие зубы?» - думала Аламухань. – «Трудно воспринимать высокоразумным того, кто так хорошо приспособлен к выживанию в дикой природе…»
«Ты!» – сказал ррит, наконец. – «Почему вы все разноцветные?»
«Мы представители разных рас нашей планеты», - неожиданно спокойно и с достоинством ответил сэр Найджел.
«У вас там много разумных рас?»
«Одна. Несколько разновидностей, пород».
Сэр Найджел неслышно перевел дух и встал, чтобы собеседник не так нависал над ним. Безуспешно. Ррит был выше ровно вдвое.
«Где ваши самки?»
Сэр Найджел поежился.
«Вот… одна».
Ррит воззрился на Аламухань.
«Это?! Это что, ребенок?»
«Нет. Взрослая женщина. Моя помощница».
Аламухань покоробило от взгляда ррит. С брезгливостью на нее еще никто никогда не смотрел.
«Она что, больная?»
«Нет», - устало ответил сэр Найджел.
«Сколько у тебя детей?»
Аламухань вздрогнула. Она не поняла сперва, что вопрос адресуется ей.
«У меня нет детей».
«Ты сказал, что она не больная», - фыркнул ррит в сторону сэра Найджела. – «Маленький, слабый и лживый. Гаже не придумаешь. Тысячу лет назад вас бы уничтожили ради вашего же блага».
Посол чийенкее добродушно засмеялся. Посол человечества прикрыл глаза.
«Хорошо!» – сказал ррит. – «Мы разрешаем вам существовать».
Он ленивым движением коснулся своей серьги: стало ясно, что в нее вмонтировано устройство связи. Аламухань невольно присмотрелась к браслетам на мощной руке. То, что казалось большими плоскими камнями, превратилось в экраны. Мини-камера зафиксировала, а переводчик перевел причудливые узоры инкрустации – да, это не изящная арабеска, это разметка сенсорной панели...
«Какие права нам будут предоставлены?» – ровно спросил сэр Найджел.
«Еще и настырный», - уже стоя вполоборота, резюмировал рритский посол. – «Какие-нибудь. Радуйся, х’манк».
Люди смотрели, как он уходит – гибко, плавно, беззвучно, словно оцифрованная картинка. Словно и не было в ррит почти трех метров роста и, вероятно, центнеров двух веса…

Я смотрела кино. Решила немного развлечься перед сном. Наугад выбрала одну из записей айлэндовой фильмотеки.
Сначала мне хотелось выключить ее. Выключить. И завести самую глупую комедию, которую только можно здесь отыскать. Но что-то не давало мне остановить фильм. Знаете, так иногда бывает. Словно паралич какой-то. Ни нажать кнопку, ни отвести глаза.
Вспомнилось, как не столь давно нагнетали неприязнь к инопланетянам, крутя древние ленты.
Эта не была такой уж древней. Чуть больше тридцати лет… почти сразу после Великой победы.
Я ловила себя на том, что в иных сценах до боли сжимаю зубы – так обидно становилось за людей. Фильм, основанный на реальных событиях. Кое-где в нем даже мелькали, минимально обработанные, настоящие кадры – те, что запечатлели мини-камеры сэра Найджела, первого в истории человечества межпланетного посла и его секретарши, этнической китаянки. Изданные широким тиражом мемуары этой Аламухань легли в основу закадрового текста. Если честно, чтица несколько мешала восприятию. Инопланетная коллегия была куда интереснее личных переживаний секретарши. Тот высоченный даже для своей расы ррит – вполне реальный и известный персонаж. Р’харта.
Люди почти не встречались с ррит в мирной обстановке. А если встречались, то только с самыми высокопоставленными и высокомерными. На самом деле мы ничего не знаем друг о друге.
И не хотим знать.
Качество изображения резко упало: подлинные кадры. Второй ррит не то оскалился, не то засмеялся в ответ на что-то, сказанное ему Р’хартой. Он был стройнее и намного ниже. «Парное лезвие». Рритская женщина заговорила – не узнать, о чем. Она куда меньше напоминала человека, чем мужчины ррит. Огромная, чуть уступающая в росте трехметровому послу, ширококостная, с восемью сосцами. Ее звали Суриши, и она была матерью одного из его выводков. Говорят, считалась миниатюрной женщиной.
Вскоре после той встречи Р’харта стал главнокомандующим рритских военных сил. Это он проиграл войну. Нам, людям. Он прекратил свою жизнь, как многие ррит в конце Первой космической – отправившись в безнадежный бой.
Х’манки побеждают.
Вчера, - а кажется, что полгода назад, - я сказала уличному проповеднику, что можно знать, не знать и предполагать с определенной степенью вероятности. Может, конечно, я и дразнила его при этом, но я была честна. Я действительно не умею верить.
А хотела бы. Потому что это невыносимо тяжело, - когда не в состоянии оценить степень вероятности. Я бы хотела верить в новую победу.
Но не умею.

Толстосум-экстремал Ланс Айлэнд мог позволить себе все последние технологии. «Испел» была не только роскошно отделана. В рубке, оказывается, стоял даже визуализатор, превращавший данные о доступной сканерам области космоса в трехмерную голографическую проекцию. Зачем Айлэнду понадобилась эта военная игрушка? Насколько я знаю, визуализаторы нужны тем, кто рискует ввязаться в драку. Проектировали их уральцы, по заказу корпораций с Терры-3, для охоты за браконьерами. Потом ими стали оснащать патрульные корабли, которым нередко приходилось принимать бой с пиратами. Пилотам ориентироваться куда удобнее по реальной картинке, а не по числовым данным.
Зачем визуализатор на гипере, который может просто уйти в мерцание, где его никаким способом не достать? Для тех редких моментов, когда корабль находится в обычном пространстве? Или просто, чтоб был? На звезды в ладони любоваться?
Я не без злорадства подумала, что если на каком-нибудь боевом корабле не окажется устройства, его снимут с «Испел».
Когда яхта вышла из мерцания, пилоты позвали нас в рубку. Посмотреть, как выглядит в голографической проекции семитерранский флот.
Было на что посмотреть.
Вообще-то, если честно, визуализатор я видела только в новостях. А голограммы, снятые на обычную камеру, да еще воспроизведенные на щитовом экране, сильно теряют в эффектности.
Эдвин погасил свет. Небольшая рубка яхты казалась огромной, как планетарий. Или диковинный океанариум – вокруг, в глухой черноте, плыли глубоководные рыбы. Обводы корпусов были настолько естественны и грациозны, что корабли казались живыми. Серебряная чешуя светилась не дающим лучей светом фосфора.
Пожалуй, Айлэнд действительно мог поставить визуализатор просто из чувства прекрасного…
Акулы. Меч-рыбы. Правильные какие ассоциации. Это боевые заатмосферники. Думаю, что последнего поколения, семитерране по своей русской природе никогда не стали бы скупиться на военный флот… зачем кораблю, не предназначенному для входа в атмосферу, такие обтекаемые формы? Если они совершенно не влияют на скорость?
Я уже собралась спросить об этом у кого-нибудь сведущего, когда свет вспыхнул, и серебряные акулы линкоров стали просто голубоватыми комками над лаковой плоскостью визуализатора.
- Ну вот… - разочарованно протянул Морис.
- Вы тут все умом тронулись? – преодолевая хрипоту, сказал вошедший. Прозвучало это так грубо и оскорбительно, как у иного не получилось бы и грязно выругаться.
- Местер?.. – подчеркнуто вежливо произнес местер Уэно.
- Морган? – ошеломленно проговорила я. – Морган! Как ты здесь оказался?
- Янина… - он уставился на меня, я шагнула ближе, протягивая руку, и Морган рявкнул: - Не подходи ко мне!
Я почти испугалась.
- Грипп у меня, - хмуро сообщил таинственный незнакомец. – Сумел… Хожу, как биологическое оружие, блин.
- Температура?
- Да нет уже, - Морган сконфузился и уже не выглядел таким озлобленным. – Сейчас влетим, в медпункт пойду, меня там быстро проконопатят…
Я улыбнулась.
- Так вы знакомы? – Уэно приподнял короткие лохматые брови. – Милая местра Лорцинг, представьте нам, пожалуйста…
- Вы какого хрена в другую сторону претесь? – нелюбезно прохрипел Морган. – Вы не видите, где флагман? Сейчас разворачиваться будете, как идиоты.
- Местер Ши, - спросила я, - здесь можно сделать теплое питье? Хотя бы чай с лимоном?
- Разумеется, я вас провожу…
- Милейший местер Морган, - невозмутимо журчал японец, - я советую вам на ближайшее время вручить себя в женские руки…
- Что значит в другую сторону? – возмущенно перебил местер Нараян из пилотского кресла.
- Не пялься в визик, если не умеешь им пользоваться, - сардонически сказал Морган; мне даже стало за него стыдно. – Это не «Гагарин». Это «Оклахома». Это вообще другая эскадра! Любуются они. Свет они выключили. Ум-мельцы…

Полчаса спустя Морган пил и ел, сидя за серебристого дерева столом Айлэнда. Главным образом ел, добрея на глазах по мере протекания процесса. Довольно крупный мужчина, не евший сутки, - это бездонная бочка.
По крайней мере, хоть отдельной столовой на «Испел» не устроили. Зато кухню выдержали в стиле арт-деко.
Из-за досадной ошибки яхта была вынуждена совершить очень сложный маневр, и теряли мы не меньше трех часов. Пилот всецело доверился визуализатору, техникой работы с которым владел поверхностно, и спутал два близких по конструкции корабля, забыв прикинуть размерность.
Все войска Ареала стягивались к области «сердца». Мы вышли из мерцания вблизи эскадры, приписанной к Древней Земле, а семитерран даже сканеры оттуда не ловили. Вот и случился промах.
- Морган, - сказала я, когда он наконец отодвинул тарелку и начал нащелкивать себе в кофе таблетки сахара, - откуда ты взялся?
- Сказал бы я грубо, - мрачно отозвался он и хлебнул. – Но при тебе не стану.
- Да что случилось? Я что-то слышала насчет того, что ты…
- Что - я?
- Какая-то нехорошая история с тобой…
Морган фыркнул и впервые посмотрел мне в глаза. Красноватые глаза; правда, после местры Джонс меня уже ничем не испугаешь.
- Дерьмо история, - сказал он и скривился. – Полное. Хрен с ней, короче.
Он наотрез отказался что-либо рассказывать. Я не настаивала, хотя бы потому, что горло у бедняги еще ныло, - и Морган меня насмешил. Он решил вдруг, что мне его проблемы ну совсем не интересны, и обиделся. «А мне так на «Оклахому» надо было бы лететь. Как раз», - угрюмо сказал он. – «Но я прошение подал. Чтоб с Дмитрием. Чтоб команда. А то бы вообще подохнуть было».
Я покачала головой.
- Тебе бы лучше чаю выпить, - сказала я. – С лимоном.
- Лимон я отдельно съем, - сообщил Морган. – Не девочка.
После чего разрезал его и стал жевать как апельсин, глядя на меня с вызовом. Ждал, видимо, когда меня скривит от оскомины.
Ха!
Не девочка, определенно. Мальчик. Маленький.
А я, между прочим, нервно устойчива. Исключительно. Так что жуй, жуй.
- Морган, - спросила я. – А какая у тебя фамилия?
На небритом лице «стратегического» промелькнула мысль о женской логике. Но неприязни очевидно не вызвала.
- Стюарт, - сказал он. – Дурацкая фамилия.
- Замечательная фамилия.
Он помолчал, глядя на меня. Намазал маслом пшеничный ломоть, откусил и вдумчиво прожевал. Запил кофе.
- Я ведь ушел из армии, - сказал он. – И улетел из Ареала. На Дикий Порт. Кретин…
…кем мог устроиться на Порту бывший «стратегический», не желающий резко менять род занятий? Секьюрити. Киллером. Членом абордажной команды.
Местер Стюарт слишком тонко чувствовал грань между дисциплиной и пресмыкательством. Кроме того, он очень любил космос. Поэтому выбрал последнее. Но он, к несчастью, рано заключил контракт, - не оглядевшись, не успев еще разобраться во всех тонкостях кадровой политики завсегдатаев Дикого Порта.
Это были браконьеры.
Терра-3. Слишком много жизней принесли в жертву неразумному, внимчивому божеству, в инертном состоянии похожему на густую белую слизь. На биопластике не остается крови и грязи. Говорят, что нелегальных сборщиков квазицитов терране убивают без предупреждающего выстрела. Говорят, что пиратов, на чьем судне обнаружили контрабанду, живыми выбрасывают в открытый космос.
Говорят, что браконьерская добыча год от года растет.
Третьетерране нашли способ стимулировать деление драгоценных клеток. За время первой войны площадь приисков резко сократилась, но сейчас она практически достигла довоенных размеров. Вне Терры-3 квазициты по-прежнему не размножаются.
Все это рассказывал мне Морган, пока я пыталась разобраться в айлэндовой аптечке. Проклиная яхтсмена – за то, что свалил упаковки кучей, и Моргана – потому что наглотался дешевых антибиотиков и уснул, вместо того, чтобы пошарить в аптечке миллиардера.
- Плюнь, - нудел Морган за спиной. – Встану и пойду. Нормально все. В медпункте проконопатят...
И весь комплект лечебных ламп, точно из рекламы, валялся нераспакованный позади ящика с таблетками. Айлэнду не довелось в последнее время страдать насморком. Ага, прошвырнулся до Магелланова облака и обратно, даже сквозняка не случилось… Я проверила заряд и сунула лампу Моргану.
- Грей нос. И горло. Так что было потом?
- У них эстафета, - сказал бывший «стратегический». – На заатмосферниках которые, пока гипер не купят…
Мало-помалу из невнятных фраз и ругательств Моргана я выяснила, что пираты, намереваясь добыть партию квазицитов, реализуют довольно сложную схему, называемую «эстафетой». Одна из составных частей схемы – принесение в жертву абордажной команды. Почему и набирают в команду либо тех, кто не знает, на что идет…
…либо ррит, которые выходят из этой ситуации победителями. Что они потом делают с захваченным патрульным судном, пиратов волнует мало, потому что они к тому часу уже далеко, а игра стоит свеч.
Потом до меня дошло, что воруют не биопластик, а сырье. То есть где-то, кто-то, по технологии, которая считается сверхсекретной, уникальным достоянием, тщательно охраняемым в закрытых исследовательских центрах на Земле…
Потом до меня дошло, что линкор вполне мог разрешить стыковку патрульному судну. Достаточно было поменять на том «засвеченные» номера и симулировать человека в пилотском кресле. Несложная компьютерная манипуляция…
Морган старательно грел нос.
«Стратегический» пролетел, как напильник к альфе Центавра. Благодаря профессиональным навыкам они с товарищами сумели добиться «рритского результата», но когда бойцы остались на корабле одни и обнаружили, что наниматель отправился по своим делам, - а пилота в абордажной команде не было…
Они сдались. И ждали показательного суда, когда пришло памятное сообщение с погибшего каравана. Когда началась война.
- Тебя амнистировали?
- Нет, конечно. Передали дело в трибунал. Меня, так-то, и должен был судить трибунал…
- И что?
- Специальный сертификат, - сказал Морган. – С ограничением в правах пожизненный…
У него был убитый вид. Уничтоженный. Он признавался в немыслимо постыдной вещи, страшной и грязной, признавался женщине и готов был провалиться сквозь пол прямо в мерцающий космос.
- Вот такой я урод, - добавил он, кладя лампу на стол. – Я же сам хотел, чтобы не подавлять беспорядки. Чтобы… потому что красная кровь… А вот.
- Мы с тобой коллеги, - проговорила я. Пожала плечами.
Мне в самом деле было все равно.
- Ты же не убивала солдат.
- Сепаратисты на Земле-2 были хуже, чем те патрульные?
Морган молчал.
Я думала, сказать ему или нет.
- Морган. Ты пожизненный сотрудник. Сотрудник чего?
- Есть такая структурка, - не поднимая глаз, сообщил он, - называется – Центр.
- При Минколоний?
- Откуда ты знаешь?
- Приморозили структурку, - сказала я тоном местры Джонс и даже улыбнулась ее улыбкой.
- Чего?

Всю карту визуализатора занимал семитерранский исполин. Изображение медленно вращалось, его искажали помехи. Аномалия. Что это за аномалия и зачем корабли держатся этой самой аномалии, мне безумно хотелось спросить, но «Испел» сейчас должна была войти в игольное ушко – сесть на внутреннюю палубу «Гагарина». Отвлекать пилотов я не решалась. Тем более на правах единственного постороннего человека в рубке. Попросилась посмотреть.
Флотилия медленно – конечно, в космических масштабах медленно – перемещалась по огромного радиуса орбите вокруг голубого гиганта. Отсюда звезда была размером с Солнце в небе Древней Земли. Я почему-то подумала, что на Земле сейчас июль и по Гринвичу шесть утра. Интересно, эта звезда уже считается частью Сердца Ареала?
Сколько отсюда до Земли?
И сколько – до врага?
Гравигенераторы «Испел» вцепились в протянутую ладонь посадочной платформы. Призрачно-голубоватая, как горящий метан, голограмма над визуализатором моргнула и исчезла. Взгляд невольно задержался на черной плоскости, - только что над ней жил кусочек мира, а теперь ничего не стало.
Платформа втянула бывшую прогулочную, прокачанную до состояния полноценного исследовательского корабля яхту, ныне военный транспорт, на борт «Гагарина». «Испел» тряхнуло. Ощутимо так тряхнуло, когда крошечное суденышко вошло в поле искусственной гравитации большого корабля.
Малыш сквозь две переборки излучал взволнованное ожидание. Я пошла за сумкой и в коридоре наткнулась на Моргана. «Стратегический» так и не побрился. Вид у него был грозный.
- Я только одного не понимаю, - сказал он, нависнув надо мной, точно одна из башен управления терранского флота. – Зачем ты сюда поперлась?
- Скучно стало.
- А серьезно?
- Морган, ты зачем поперся на Дикий Порт?
- По дурости.
- Вот и я – по дурости.
- И не жалеешь?
- Если б я этого не сделала, тоже бы пожалела. Малыш!..
Сумку у меня из рук осторожно взяли, поддев кончиком хвоста, и поставили поперек острого хребта. Я пропустила ремень под малышовым брюхом, защелкнула.
- Янина, - начал Морган и остановился. Поколебался. Мимо прошли Мэн Лунань и Уэно, вежливо кивнули нам. Малыш по звериной непосредственности взялся оценивать мягкокожих мужчин, и я его одернула. Иногда это не забавляет. – Янина, у тебя мужик есть?
- Вся моя дурость, - сказала я, - проистекает оттого, что у меня нету мужика. То, что у меня пять лет был специальный сертификат, не в счет.
- Да я не о том, блин! – обиженно крикнул Морган мне в спину. – Н-ну… бл-лин…
Мне было бы интересно узнать, почему местера Стюарта не посадили, как следовало бы при его статье даже во время войны. Почему в должности пожизненного сотрудника направили в действующую армию. Я знаю варианты ответа, но вслух не скажу.
Не принято.

Первой мыслью, которая посетила меня по выходу из яхты, было: «Да ведь здесь сплошные семитерране!»
Казалось бы, что тут удивительного? Флотилия планеты Урал. Суперкрейсер «Юрий Гагарин». Экипаж состоит из жителей планеты, к которой приписан флот… Я и раньше видела уральцев. Целую кучу. Но все как-то… поодиночке, что ли. Полковник дядя Гена и «стратегический» Дима, у них было что-то общее, но они своей похожестью напоминали отца и сына. Это не казалось странным.
Не то чтобы неестественно или пугающе. Но - словно бы - другая раса. Словно попасть из места, где живут только белые люди, в место, где живут только черные. Фенотип ни при чем, среди семитерран можно найти кого угодно, любую расу, как и в везде в Ареале. Кроме разве что Первой Терры…
Выражение глаз. Описать его я все равно не смогу, поэтому не буду и пытаться.
Враждебности в них нет ни малейшей. Но все равно жутковато.
Браслетник завибрировал: компьютер счел нужным запустить переводчик. Чуть одаль говорили по-русски.
Подошедший офицер обратился к нам на SE. Язык он знал хорошо, но акцент резал уши. Я подумала, что по возрасту майор не мог родиться на Урале. Но наверняка мигрировал еще ребенком.
- Местеры, местра, прошу пройти со мной, - он явно произносил эти слова не первый раз. Даже не впервые за сегодняшний день. – Сведения о вас получены. Вы подтвердите свою личность и вам выдадут направление на место…
Мы стояли тесной группой, с чемоданами и сумками. Малыш оглядывался, напряженно вслушиваясь. Он почуял своих.
Мне стало страшно.
Сколько времени я не видела ни одного экстрим-оператора, кроме того, что в зеркале… Я не знаю, семитерранки они или нет. Это неважно. Академия Джеймсона на свете одна. Все операторы вышли из ее стен.
«Когти, зубы, хвост». «Он - необыкновенный, он самый! лучший! в мире крокодил…»
Малыш уже с кем-то здоровался по-своему, не рассматривая полдюжины переборок как преграду. У них, нукт, с этим просто. Наивное создание хвасталось тем, что у меня совершенно белая голова, ни у кого такой нет; прочие наивные создания, судя по ответам Малыша, возмущенно перечисляли достоинства собственных подружек. И наверняка часть диалога доставалась самим хозяйкам, которых мне еще предстояло увидеть…
Мне предстоит участвовать в бою. Рядом с ними.
Малыш, я тебя пну сейчас!
- Пожалуйста, не волнуйтесь, - усталым голосом говорил офицер, повторяя заклинание, которое, должно быть, читал всем новоприбывшим. – Наши сканеры еще не берут объект. По данным разведчиков, объект войдет в область Терр через двадцать часов. До непосредственной встречи более пяти суток.
Да. Об этом спрашивают все.

Увидев Малыша, Морган почему-то решил, что его мать - Шайя. А может, просто пошутил, заявив: «Я был близко знаком с твоей мамой, крошка!»
Аджи бы зарычал. Зубы показал. Аджи вообще любил, чтобы от меня держались подальше. Ему слишком часто приходилось меня защищать. У Малыша опыта куда меньше. И характер совсем другой.
То ли у Моргана свое собственное чутье, то ли отчаянная голова Морган.
Когда я улыбнулась, он смотрел на меня.
Я подумала, что если он останется жив, то сертификат ему заменят. Или не заменят. Мне кидали надежду, как кость собаке; я сама понимала, что врут, но брала, как собака же…
- Ладно, - сказал Морган. – Пойду, что ли, сдамся врачам. А там…
Что – «там», освещено не было, потому что великолепный местер Стюарт развернулся, закинул на плечо сумку в полсебя размером, и с неожиданной уверенностью зашагал к лифту, бросив через плечо: «еще увидимся».
Спина у него была широченная. И загривок – тяжелый, бычий.
Я вдруг подумала, что у ррит такие вот загривки. Но шея длиннее, чем у людей, и оттого они не выглядят грузными. Они вообще очень легкие при своих размерах, ррит. Двигаются быстро, - так, что человек порой не успевает отследить начальную точку. Конечную не успевает определить уже по другой причине…
Морган. Ты смелый. И умный. И это очень на тебя не похоже, - заявить, что не хочешь проливать красную кровь и едва ли не тут же наняться стрелять в солдат… Хотя случается всякое. По двадцатисемилетней мне вряд ли можно было сказать, что меня вскоре казнят за тройное убийство.
Некоторое время спустя мы с Малышом отправились к тому же лифту – на жилую палубу.

И ничего страшного. Со мной перездоровались и перезнакомились, мы вместе посмеялись над моим хвастливым нуктой, девчонки порадовались за нас, что мы не оказались на борту погибшего каравана. От двадцати до пятидесяти лет, все они называли себя «девчонками»…
Я же помню. Так было всегда, это традиция, в которой я еще наставляла маленькую Эльсу. Странно это, возвращаться в прошлое, - самой изменившейся, почти чужой. И радость тяжела, потому что любая из тех, чье имя я еще не успела запомнить, может исчезнуть скоро…
Я тоже могу.
Мы все.
Вместе с этим исполинским кораблем, самым мощным в Галактике, вместе с объединенным флотом человечества, вместе с самим человечеством…
Так.
Хватит.

Малыша у меня отобрали и впихнули в вольер за переборкой. Прежде я с такими порядками не сталкивалась, и очень удивилась. Это психологи намутили, оказалось, в заботах о нашей человеческой и женской натуре. Чтобы хвостатое биологическое оружие не превращалось в сексуальный фетиш, что ли? Я вспомнила местера Хейнрри с его текстами и беседами, и почти разозлилась.
«Да брось!» - сказали мне. – «Они же как дети, пускай там пообщаются между собой».
И то правда.
А вообще никогда бы не сказала, что нахожусь на военном корабле. Словно на дорогом заатмосферном лайнере, здесь не экономили пространства. Волейбол? Бассейн? Пожалуйста. Уютные спальни на шестерых, душевые, общий холл с коврами и диванами, киноэкраны, информационные базы, доступ ко всем последним новостям – хотя, строго говоря, отсюда и исходили все последние новости…
И гитара осторожно прислонена к стене в углу.
И еще – телещиты, имитирующие окна. Такие же, как на пассажирских кораблях. Продолговатые большие иллюминаторы, в которые глядит бесконечное звездное небо. Оно над головой, под ногами, везде. Полная иллюзия глубины: можно очень долго смотреть и думать о чем-нибудь.
Маленькие дети, впервые попавшие на корабль, верят, что это настоящие иллюминаторы. Я видела как-то – смуглая кроха с косичками трогала стекло ладошкой, тут же отдергивала и робко трогала снова, неотрывно глядя на огни звезд. В другой руке у нее была зажата кукла из серии «инопланетные подружки Барби», девочка-анкайи с настоящими пушистыми ресницами…
Повинуясь неожиданному желанию, я тоже прикоснулась к поверхности щита. Даже на ощупь «окно» было прохладнее стен, - таковы установки модели, обычной бытовой модели, какую можно поставить и в дом. И представлять, что там, за чуть-чуть прохладным стеклом, абсолютный ноль и чуждая человеку бездна…
Здесь, на борту военного корабля, представлялось еще, как от бездн идет враг. Идет не захватывать и покорять – уничтожать, мстить, и месть его справедлива.
Интересно, если б я это сказала вслух, что бы со мной сделали?
Да ничего.
Первую войну начали ррит. Мы отомстили. Это бесконечная цепь, которая закончится только уничтожением одной стороны.
Или двух.
Потому что чийенки тоже получат свое.
Я больше не испытывала приливов дикого страха, которые так меня изумляли, – ведь я всегда считала, что исключительно нервно устойчива, да и результаты всех текстов свидетельствовали об этом. Здесь страха не было. Возможно, броня «Гагарина» отгораживала от внешнего страха так же, как от космического холода и излучений. Возможно, дело было в экипаже и прочих.
Семитерране. Они не боялись.
Никто здесь не боялся.

Меня в который уже раз идентифицировали, зачислили в часть, поселили, и отправили на медицинское обследование.
Ой.
Давно со мной такого не было. С тех пор, как мою психофизиологическую нормальность устанавливали для нужд судопроизводства; в разряд физически или психически альтернативных категорий населения я тогда попасть не сумела, к несчастью, - приговор был бы куда мягче. Возможно, даже условный.
Хотя в экстрим-операторы никаких альтернативных так и так не берут.
Меня уложили в три разных диагност-капсулы, меня просветили, прощупали и проанализировали, со мной три часа беседовал психолог, и под конец мне хотелось не то убежать, не то заползти под стол. Главный военный душевед семитерранского флота оказался по образованию не психологом, а психиатром. С научными трудами, званиями и вдобавок с уклоном в ксенологию: по совместительству консультировал адмирала Захарова в вопросах чуждого мышления. Стратег. Бронзово-смуглый, большой и бородатый, с глазами, похожими на черные сливы, он напоминал ассирийского царя. Только копья в ручище не хватало и быка рядом.
Я никак не могла понять, боюсь его или нет. Вроде не было страха, но от одного взгляда начинало буквально трясти. Темп его движений вполне соответствовал манерам вавилонского мужа, - если не статуи этого самого мужа, - но ауру, ореол бешеной энергии можно было видеть чуть ли не глазами. Я подумала, что Элия Ценкович наверняка телепат. И сильный.
После чего меня стал мучить ревнивый вопрос: а у кого способность к телепатии выше, у шумера или у германца? То есть, у Элии или у Дитриха?
- Местер Ценкович, - под конец осмелилась спросить я, - а вы не родственник адмиралу Ценковичу?
- Все люди братья, - ответил он и скривил губы под бородой в непонятной усмешке. – А вы не родственница случайно некой Янине Хенце?
- Нет, - ответила я абсолютно честно, – а почему вы спрашиваете?
- А вы почему?
- Из любопытства.
- Любопытной кошке откусили ножки, - неторопливо сказал Ценкович глубоким басом. С неподражаемой интонацией. Углы моего рта нервно потянулись к ушам. Случалось, конечно, что ко мне обращались как к девочке, но не как к пятилетней малышке! Невольная обида, невольная же симпатия – уж очень добродушный вид был у чернобородого ассирийца…
Где моя устойчивость? Это же старый-старый трюк.
Я улыбнулась, на этот раз спокойно.
- Извините, Элия Наумович, - шумер был уральцем, и я решила обратиться к нему на русский манер, тем более что сумела прочитать его отчество на табличке. Кириллицей. Сама; и чуть-чуть гордилась этим. - Я глупый вопрос задала.
- Глупые вопросы самые интересные, - сказал он. – Идите, Яна, – и он сплел длинные сухие пальцы, неожиданно безволосые, - в другой ситуации я бы вас еще пригласил поговорить. Нам с вами небесполезно было бы еще встретиться.
У меня коленка дрогнула.
Чувство от общения с ним было такое, что тебя перебирают по деталям. Бережно, профессионально, тактично, но выворачивают наизнанку. Ха! Развинчивают и чистят, точно древнюю колесную машину из чьей-нибудь коллекции. А ты сидишь и моргаешь. Еще губы сохнут ужасно.
«На вас посмотреть…» - сказал он на втором часу беседы, буравя глазами стену над моей головой. – «Аж мне самому страшно от вас, Яна. Я таких и не видел. До такой степени».
Я сглотнула. Никогда бы не подумала, что могу внушить страх вавилонскому стратегу.
«Я, конечно, все знаю», - продолжил он голосом верховного жреца. – «Все понимаю. Но чтобы такое получилось, какое из вас сделали – должны были предпосылки быть. Предпосылки. Почва…»
Я вспомнила это и осмелела.
- Элия Наумович, - выговорила я напряженно, - было… в общем, некоторые люди подозревали, что я генетически модифицирована…
Он расцепил пальцы и перевел взгляд на меня; в черной воде зрачков заплескалась насмешка.
- Тьфу, - сказал ассириец, - ну что за наивные люди. Зачем усложнять?.. Все это чушь собачья, Яна. Другое дело, что мне как врачу нужно бы с вами побеседовать. Неоднократно. Но я как военный должен, видя вас перед собой, обрадоваться и сказать: «замечательно»… Вы знаете что? Если будет возможность – приходите. Я часто занят, но вас приму обязательно.
Я много раз проходила тестирование. Десятки раз. Перед каждым забросом. И когда мне говорили о «небольших девиациях, не мешающих работать по специальности», - это была правда. Они действительно не мешали работать. Все остальное штатных психологов корпуса не волновало.
- Охотно, - у меня сердце замерло в горле от фантастического чувства полного доверия. Может, от этого голос прозвучал хрипло. – Если будет такая возможность.
Он вздохнул и на мгновение стал более человечным.
- Хорошо, - проговорил шумер. - Если будет – приходите.
Я действительно к нему приду. Если…
Я не стану оценивать вероятности. Приду и все.
После войны.

Впрочем, главное даже не это.
Здесь были инструкторы!
Я не занималась с инструктором с тех пор, как попала в лапы к местеру Иннзу. В Центре эту должность не считали необходимой. Все сотрудники - матерые профессионалы, а при такой убыли личного состава, какая сопутствует заданиям особой категории, печься о повышении квалификации просто нерентабельно.
Ох, сколько кристальнейшей правды я о себе выслушала!
«Ты не оператор!», - сказали мне. – «Ты к нукте бесплатное приложение. Ты выезжаешь за счет его мозгов и его уровня телепатии, но это ж не значит, что можно на все остальное положить с прибором! А если в отключке будешь?»
Когда же обнаружилось, что Малыш – экспериментальная модификация, что ему нет еще и года и учила я его сама… лучше б мне было провалиться в мусоропровод.
Инструктор, высокая худая семитерранка с русыми кудрями и угольно-черным взглядом, на меня даже не смотрела. Ходила по тренажерному залу туда-сюда и с шумом выдыхала через ноздри. У нее было чеканное скуластое лицо, малоподвижное, почти как у меня, но не из-за дефекта, а просто так. Ее звали Инга Чигракова, и нам уже доводилось встречаться. Она закончила Академию лет на семь раньше меня. Как-то раз приезжала повидать учителей.
А мы с Лимар незадолго до того убежали в город. Лазали там с нуктами по крышам и пугали социально альтернативных членов социума. Сейчас я не понимаю, почему это так нас забавляло. А тогда мы животики надрывали со смеху. Потом оказалось, что кто-то из тех неформалов пошел и пожаловался на нас. Даниэла уже устала ругаться и соображала, как бы нас наказать, чтобы это не помешало учебе, когда дверь распахнулась и вошла худая и холодная девушка. Она походила бы на Снежную Королеву, не будь глаза такими темными и угольно-раскаленными. «Инга!», - воскликнула Даниэла. – «Неужели ты?..» Она в сердцах рассказала Инге, улыбавшейся бесстрастно, как богиня, что мы натворили. Но та только развеселилась и засмеялась. Смех ее оказался медленный и красивый, точно звон ледяного колокола.
Лимар влюбилась. Потом неделю по ночам рассказывала мне шепотом, какая Инга потрясающая.
…Лимар погибла, а Инга теперь разбирала со мной и Малышом самые азы операторской науки, выходя из себя и теряя ведьминское бесстрастие. «Ну и о чем он думает? О чем, я спрашиваю? Вам же драться идти. Что должен чувствовать нукта в бою? Он должен развлекаться, прах побери, охотиться, в догонялки играть! Догнать и голову откусить! Найти и разорвать! Выскочить и сожрать!», - со вкусом перечисляла Инга. – «А не о том думать, как тебя, дуру мягкотелую, оберечь!»
Правильно, конечно. Я думала о том, как добрый Малыш будет охотиться, и мне делалось грустно. С него ведь станется и не добить жертву…
Аджи был великолепен. Неумолим. Агрессивен. С ним все было правильно.
Инга вздохнула с видом человека, добровольно принявшего благочестивый, но тяжкий груз. «Еще четыре дня, по крайней мере. Минимум успеем, а дальше – будь что будет».
Я смиренно кивнула.
«Свалилась ты на нашу голову!» - сообщила Инга и забила последний гвоздь словами, - «если б вас было хотя бы человек триста…»
Потом она отправила меня повторять «Наставление по ведению боевых действий». Старая-старая инструкция для экстрим-операторов, времен первой войны. Если честно, в свое время в Академии я ее проглядела по диагонали. Одного любопытства ради. Даже в страшном сне никому не могло привидеться, что людям снова придется воевать с ррит… У Инги оказалась книга, а не распечатка. Читать – в данном случае занятие глуповатое, куда уместней было бы залезть в тренажер. Но я слишком вымоталась сегодня: прибытие, хозяйственные дела, медосмотр, беседа с местером Ценковичем… тут уже упасть впору и уснуть, а не в тренажер-имитатор боя. «Заодно развлечешься», - с прежней царственной отстраненностью сказала Инга.
Ха! Сколько лет я была почти что сама себе хозяйка. Задание дано, - иди и выполняй. Можешь там сдохнуть, но никто не будет орать на тебя, что ты не так дышишь, не так ходишь и не так разговариваешь с нуктой. А вот теперь – получи. И радуйся, что ты полноправный член общества. Это соображение меня развеселило. И вместо того, чтобы обидеться на Ингу, я действительно легла на кровать и принялась за книгу. Полчасика, а потом спать.
Хватило меня только на несколько страниц. На описание типов кораблей противника, - в сущности, они знакомы любому школьнику. Нет человека, что не засматривался в свое время фильмами о войне.

Это похоже на заклинание.
На имена духов тьмы.
На слова из языка тигров.
Homo sapience все равно не сможет адекватно воспроизвести звуки речи ррит, в силу иного устройства голосового аппарата…
…чри’аххар – «кровь-мать», вот и думай, то ли мать крови, то ли кровь матери, то ли что… Маленький корабль, собственность семьи, клана. Аналог – истребитель. А Чрис’тау, «кровавая звезда» - так называется Фомальгаут.
Ай’аххар – чуть больше, «красота-мать». Оба корабля принадлежат к виду «харха», «хищник».
Цйирхта – крылатый зверь, земным аналогом был бы ястреб. А еще это мужское имя. А еще – подобие линейного корабля, но меньше и маневренней…
Се’ренкхра – точный перевод невозможен, приблизительно значит «одаряющий смертью». Крейсер.
Ймерх’аххар – «величие-мать», корабль-носитель. Среди наших судов аналога не было до последнего времени, но «Гагарин» превосходит старые рритские ймерх’аххары по всем параметрам… так говорят.
Хорошее чтение на ночь.
На стандартное ночное время, принятое флотилией.
Я заснула.
Мне снился мир, в котором не было нашей расы.

- …да что ты понимаешь в охоте! Тьфу, сопляк… а фыркал-то, фыркал! – можно подумать, в настоящем деле был, а не в парке ворон стрелял… Чего? Чего спрашиваешь? Я? У меня, пацан, куртка есть кожаная на пуговицах, я специально молнию срезал, чтоб пуговицы на куртку пришить. Знаешь, из чего пуговички?.. догадываешься? А у меня и еще кое-что имеется, но это уж я тебе показывать не стану. Мал больно.
…им в голову стрелять нельзя, потому как сам понимаешь, дороже всего череп, зубы и скальп. А в тушу палить – так еще не первая пуля уложит и не вторая, да на ином, может, вообще броня, из прежних богатств… Сеть кидать сверху? Так он либо сеть порвет, либо его сеть порвет, скальпа лишишься, тоже радость небольшая. С биопластиком, конечно, самое оно, с драконами еще лучше – смотришь, умиляешься прямо. Но иной раз и без всего мужики выходят. На одной смелости, вот так-то, пацан. Автоматы, и все.
…а ты представь: наклоняешься над ним, он тебе в морду взрыкивает, клыки показывает, - адреналин!! а ты аккуратно так щипчиками, щипчиками… с нами как-то один шибко умный затесался, так он еще переводчик на ихний язык достал, объяснил популярно, на что зубки пойдут. Ох, мы и ржали!
…а то ж. И когти у живого выдираешь; у дохлого много ли толку? Блеска враз никакого, мутные, а с живого – точно из камня какого выточенные, на свету играют…
Вот так охотятся настоящие мужчины на Фронтире.
А? Чего?
Да у меня еще трофей один… ну, вроде как…имеется, с одной зверюги снял. Ну, мы с парнями зато отыгрались по полной, по всем счетам взыскали! Т-тварь… Уж он у нас воем заходился, паскуда, весь свой выпендреж подрастерял, высшая раса, мы его потом живым отпустили, ему после того, что мы придумали, живым хуже, чем скальпом… Чего? Да бусы на нем были, пацан. Из человеческих костей бусы…

Есть лица, по которым удивительно ясно видно, как человек выглядел в юности. Словно стареет невидимая маска, а настоящее лицо под ней остается молодым. То ли это особенность внешности, то ли зависит от характера… У Даниэлы было такое лицо, и у нашего историка, имя которого я не могу вспомнить.
И еще – у командующего ударным флотом Седьмой Терры адмирала Захарова.
Недавно я видела его в новостях, поэтому узнала сразу.
В молодости он, наверное, был похож на «стратегического» Диму. Веснушчатый, грубовато слепленный паренек Андрей с соломенными, торчащими в разные стороны волосами. Шевелюра с тех пор поседела, ее коротко остригли. Обладатель посуровел, стал собран и прям. Осталась легкость движений, удивительная для немолодого человека, много лет проведшего на военной службе. Я даже заподозрила, что адмирал одет в биопластик. Осталось что-то в глубине взгляда, притягивавшее, заставлявшее есть командира глазами и думать правильные мысли, одинаковые с мыслями тех, кто рядом – о победе, которую вырвем любой ценой, о мире, который обязательно будет нашим...
Командующий не доверил делать официальное сообщение заместителю. Уж тем более не отдал на откуп присутствовавшим на флагмане журналистам. Говорил сам. Мы смотрели прямой эфир на киноэкране холла. Всего на несколько секунд раньше, чем жители ближайших колоний и самой метрополии, защищать которую сходились все флотилии Ареала, недоукомплектованные или вовсе лишенные биологического оружия. Невообразимые миллионы тонн металла. Ничтожные пылинки в чудовищности пространства. И все-таки это было «наше море», - помню, так сказал пилот Вася на «Делино». Наш космос.
Галактическая связь работала. Никаких монтажей.
Пятьдесят вражеских эскадр вошли в «малый круг кровообращения».
В область Терр.

После обращения адмирала в новостном выпуске говорил маршал Камимура, Верховный главнокомандующий армий Ареала. Маршал находился на Земле. Он не был специалистом по космическим столкновениям. Заявление его, скорее политическое, чем собственно военное, удивило меня. Я думала, что говорить это будет местер Уильям.
И как только Камимура закончил, Вилим Джейкоб, военный консул, явился.
Он немедленно стал уверять человечество, что наша мощь велика, что наши отцы и деды победили в Великой войне, находясь изначально на куда менее выигрышных позициях, чем сейчас, и что в едином порыве все страны Земли, все колонии Ареала, каждый неповторимый представитель нашей уникальной расы…
Джейкоб был спокоен и отрешен. Излучал уверенность. Я так и видела, как заплаканные домохозяйки кусают пальцы и молятся на его круглое лицо на экране, словно на идола мирной жизни.
…круглое, красноватое, незапоминающееся, в сущности, лицо. Я думала о хитросплетениях, которые он создал, добиваясь своей цели. Забавно, но биопластик, который я ношу, скорее всего, куплен на его деньги. Вот он, неведомый хозяин местера Экмена, милейшего, поскольку покойного. Он желал власти и, добиваясь своего, начал игру, которая изменила Вселенную. Его эмиссары убивали биологическое оружие и заводили питомники, разжигали ненависть к инопланетянам и договаривались с ррит, требовали самоопределения колоний и одновременно - авторитарного управления всем Ареалом человечества…
Местер Уильям честно заседал в Совете. И никто о нем особенно не слышал.
До сей поры.
«Человеческая цивилизация обладает максимальным потенциалом среди цивилизаций нашей Галактики, это неоспоримо доказывает история последних веков…», - говорил он.
…шагал по черному холму Человек-Победитель, вогнав полный рожок в свой невиданный автомат, ярилось и плакало пламя за его спиной: кости Санди Дарикки, тонкие его пальцы, болтались в чьих-то ушах, покрытые лаком…
«Вспомним о трудностях, которые довелось пройти нам, как нерасторжимой общности. Сколько раз вставал перед человечеством страшный выбор – но испытания лишь сплачивали нас, делали мудрей и сильнее…»
Пятьдесят эскадр шли по области Терр. Корабли ррит, корабли чийенкее, усовершенствованные по рритским технологиям… чьи финансы, чьи орбитальные верфи послужили подготовке этой флотилии? – лаэкно и анкайи соблюдали формальный нейтралитет…
«Полтора века назад Ареала человечества не существовало. На сколько миров мы заявляем свой Ареал сейчас? Ни одного из них мы не намерены уступить!»
Сколько миров Ареала в действительности принадлежит нам? Ареалу ррит было немногим менее шестисот тысяч лет, он достался нам целиком, досконально изученным; около трехсот тысяч лет насчитывала космическая экспансия лаэкно, плодами которой мы тоже, как выяснилось попользовались. Три десятка лет – и сотни тысяч. Но только Homo sapience свойственно сращение личности с имуществом. Коллективное сознание человечества – одно из ужаснейших порождений Вселенной, признавались ксенологи чийенкее… Чийенки – стайные хищники. Собраться большой стаей и разделаться со страшной опасностью – та генетическая программа, которую люди вполне могут понять.
Пространство родных законов.
С иной, чуждой психологией ррит люди знакомы на практике.
«…ни одного не намерены уступить!»
Джейкоб говорил для тех, кто ничего не понимал в ситуации. Посмотреть бы, что сейчас творится в земной Сети… аналитики, псевдо-аналитики, чиновники, допущенные к разным кусочкам правды, умные люди, люди, считающие себя умными…
Пух и перья, короче.

Донимали журналисты. Бедняга «Гагарин», суперкрейсер-гордость-флота, да вдобавок самое безопасное место, вынужден был дать на борту пристанище командам сразу нескольких каналов. Всех интересовало примерно одно и то же. Официальную информацию они получали одну на всех и принимались разнообразить свой ассортимент с помощью интервью и аналитических обозрений. Шут бы с ними, с обозрениями; но командный состав давно отговорил свое, от назойливых отмахивались, и за вестями с фронта они отправлялись кто куда. К пилотам истребителей, на малые корабли сопровождения, к артиллеристам, к инженерам – допытываться насчет живучести судов…
Все наснятое отправлялось на Землю по галактической связи – без промедления. Сверстанные уже выпуски новостей летели обратно к нам. Должно быть, опрошенных куда как радовало собственное геройское лицо в телепередаче для всего Ареала. Тон заявлений – в диапазоне от прохладной логики («мы располагаем достаточными силами») до лихой отваги («да мы их до абордажа не подпустим!»)
И у всех были такие яркие глаза.
Особенно у пилотов истребителей и экипажей ракетоносцев.
Они гибнут первыми.

Нас организовала Инга – выходить к камере в парадной форме и держать строгий деловой тон. Она даже фон продумала. Интервью давались в комнате отдыха, там как раз удобно стояли диваны, кириллической буквой «П». Пока кто-то говорил, остальные сидели на этих диванах, в компании расхаживающих кругом нукт. Очень впечатляло. Экзальтированная журналистка от «Колониальных новостей» заявила Инге, что она «просто гений!»
Инга посмотрела на нее свинцовым взглядом.
…чудесным алхимическим образом этот свинец превратился в летучий гелий, когда очаровательная местра Чигракова объясняла зрителям, что внутренняя структура кораблей чийенкее прекрасно известна, а по штурму рритских судов были даже разработаны инструкции. Я видела потом этот выпуск. Откуда у Снежной королевы взялось столько добродушного юмора? Впрочем, у русских есть другая сказка о девушке из снега…
О численности абордажных команд никто не заикался. Невоенные люди и так были слишком напуганы, чтобы еще поддавать жару.
А я не чувствовала особого беспокойства. Сидела в просторном холле, пила кофе, разговаривала с соседками о всяких мирных вещах, смотрела кино, пела. Хозяйку гитары звали Наташа, она играла удивительно хорошо. Порой даже классику. Правда, пели все больше по-русски, а в этом деле переводчик с браслетного компьютера не помогает. Но песни Ифе Никас и Мартинеса «Дрейка» я делила со всеми… Наши мальчики слонялись рядом и требовали внимания. Это совсем не страшно - готовиться к славной драке.
Страшно бессилие.

Номерные планеты «большого круга кровообращения» эвакуировали без задержек и форс-мажора. Исключая, разумеется, Фронтир. Оттуда, насколько известно, эвакуировать не удалось никого. Уже обнаружили, что брошенную инфраструктуру промышленных планет противник не уничтожает. Может, намеревается использовать, может, просто не хочет тратить боеприпасов. Эвакуировали ближайшие к границе «малого круга» Терры - Четвертую и Девятую.
Командующим объединенного флота был назначен адмирал Захаров. Чистая формальность со стороны Джейкоба, никто и не сомневался. Один за другим возвращались гиперы-разведчики. Теперь уже знали точный состав флотилии, конфигурацию каждого судна, определили все тактико-технические характеристики.
Начали работу аналитики. Срочная лаборатория пыталась найти сигнал, используемый противником. Вражеские корабли шли молча, словно бы не пересылаясь между собой. Подозревали новый, неизвестный доселе тип связи.
Перегруппировка началась уже несколько дней назад. Уход авангарда и первого эшелона нас не затронул. В начале сражения всегда обходились без десантных команд и экстрим-операторов. Поэтому я очень смутно представляю роль «первой линии». Скорее из фильмов, чем из обзорного курса тактики. В фильмах почти всегда показывают как раз «первую линию». Там стрельбы больше и сложных маневров на тысячных долях световой скорости. Ракетоносцы яростно изрыгают боезапас, ловко прячутся за беспилотные муляжи больших судов. Противник бестолково палит по скорлупкам, впустую свой запас расходуя.
Поймите правильно, на экране это выглядит замечательно и спецэффектно, но я не уверена, что именно так все оно и происходит. Насчет красивых взрывов вроде фейерверка совсем не уверена. Вакуум все-таки.
«Гагарин» оставался во «второй линии». Её сражения тоже порой изображают в кино. И хотя стрельбы за бортом немногим меньше, но показывают обычно как раз наше профессиональное – насильственную стыковку, в просторечии называемую абордажем, и бой в коридорах.
Тут тоже не могу поклясться насчет достоверности. Особенно по части удара кулаком в рритскую морду. Боюсь, что кулак был бы оторван с руки еще на подлете. Да и не всякую рритскую морду человек способен достать кулаком, если человека вообще подпустят на расстояние удара. Хотя могут. Скажем, развлечения ради.
Есть еще третья линия. И планетная защита. Но когда о них снимают фильмы, то реализма в них искать не приходится вовсе.
Хоррор – он и есть хоррор.
Кстати, был единственный реальный случай в начале Великой войны, когда ррит прошли сквозь третью линию обороны и столкнулись с ракетными войсками Древней Земли. Нельзя сказать, что им повезло. Слишком уж много оказалось на маленькой планете пусковых шахт. Домой ни один из атаковавших кораблей не вернулся.
Сарказм истории. Предназначались-то эти ракеты совсем не для ррит.

Чийенкее - стайные хищники. Похоже, что разработку стратегии ррит, проигравшие людям войну, сейчас доверили тем, кто был больше похож на врага...
Пятьдесят эскадр.
Теперь ждали. Почему-то не собирались двигаться навстречу и перехватывать инициативу. Впрочем, я уже говорила, что почти ничего не смыслю в военном звездоплавании. Может, ждали, когда подойдут корабли от Маргариты, Локара и Альцесты: планет, недостаточно комфортных для того, чтобы зваться Террами, освоенных по другим причинам. Может, просто обороняться выгоднее.
Мне-то почем знать? Я не полководец. Во всеуслышание не то что планов командования не оглашали, даже предположений и оценок насчет развития ситуации.
…лучше бы я побегала в виртуальных тренажерах, имитирующих утробы рритских кораблей разного типа. Или позанималась с Малышом лишний часок. Ха! Надо же было полезть в инфобанк сравнивать силы… Я неоднократно напоминала себе, что ничего в военном звездоплавании не смыслю. Но по голой численности картина рисовалась довольно тоскливая. Хотя бы потому, что «Гагарин» был один, второй суперкрейсер только строился в орбитальных верфях Марса; строиться ему предстояло еще полгода, и то если в авральном режиме, а ймерх’аххаров навстречу семитерранину двигалось три.
Плотным фронтом. По-прежнему. Без задержек. Враг не разменивался на колонии.
Оставалось пять дней пути до сердца Ареала.
До великой Древней Земли.
И двое суток – до нас.

- Существует такая вещь, как разведка, - сказал местер Ценкович, Элия Наумович, как его без лишних просьб звали уроженки Седьмой Терры. – В особенности агентурная разведка.
- И как вы ее себе представляете? – фыркнула Саша, - если расы разные?
Ассириец отпил кофе из пластиковой чашки и поставил ее на пластиковое блюдце – так плавно и любовно, словно прикасался к драгоценнейшему фарфору.
- Кто из нас ксенолог, Сашенька, вы или я? – необидно хмыкнул он. – Если вы думаете, что шишки нашего Ареала тридцать лет хлопали ушами, вы сильно ошибаетесь. Они, конечно, думают о своем благе, кто же такой дурак, что о нем не подумает? Но о благе вероятного противника они тоже думали, много и нехорошо. Все распланировано…
- Даже уничтожение земного питомника?
Я не собиралась ничего говорить. Я здесь чужая пока что, могу и не стать своей. Собиралась молчать. Кто-нибудь обязательно сказал бы вместо меня. Но это слетело с губ помимо воли.
Ценкович поднял печальные черные глаза.
- Бывают и просчеты, - согласился он. – Очень грустные, нелепые и удручающие просчеты. Без них не бывает.
Вообще-то это психолог нас так успокаивал. Через несколько часов начиналась наша передислокация из комфортных жилых отсеков крейсера на суда приписки. Предбоевая.
Что-то не похоже на случайный поворот беседы. Только не беседы с психиатром-ксенологом. К чему он клонит?
- Существует такая планета, как Дикий Порт, - сказал он. – Слыхали?
У меня мурашки побежали по коже.
Почему-то все смотрели на меня. Ценкович смотрел – и все смотрели, как по приказу.
- Да, - ответила я. – Всерасовая. Пиратская. Вы хотите сказать, что там существует агентурная разведка?
- Там существует республика, - мягко проговорил шумер. – И в настоящий момент ею руководит Homo sapience. Его представитель недавно прибыл сюда. Если второй фронт уже не открылся, прелестные местры, то скоро откроется. Можно с уверенностью сказать, что мы во Вселенной не одиноки.
Его закидали вопросами о пиратах, республике, планете и собственно миссии представителя – всех удивляло, зачем было слать гонца вместо того, чтобы спокойно поговорить по галактической. Меня как раз это не удивляло. Ррит изобрели новый тип связи, так сигнала даже найти не могут. Перехватить всем знакомую человеческую галактическую передачу – дело нехитрое. Думаю, на Диком Порту в особенности.
Я пыталась осмыслить сказанное. Мастера полагали, что наблюдают реализацию планов местера Уильяма по обретению высшей власти. Элия Наумович намекает, что расчет отнюдь не личный, а занимались этим высшие лица Ареала и едва ли не ради Ареала же.
Собственно, одно другому не мешает.
Местер Уэно на «Испел» отвлекал пассажиров историями о Магеллановом облаке. Местер Ценкович на «Гагарине» отвлекает солдат рассказами о помощи, которая обязательно придет. Мудрые, мудрые люди…
Не то чтобы я была пессимисткой. Я просто случайно знаю, что на Диком Порту помимо людей много лет обретаются и ррит, и чийенки, и все прочие. И после поражения ррит в войне именно там наши самые страшные враги копили силы. Так что у неведомого местера – владыки пиратов возникнут определенные проблемы с помощью войскам человечества.
Если он, владыка, вообще жив…
Ценкович еще договаривал, мягкими движениями рисуя в воздухе какие-то каббалистические знаки.
Ввалился Морган.
Он опять был небрит, зато выглядел совершенно здоровым и бодрым. Я за него порадовалась и удивилась, почему он все еще в штатском. Должны, вроде, были зачислить куда-нибудь…
- Местер Ценкович! – заорал Морган от дверей, по обыкновению громко и по-хамски. – Вы вот где? Ну… ну вы додумались сигнал на браслетнике отключать! И это в военное время! Вам знаете, сколько раз звонили?
- Что? – почти испуганно вскинулся Элия Наумович, но на лице у него было написано, что обо всем он прекрасно знает и сигнал отключил вполне осознанно.
- Когда я уходил, - доложил Морган, - собирались по общекорабельной вас вызывать. После того как с распечатками ознакомятся. Вы лучше сейчас идите, там знакомиться особо не с чем.
- Вы это о чем? – сладким голосом осведомился шумер, делая вид, что добрых трех десятков навостривших уши женщин вокруг него не существует.
Мне было и смешно, и любопытно до смерти.
Ценкович – прелесть. Ну, знаете, бывают такие чудесные старые хрены, про которых думаешь – ах, если бы он был моложе хоть лет на двадцать! Беда в том, что свое обаяние они приобретают именно с возрастом. В молодости местер Ценкович наверняка был унылой чернявой жердью. Шумные здоровяки вроде Моргана к старости резко скучнеют и начинают пить…
А вот мастеров в старости я просто не представляю. Мастер Михаль казался мне всего лишь уставшим, не выспавшимся, а седина ничего не значила.
Дитрих, разменявший восьмой десяток…
- Об адмирале Захарове, - со значением произнес Морган. По-русски он говорил еще хуже меня, несмотря на продолжительную работу в компании двух уральцев в бытность свою «стратегическим». Может, просто не мог избавиться от акцента, - и прозвучало «Закхарофф».
Семитерранки засмеялись. Добрая половина – молодые и привлекательные, все как на подбор – стройные, и местер Стюарт насупился.
- Сигнал поймали? – продолжал уточнять Элия Наумович. – Или местер Терадзава?..
- Местер Ценкович, - мрачно перебил Морган. – Командующему требуется ваша консультация. Как ксенолога.
- Поверю вам на слово, как корсару, - съязвил ассириец.
Я не успела удивиться тому, откуда Ценковичу известна биография Моргана. И почему такие щекотливые подробности он без стеснения сообщает публике. Ксенолог продолжил:
- Милые местры, позвольте представить вам полномочного представителя начальника альтернативной республики Дикий Порт.
Если б я уже не сидела – я бы села.

От королев красоты тоже иногда случается польза.
Повстречавшись с ней в коридоре, я долго и с натугой пыталась вспомнить, где же я видела это лицо. Естественно, предположила, что мы встречались в Академии. Но она явно была младше меня. А я, в отличие от Инги, после окончания курса Джеймсон не навещала. Чувство ускользающего узнавания преследовало. Я припоминала коллективные задания, репортажи о выпусках Академии, о награждениях операторов… короче, все, что угодно, кроме конкурса «Мисс Вселенная».
Не интересуюсь.
А ее я видела в новостях из-за скандала, случившегося, когда «мисс Терра-7», только что надевшая венец самой красивой женщины человечества, отказалась от контракта с модельным агентством. Любым. Не знаю, зачем она вообще участвовала в конкурсе. Возможно, ради шутки. Наверняка в пятнадцать лет, поступая в Джеймсон, она не была такой красивой, как в девятнадцать. Не думала о карьере модели. И в Академию шла, испытывая жгучее желание попасть туда. Если бы она по-настоящему не хотела быть экстрим-оператором, нукта никогда не выбрал бы ее.
Златокудрая наяда Катя Аникеева, ослепительная не только в гриме на экране, но и в жизни, заступила дорогу бедняге Моргану, полномочному представителю пиратского короля. И потребовала объяснений. Полномочный попытался скрыться. Не нашел моральных сил. Я подумала, что наяде стоило бы работать следователем, а не оператором, - такой правильный допрос она устроила.
Нестыковочка относительно того, когда Морган успел так подняться в иерархии Дикого Порта, чтобы стать представителем его главы, отпала. В дипломатическую миссию местер Стюарт был отправлен именно потому, что ничего не успел. «Не успел совершить противоправных действий. И не за что меня сажать», - отчитался допрашиваемый.
Значит, он врал.
Мне.
Врал, мерзавец, и лапшу на уши вешал!
- Морган! – окликнула я.
Полномочный представитель с натугой выпутался из золотых кос королевы и вцепился глазами в меня. В окружении поджарых невысоких женщин он выглядел еще больше и могучей, чем когда-либо. При этом был растерян и взъерошен. Чудное зрелище.
Инга подняла бровь. Катя склонила голову грациозным движением сиамской кошки.
Я подумала, что женское царство Моргана угнетает. А уж будь тут наши драконы…
- Яна, - сказал он обреченно. – Привет… Ну вот. Я же обещал зайти. Я, между прочим, только для этого и зашел. Увидел тут деда этого сволочного, блин… надо было повременить…
Улыбнулся. Виновато, криво, опустив голову.
И я увидела, что половина моргановых зубов - ровная и белая, вторая половина – тоже ровная и белая, но слева зубы второй очереди, то есть нормальные постоянные, а справа – третьей, выращенные искусственно. И лицо самую малость асимметричное. Надбровные дуги на разной высоте, выступ скулы слева очерчен яснее…
Крепко же его покорежило когда-то. И почему я раньше этого не замечала?
- Ладно, - сказала я подчеркнуто спокойно. С моим лицом несложно научиться владеть голосом. Ни на что другое можно не отвлекаться. – Ты лучше рассказывай, раз начал.

Вообще-то злосчастный местер Стюарт сам ничего особо не знал. А что знал, то понять было довольно трудно даже при полном согласии выдать информацию. «Лаэкно, суки, все ловят!» - это, к примеру, означало, что никакую передачу на Диком Порту невозможно утаить от пресловутых обладателей «летающих тарелок». Из-за чего пришлось воспользоваться физическим носителем. Содержимое доставленной карты Морган представлял смутно. Физиком он не был, объяснить, какой именно связью пользуется противник, не мог. Равно и стратегические планы начальника Порта оставались для него тайной. Он только доложился, что по доставленным сведениям через пару часов вражеские переговоры дешифруют. Планы у владыки всех корсаров есть, и будут реализованы «безо всяких там, потому как мужик – зверь. Страшней гражданской войны».
Вот и все.
Наконец, передислокацию объявили. Девчонки начали собираться. Из вольера по стенам и потолку высыпала дюжина особо сообразительных нукт. Они решили, что внизу слишком тесно и можно кого-нибудь поцарапать. В результате изодрали когтями пластик облицовки и получили пинков от хозяек. Катя прощально помахала Моргану ресницами, а я затащила его в пустую каюту и набросилась.
К челноку – успею. Терпела я долго.
- Какого?!..
- Что? – почти робко спросил бывший «стратегический», ныне полномочный.
- Какого хрена ты врал?! – заорала я, не сдержавшись.
За спиной Моргана вырос Малыш. Просто так. Сначала нукта задумчиво смотрел на его штаны – чуть пониже талии, - потом поднялся на задние лапы и уставился на меня.
Дежа вю. На Фронтире Аджи вот так смотрел на меня через голову местера Колина. Вопросительно. Незадолго, так незадолго до того, как все началось…
Я вспомнила, чем все кончилось, и мне стало нехорошо.
Нет. О нет. Не надо опять. Пожалуйста.
- Ну… легенда же, - оправдывался Морган. - Положено.
- А мне-то зачем? – чуть не плача, спросила я. – Мне-то ты зачем легенду рассказывал?
- Ну… - Морган стушевался. – Мне посмотреть хотелось, что ты скажешь…
- Сволочь ты, - сказала я. – Беспримесная. Я думала, ты вправду…
- Яна! – он растерялся. – Ну прости! Ну я же… Я же никому не передам!
- Местра Лорцинг!
Это Инга меня окликала от дверей.
- Челноки ушли, - сказала она, глядя на меня со странной неприязнью. В чем дело? Неужели оттого только, что я ушла из холла… - Мы с вами пока остаемся. Еще час. Наш корабль – «Искандер».
Окатила меня колотым льдом взгляда и развернулась. До меня дошло: она заподозрила, что я ревную Моргана к Кате. Плевать, в сущности, но стало как-то гадко. Тьфу. Вот уж в самом деле бабье царство…

Большой общий экран уже настроили на мостик «Гагарина». На случай форс-мажора. Но пока что шли новости.
Последнее время в каждом выпуске показывали Мраморный дом. То зал заседаний, то коридоры, то главный холл. Последний – чаще всего. Он огромен, и обычно освещение там не очень яркое, зажжены только бра. Но сейчас было полное освещение, словно по случаю торжества. Приема делегации, например.
Особые краски. Особые, новые люстры, несколько лет назад заказанные специально. Цвета большого полотна не терялись и не тускнели при сильном свете – наоборот, становились глубже, сочнее, картина пламенела в вышине…
Ее создатель был убит.
«Первая волна» должна была вступить в бой с минуты на минуту. Я думала о том, что чувствуют люди, на которых движется армада, пятикратно превосходящая по численности. Что вообще чувствуют люди в маленьких скорлупках истребителей и ракетоносцев, которые можно уничтожить целиком, и у экипажа не будет шанса спастись. Огромный многомодульный корабль – совсем другое, ни одна цивилизация не создавала более живучих моделей, чем «соларквин» и ее производные. Почти все системы автономны; во время войны нередки были случаи, когда корабль разваливался на две-три части, но все они продолжали вести бой. Новейшие «энтерпрайзы» во время войны с анкайи зарекомендовали себя как лучшие боевые суда Галактики…
Их просто мало. После того, как более десятка пришлось уничтожить самим людям… «Искандер», «Тамерлан», «Маршал Луговский», «Адмирал Смирнов» - сопровождение «Гагарина». Из приписанных к Древней Земле - только «Виджайя». И «Тора-мару». Хотя последний, кажется, все-таки «соларквин»…
…новости оборвались на середине репортажа с какой-то колонии. Неподвижная, как застывший кадр, бледная картинка: пустой мостик суперкрейсера. Наверняка ее сейчас транслируют по галактической. Плюя на стоимость. В обычное время экономят каждую долю секунды, а сейчас…
- Понеслось… - тихо сказал отмалчивавшийся до сих пор Морган.
- Ничего не понеслось, - отозвалась Лидия, не поднимая глаз от компьютера. – «Первая волна» развернулась и идет сюда. В силу безнадежности…
- Там что, так и написано? – по-прежнему тихо, будто боясь, что услышат, удивился Морган. – Ну комедия…
- А что?
Я прикинула время. Если они собираются примкнуть к основным силам – то не более двух часов отсрочки. Может, даже меньше.
- Сейчас увидим… - тут Моргана накрыла неуверенность, и он повторил, - не, мужик – зверь. У него без всяких!
Имел в виду, похоже, начальника Дикого Порта. О котором ни слуху, ни духу, как и о его войсках.
Вид на экране отдалился. Пошли помехи. Картинка дернулась, улучшились цвета, стали насыщенней, потом снова бледнее. Настраивали прямо в эфире. Я подумала, что миллиарды людей сейчас смотрят на это почти неприличное действо, словно верующие – на богослужение. Ждут. Им кажется, что это очень важно – увидеть все, что передадут по галактической. Они обсуждают бессмысленную картинку, миллиарды землян. Кто с родственниками, сидящими рядом, кто в он-лайне - с друзьями, находящимися за тысячи километров…
Мы чувствовали то же самое.
Наконец в вид попал включенный адмиральский визуализатор. И пресс-секретарь командующего флотом.
- Понеслось! – торжествующе воскликнул Морган, сияя разновозрастными зубами.
Пресс-секретаря мы почти не слушали.

Пять эскадр чийенкее развернулись и на полной скорости отправились в обратный путь. Через несколько минут ушли еще десять эскадр.

Опубликовано: 30.12.2013 / просмотров: 933