Признаки матриархата

Джессика:
В порту Фриды, одной из центральных планет САП, я сходила с корабля, старательно приглядываясь к окружающим. Нет, вроде с голой грудью никто не щеголяет. Вполне приличные брючные костюмчики на дамах. Ну, или мы тут всем кораблём не в курсе местного этикета.

Женщина пограничник муторно рылась в моих документах:
- У вас не сданы анализы на инфекции, и нет ни одной выписки врача за последние полгода.
Эээ… А какое это имеет отношение к пересечению границы?
- Я не обращалась к врачу уже года два.
Она подняла на меня взгляд.
- Почему?
Вопрос слегка поставил меня в тупик. Ээээ… Я шустро растянула губы в вежливой улыбке, подбирая слова. Женщина ждала. У неё были ярко-синие глаза и абсолютно белые ресницы, короткие почти белые волосы собраны в крошечный хвост на макушке, и никакой косметики. Разглядывая всё это, мне даже стало немного неудобно за мой лёгкий макияж: коричневую тушь и розовую помаду. Эээ.
- Ну, не болела просто.
Пограничница ещё некоторое время смотрела на меня, как будто ожидая ещё каких-то объяснений, потом вздохнула:
- Госпожа Элиос, как я понимаю из ваших документов, вы собираетесь обосноваться в САП? А в этом случае вам стоит учиться разумности. САП очень уважает разумность. Мало того, САП не работает с теми, кто неразумен. И, согласитесь, ожидать, когда в твоём теле что-то даст сбой, лишив тебя работоспособности на некоторый срок, вместо того, чтобы регулярно следить за процессами своего организма и вовремя подправлять любые отклонения, неразумно.
Я натянуто улыбнулась. Вот блин! Женщина смотрела на меня абсолютно серьёзно, видимо ожидая, что я вот прямо сейчас проникнусь глубиной её мысли и побегу сдавать все существующие в мире анализы.
- Да, Вы правы, офицер. Просто медицина планеты Вебек умеет лечить только уже обозначившиеся болезни.
Женщина невозмутимо кивнула:
- Понимаю. Но всё же, чтобы мы смогли впустить Вас на территорию САП, Вам придётся сдать анализы. Это не займёт много времени. Служащий проводит вас.

Медсестра оказалась болтливой девчушкой с двумя толстыми косичками под старину, аж до пояса. Она тоже со всей серьёзностью посоветовала мне сразу же по приезду наведаться в больницу и взяла с меня все жидкости, какие только можно выкачать из человеческого тела, на анализ. В то же время она меня немного успокоила, сообщив что очень многие иностранцы приезжают в САП с неправильным отношением к медицине. Я не одна такая! Видимо, местные дамы обожают лечиться. Других трактовок происходящего у меня не появилось.

Следующие два часа я смиренно сидела в кафе таможенной зоны. Внизу за стеклянными стенами находилась зона прибытия. Люди, в основном блондинистые и бледнокожие, спускались по широким ступеням в зал, к ним спешили встречающие или просто таксисты.
Потягивая травяной чай (кофе здесь почему-то стоил баснословных денег), я пыталась, раз уж у меня выпало столько абсолютно незанятого времени, разглядеть в этих людях признаки повального матриархата, который приписывают этому обществу. Ну, такое же не скроешь. По крайне мере, мне всегда казалось, что это должно быть как-то сразу видно. Хотя как?

Со ступеней спустился парень лет двадцати, в слегка детском костюмчике из рубашки с коротким рукавом и бриджей. Сумка через плечо абсолютно гармонировала по цвету с костюмом. Почему-то это резануло глаз. В моём мире только женщина стала бы подбирать сумку под цвет костюма, да и то не всякая. С другой стороны, если подумать, этот факт говорит лишь о вкусе парня, а не каком-то положении полов в обществе.

Парня встретила женщина, на вид около тридцати. Хотя, учитывая, что людей старше я нигде не приметила, думаю, у них просто хорошо поставлено дело по омоложению. Женщина сухо поцеловала парнишку в висок, для чего он аристократично так нагнулся, и жестом пригласила следовать к машине. По-моему, обычная пара: тётя встречает племянника.

По ступеням спустилась женщина в форме пилота. Внизу её встретили ещё две. Они шумно обнимались, жестикулируя и смеясь, одна из встречающих подхватила сумки прибывшей. Ничего сверхъестественного - девчонки встретили подругу.

Следующей, мне попалась семья: женщина, мужчина и девочка лет десяти, все с сумками. Женщина жестом велела мужчине и девочке подождать и пошла договариваться с таксистами. Тоже ничего сверхординарного. Ну, многие мои подруги тоже всё, что связано с деньгами, решают только сами, не каждому дано умение торговаться.

Я скрупулёзно искала признаки, которые бы точно не вписывались в моё понимание поведения женщин и мужчин. Противоречили известной мне патриархальной или равноправной модели. Что-то такое…

Мальчишка лет семнадцати в прямом платье до колен (или в очень длинной рубашке, без брюк). Оппа! Слегка шокирует. Но он тут один такой. Да и подростковая мода Вебека тоже иногда выкидывает фортеля хоть стой, хоть падай. А больше мужчин в юбках я тут не заметила.

Профессиональный взгляд заметил рекламный плакат ювелирного бренда. Мужик лет двадцати пяти, не женственный, а очень даже спортивного телосложения, но на шее цепочка с подвеской. Хотя, может, он известная личность, актёр или певец, и это мужская коллекция.

Ещё одна реклама: линия одежды. На плакате улыбающийся юноша с распростёртыми руками, как в танце. Тоже ничего выходящего за рамки равенства полов. Мужская молодёжная марка одежды.

Здесь были мужчины с длинными волосами, но были и длинноволосые женщины. Косметикой, кажется, не пользовались ни те, ни другие. Каблуков на женщинах я не заметила совсем, а вот мальчик в платье был на каблуках, но, может, он вообще местный фрик.

В этот момент недалеко от меня за столик присели двое мужчин в форме таможенников. Ну вот, и здесь у них тоже не только женщины. И где, спрашивается, жёсткий матриархат? Усмехнувшись, я отписала Крису:
«По-моему, меня обманули. Ожидала увидеть дамочек в коже и мужиков в ошейниках, а тут прямо какое-то равенство и братство)))».
Через минуту получила ответ:
«Я счастлив. Ужасно боялся, что мою девочку научат плохому»
Твою девочку, как же! Твоего персонального консультанта по непонятным циферкам!
Вообще, как должен выглядеть матриархат? Возможно, пресса преувеличивает и САП тоже давно уравнял права полов, так что все атрибуты неравенства остались в историческом прошлом? Или я не туда смотрю.

Я не собиралась останавливаться, вглядываясь в детали. И когда, наконец, мои анализы были готовы, и я ступила в зону прибытия лично, кое-какие признаки матриархата мне всё-таки попались на глаза:
Юноша, выдававший мне документы, ни разу не поднял на меня взгляд дольше, чем на пару секунд. А когда я принялась его разглядывать, залился краской. Чудно! У нас бы почувствовав внимание, парень или огрызнулся или начал флиртовать.
Все таксисты, на стоянке, были женщинами. И тут же, в углу, я обнаружила молодую девушку дремавшую, привалившись прямо к стене, с приколотой на волосы бумажкой с моим именем. Проморгавшись и быстро убрав бумажку в карман, она представилась:
- Меня зовут Ирей, директор Джессика. Работаю на Даниэллу Энастению. Я курьер, водитель, ну и просто «сбегай туда, принеси то».
В нашем мире такая роль скорее бы досталась мальчишке, а девочка без образования наливала бы чай и принимала гостей. Да и спать в таком месте у нас рискнул бы только парень.
А ещё, у выхода из здания, я наткнулась на рекламу фритюрницы известной фирмы. Только здесь, вместо улыбающейся домохозяйки, на плакате присутствовал блондинистый мужчина с мягкой, какой-то очень домашней улыбкой.
Забавно. Хотя реально все эти признаки были как-то невыразительны, неоднозначны и на жесткий матриархат, по крайней мере, по-моему, не тянули. С одной стороны я, можно сказать, была разочарована. Ожидала большей экзотики. С другой, для дела даже проще, если этот мир будет похож на хорошо мне знакомые. Посмотрим.

Ирей болтала без умолку. Болтовня эта не напрягала. У меня на Кингстоне был парень водитель, тоже та ещё точка вещания, так что, проведя аналогии, я восприняла девчушку просто как родную.
- А я вас жду-жду, думаю, корабль вроде давно объявили, а никого нет.
- Пограничники решили более тщательно проверить мои документы.
- Ну, тогда понятно. Только шефу теперь придётся звонить, что опаздываем, а она страсть как не любит ждать.
С маминым партнёром Даниэллой Энастенией я была знакома только заочно, больше по документам и вопросам, которые она присылала мне в письменном виде. Все эти документы характеризовали её, как человека делового и очень высокоорганизованного. Опаздывать на встречу к ней не стоило.
- А во сколько она меня ждёт?
- Через двадцать минут, но нам ведь ещё нужно заехать в вашу новую квартиру, вещи там завезти, в порядок себя привести, отдохнуть. Да и дороги тут на полчаса.
Информацию о «моей квартире» я удивлённо проглотила, решив разобраться с этим потом. Сначала срочное:
- То, как я выгляжу сейчас, неприлично? Нарушает какие-то правила? Мне нужно переодеться? Мои вещи ты можешь сама отвезти?
Девчушка пожала плечами:
- Да нормально, вроде… Могу, конечно…
- Можно как-то поторопиться с дорогой чтобы не опоздать или опоздать совсем немного?
- Ну, если только через жилые районы срезать…
- Тогда вези меня к Даниэлле, не будем заставлять уважаемого человека ждать! Всё остальное потом.
Девчонка удивлённо усмехнулась. А я опять не стала анализировать этот факт. Нэрми, которых я встречала на Вебеке, не выглядели людьми, которые никуда не торопятся. Есть такие народы. Их «срочно» - такое растяжимое во времени понятие, что никакого терпения не хватит.

Мы скользили через жилые кварталы, которые я бы назвала загородными. Зелёные малоэтажные, с причудливой архитектурой маленьких домиков, воздушными, словно кружевными мостиками через полосы движения и множеством тоннелей, в которые уходил основной поток транспорта.
Под конец район сменился на виллы. Ну, по крайне мере, именно так я бы назвала эти приземистые дома, распластавшиеся на больших, заросших высокими деревьями, участках земли со множеством галерей и оранжерей.
К разнообразию архитектуры я была привычна. Этот фактор сильно зависит от климата и моды на творения какого-нибудь местного гуру-архитектора. Чего только веянья такой моды не творили на Вебеке и Кингстоне. Единственное, что меня реально поразило здесь, так это заборы высотой около полуметра. Такие воздушные витые оградки, на примерно метровой полосе асфальта, по сути, не представляющие собой преграды, даже для мелких животных, не говоря уже о людях. Чисто формально очерченные границы владений.

Мать описала своего инвестора, как «очень квадратную и невообразимо умную, четырёхрукую, почти-женщину с великой тоской на лице». Описание получилось на редкость точным. Неолетанки, которых я встречала на Вебеке, были высокие, худенькие и до глупости улыбчивые существа. Назвать это квадратное существо, с горой каменных мышц и выражением какой-то усталости на лице, неолетанкой, не поворачивался язык. Между тем, она просто была неолетанкой–карлицей с некоторыми особенностями характера.
Она оглядела меня с ног до головы:
- Ну, здравствуй, директор Джессика. Ты выглядишь даже более юной, чем я себе представляла, но твои дела говорят о большом таланте управленца и финансиста. Я рада познакомиться с тобой лично.
Комплименты с порога, лично для меня, говорят об очень самоуверенном человеке, чувствующем себя в обсуждаемом деле охренительным мастером. Я постаралась собраться:
- Спасибо, ами Даниэлла. Взаимно. Я слышала о вас только хорошее и замечательное.
Она отмахнулась:
- Я предпочитаю обращение в традициях нэрми: «генерал Даниэлла».
- Как Вам будет угодно, генерал.
С этой традицией я, кажется, разобралась по текстам в сети. Нэрми обращались друг к другу не «госпожа» или какая-нибудь там «мадам», а по роду занятий: «торговка», «певица» и так далее.
Тем временем неолетанка махнула мне одной из своих рук следовать за ней в дом.
Лично у меня, вот это вызывало удивление. Даниэлла была крупным и довольно известным инвестором. Но в то же время поисковые системы САП не могли выдать адрес её офиса. Его не было. Все дела наш новый партнёр решала у себя дома. Я всё понимаю, в САП классные телекоммуникации, и географическое местонахождение кабинета не имеет значения. Но всё равно… интересно, мне тоже придётся всех партнёров к себе домой таскать?!
- Ты уже видела свою квартиру, директор Джессика? Понравилась?
- Нет ещё, генерал. Оформление на границе заняло больше времени, чем ожидалось, и я решила, что невежливо будет заставлять вас ждать.
Даниэлла обернулась ко мне с удивлённой улыбкой, приподняв бровь, и, кажется, уважительно кивнула.
- На будущее, здесь считается кощунством лишать себя отдыха. Это не разумно. Здоровье важнее прибыли. Постарайся, чтобы, если такие моменты случаются с тобой, о них никто не знал.
Я кивнула. Эээ… нет всё-таки, видимо, этот мир отличается, только в слегка неожиданных вещах.

Неолетанка привела меня в гостиную и жестом предложила располагаться:
- Для начала я кратко посвящу тебя в основы особенностей культуры САП, на них тебе стоит обратить самое пристальное внимание. САП это мир, где дела ведутся только с теми, кто понятен в плане поведения. Нэрми избегают любых отношений, в том числе и торговых, с партнёрами, которые по их мнению странные, точнее «не следуют основным принципам местной культуры». Итак. Разумность. Публичность. И внешнее целомудрие. Основные столпы понятной для местных партнёров женщины. Амазонки поймут, если ты обманешь покупателя с целью увеличения прибыли. Не оценят, но поймут. Но они не поймут, если ты пойдёшь плясать по улице босиком. Это неразумно! Публичность, вообще, уникальная особенность этого общества. Нэрми считают, что порядочной женщине нечего скрывать. САП обтянут плотной сетью камер трансляций. Они есть во всех общественных заведениях, офисах, учреждениях, магазинах, такси. В любом уважающем себя доме часть помещений подключена к трансляции. Это особая культура: быть всегда на виду, ежеминутно помнить, что тебя видят все, кто пожелает. Это не хлопотно, наоборот, даёт дополнительные возможности для манипуляций с собственным имиджем, но к этому нужно привыкнуть и научиться пользоваться. Третье – внешнее целомудрие. В официальных землях САП не принято как-то проявлять чувственность, сексуальность, эротизм. Ты можешь ходить в публичной зоне своего дома топлес, – это будет называться спортивный вид. Но ты не можешь в собственном доме поцеловать даже собственного мужа иначе, чем поцеловала бы ребёнка или отца. Говоря о красивом мужчине, от которого сильно мокнут трусы, ты должна подбирать слова типа «шарм», «оригинальность», «исключительная эстетичность». А лучше, вообще, говорить о творческом потенциале и таланте. То есть абсолютно исключать эротический подтекст. Думаю, ты понимаешь, что это стоит учесть, делая рекламу: никакой сексуальности, даже в намёках. Да, и это не значит, что в САП нет секса. Обрати внимание, целомудрие именно внешнее. Здесь развитая культура секса, сексуальности и даже некоторой извращённости, относительно республиканских канонов. Десятки специализированных женских каналов в прямом эфире транслируют чуть ли не порно, сотни женских периодических изданий публикуют довольно откровенное чтиво. Но пользоваться этими каналами для бизнеса не принято. Плохо скажется на имидже. Бизнес это сфера Цуе – а его принцип высокая нравственность.
Я старательно кивала, стараясь не показывать своего офигения на лице. Не, лекция была очень своевременная. И понятная, я бы сказала, проще некуда. Никаких безумств, всюду камеры, и вести себя как монашка. На словах вроде вполне преодолимо. Эмм… Вот бы я в шортиках и топлес приехала!
- Спасибо, генерал, я всё… учту. Мама сказала, что Вы нашли девушку, которая поможет мне освоиться с тонкостями культуры в первое время.
Даниэлла ещё раз слегка улыбнулась. Почему-то на её лице эта слабенькая улыбка смотрелась почти безумной радостью. Мне всё больше и больше нравилась эта суровая почти-женщина:
- Да. Эта девушка-нэрми, моя ученица по военной линии, и сейчас у неё вынужденный отпуск. Думаю, вы будете полезны друг другу. Для неё это первый бизнес, но зато в части публичности она мастер. Она известная спортсменка, и через месяц у неё свадьба с сыном очень известного сенатора Фриды. Публичное, хорошо узнаваемое лицо. Не стесняйся использовать это лицо в рекламной компании. Кроме того, по причине своей известности, она вхожа практически в любой круг, а значит, легко представит тебя там, где тебе необходимо.
Переход разговора на дела, наконец, заставил окончательно включиться мой мозг. Известная спортсменка, как лицо компании, это очень хороший трюк. Иноземное, рядом с хорошо знакомым местным, намного быстрее будет принято. Мой инвестор не переставала меня поражать. Чётко, всё по полочкам, всё предусмотрела!
- Я правильно понимаю, генерал, что… своё участие в этом… проекте вы не хотите афишировать?
Даниэлла откинулась на спинку дивана, слегка задумавшись:
- Мы не будем скрывать моё участие в этой компании, но и громко кричать моё имя тоже не станем. САП это государство нэрми, неолетанки – принятая, но все-таки чужеродная раса. Да и моё имя трудно связать с эстетикой. Так что я бы предпочла, чтобы через несколько дней, разобравшись, ты начала действовать полностью сама, не оглядываясь на меня. Я инвестор этого предприятия и не более. Ты, единственный директор этого проекта. Хотя, конечно, я всегда к твоим услугам, если нужен совет или коммерческое решение.

Это было… это было просто охренительно круто! Я – единственный директор проекта. Это… На Кингстоне и Визионе я тоже, по сути, действовала сама, но так, как формально директором компании всё равно была маман, мне приходилось, как минимум, объяснять ей свои решения. Тут… Лили соучредитель, но не директор. Даниэлла только что выдала мне карт-бланш не оглядываться на неё. А значит… ну, раз в году я, конечно, должна буду отчитаться перед учредителями, может, первое время и чаще, но в остальном… Директор Джессика! Это сугубо местное обращение вдруг заиграло в моей голове совсем другими красками. Чёрт! А мне всё больше и больше нравится этот проект!
Даниэлла мне тоже уже бесконечно нравилась. У меня сложился образ решительного и серьёзного человека. Такие обычно умеют непредвзято судить о твоих результатах, потому как в первую очередь хорошо считают деньги. Мы сработаемся!

Маркус:
Тварь! Мало того, что она меня избила, так ещё и про кормёжку забыла. Даже у лупоглазки, как минимум, три раза в день кормили. А тут я полночи не спал, потому что собственный живот урчал на меня голодным зверем.
И заняться ведь нечем! Комната: кровать, два кресла и стол, в углу дверь в ванную и сортир. Даже окна нет. Всё белое, ни цвета, ни рисунка. Смотреть не на что. Единственный предмет в комнате, который хоть немного занял моё внимание, это штука, от которой тянулась верёвка к моему ошейнику. Я попробовал отходить быстро, медленно, подходить: верёвка легко раскручивалась и закручивалась. До ванной ей хватало без напряга, а до двери из комнаты нет. Причём расстояние до двери вроде как было даже меньше. Но стоило мне пойти в ту сторону, эта гадкая верёвка начинала закручиваться уже с хорошей такой силой. Ещё час у меня ушёл на то, чтобы попробовать порвать или перепилить верёвку, или разобрать эту умную катушку. Через час я на это дело плюнул и просто ходил по комнате на верёвочке, как собачонка.

Белобрысая явилась утром, наконец, вкатывая за собой столик с едой:
- Доброе утро, Маркус. Как спалось?
Ещё и издевается!
- Чёрт! Какого хрена! Кто-то тут обещал обо мне заботиться, а сама на сутки оставила голодным сидеть.
Белобрысая замерла в дверях:
- Я рано пришла? Ты не рад меня видеть? – и тут же двинулась обратно из комнаты вместе с моей жрачкой.
- Эй! Жратву оставь!
- Маркус, у нас двусторонние обязательства. Я забочусь о твоих потребностях, если ты заботишься о моём удовлетворении.
Вот сука!
- Типа, мне, чтобы поесть, нужно сначала тебя трахнуть?
Она покрутила головой:
- Я не хочу сейчас секса.
- А чего ты хочешь?
- Покормить тебя. – Она ехидно улыбнулась. – Сама!
Вот бабы! Я развёл руками, показывая, что готов к экзекуции. Хоть чучелом, хоть тушкой, но пожрать. Хочет кормить меня с ложки, пусть наслаждается, лишь бы в желудок что-то попало.
Белобрысая задумалась и почти тут же кивнула:
- Ну, если ты всё же готов со мной общаться, то тебе стоит быстренько метнуться в душ, привести себя в порядок, нацепить на лицо улыбку и перестать ругаться. Я подожду.
Понятия не имею, каким образом желание меня покормить связано с желанием загнать меня в душ, но спорить я не стал. Ну её, дуру! Вот поем, тогда можно поспорить.
Я завернулся в простыню (ходить при ней с голой задницей как-то не пёрло) и поплёлся мыться.
Темай:
Как я и ожидала, пятнадцать легких ударов по мягкому месту и сутки строгой диеты сделали мою покупку более сговорчивой. Стыдливо прикрыв от меня попу простынкой, он утопал в ванную.
Признаться, я увлеклась. Всё-таки моя будущая свекровь непередаваемо мудрая женщина: периодическое подглядывание на монитор камер, установленных в этой комнате, меня очень завело. Мир Цуе как бы раскрасился дополнительными красками ожидания, когда парень сдастся в своих попытках разодрать крепление ошейника или докричаться хоть до кого-нибудь. Во мне много Мевы, и этот мальчик, спрятанный за стенами с активной звукоизоляцией, эту Меву питал и занимал, не давая хаосу прорываться в другие сферы. Я как будто забыла обо всех своих других проблемах. Мнение общественности о моём неожиданном отпуске, нервозность в ожидании, когда Семиньяка назначит день свадьбы, даже мысли о Роджере как-то отошли на второй план. Я почти сутки только и делала, что подсматривала в мониторы слежения и думала об этом парне.
Маркус появился из ванной. Тело чуть влажное, волосы, вообще, мокрые, зачёсаны назад. Кстати, ему идёт! Даже прикрываясь от меня простыней, он не выглядел жертвой. Нахал! По типу своего мышления, по глазам, по каждому жесту – нахал! А на первый взгляд смотрелся каким-то мягким, неуверенным в своей дерзости.
- Ну, я готов. Как ты собираешься меня кормить?
Улыбка у него тоже нахальная. Хотя эротизма в этой улыбке было больше. Эротизм был и в том, как он, скрестив ноги, уселся на кровать. Как с каким-то самодовольством поднял на меня глаза, ожидая действий. Кхм!
- Повернись ко мне спиной. Я свяжу тебе руки.
Парень хмыкнул, скривил на лице недовольную рожицу, какую-то наигранно недовольную, потом всё-таки завёл руки за спину и, ухмыляясь, повернулся, растянувшись на кровати. Движения у него получались какими-то особенно гибкими, как бы не специально демонстрируя завораживающе притягательное тело. Шлюха!
Я связала ему руки. Потом завязала глаза и, не удержавшись, поцеловала за ухом.
- Эээй, ты меня кормить обещала!
Настоящая шлюха! Пока я аккуратно кормила его кусочками мяса с вилки, он как будто намеренно периодически облизывал губы. Тягуче, сладко, до невозможности развязно. А когда перешла к фруктам, он принялся облизывать мои пальцы. Это была последняя капля. Меня как будто прошибало током от каждого прикосновения его нахального языка и жадных губ. Мева просто плескалась на этих губах! Искрилась в улыбке, в мурчании, с которым парень комментировал вкус еды, в развороте плеч, открытой линии шеи… Во время очередной провокации я не выдержала и мягко опрокинула его на кровать.
Он довольно ухмыльнулся:
- Кто-то клялся, что не хочет секса.
И сам при этом подставлял эту самую шею под мои поцелуи.
- Это было сказано полчаса назад. Теперь хочу.
Мева была его основой и стержнем. И это было так неожиданно и так сладко. Маркус легко отзывался на прикосновения, они забавляли его и заводили. Пошло шутил, слегка охрипшим от возбуждения голосом, раскрывался под моими ласками и, в то же время, как будто всё сильней излучал, давил как-то внутренней энергией, похотью, которая, казалось, готова в любой момент сорвать барьеры и наброситься на меня с первобытной жаждой. В конце концов, он практически рыкнул:
- Чёрт, я хочу тебя видеть! Сними с меня эту чёртову повязку!
В глазах горело что-то дикое. Он резко развернулся, опрокидывая меня на подушку, целуя, сильно, жадно лаская так изголодавшееся по этой жажде тело, вторгаясь…

Маркус:
Ага, чтобы пожрать, нужно помыться! Женская логика! Войдя в ванную, я остановился перед зеркалом. Мой вид в ошейнике и простыне был если не тупой, то, как минимум, уморный. Дурацкая ситуёвина! Тупейшая! Нет, не то, чтобы я никогда в жизни не прогибался вот так под женщину, прогибался, и даже бывало сильней, просто… я давно считал, что прошел этот возраст.
Я родился… а чёрт его знает, где я родился! Из своего раннего детства помню только, как лазил везде по кораблю, а отец постоянно бил меня по рукам, чтобы я не трогал приборы. Когда мне было шесть, он сдал меня в приют при храме «Конца времён». Там была приличная школа. Монахи называли ересью почти все гуманитарные науки, но зато к естественным и точным относились с фанатичным уважением. Считать в уме и пользоваться паяльником меня обучили раньше, чем я смог самостоятельно написать на бумаге собственное имя.
Отец приезжал примерно раз в год: грязный, как мне тогда казалось, и всегда немного бухой. Я всегда ныл ему, наконец, забрать меня с собой… Когда мне было тринадцать, он пропал. Я сначала ждал, конечно, а в день своего пятнадцатилетия сбежал его искать.
Не знаю, каких богов стоит благодарить, что за последующие три месяца я… хм, существенно не пострадал. Меня несколько раз изнасиловали, причём один раз это был мужик, такая смердящая махина с членом наперевес. Меня пытались продать… несчётное количество раз били. Несколько суток я был при смерти: валялся в каком-то сыром подвале с мыслями, что к утру сдохну, а за окном, как сейчас помню, падал первый в том гадком году снег, разлапистые такие пушистые снежинки. Но всё обошлось. Такие дворняги как я, вообще, живучи. Тогда, в конце концов, чертовка судьба привела меня к Гэле, суровой такой женщине-мионке, бороздившей космический холод на стареньком Открывателе. Гэла взяла меня помощником. Ну, это так называлось! По сути же, первый месяц я отъедался и валялся на её широкой постели, составленной из четырёх оружейных контейнеров с чертовски тогда нравившейся мне пушистой и мягкой зелёной шкурой сверху, черт знает, какого зверя. Потом она взялась учить меня делу пилота и механика. Её развлекало возиться со мной. Кусать меня за ухо, объясняя карты навигатора. Шлёпать по заднице, пока я пытался запомнить управляющие клапаны шлюзов. Стиснув меня в своих по-мионски обширных объятьях, досконально объяснять почти в каждом порту, что мы сейчас чиним, почему оно накрылось, и как вернуть этот узел к жизни, не имея средств на запчасти.
Я ушёл от неё в девятнадцать лет. Решил, что достаточно взрослый, чтобы жить в этом мире самостоятельно, не прикрываясь широкой спиной взрослой женщины. Фактически, тогда Гэла дала мне возможность повзрослеть, разобраться, что к чему в реальном мире, научила всему, что я знаю о кораблях и пилотировании. А ещё о том, как удовлетворить женщину.
Потом меня кидало по миру. Я всё-таки пытался найти отца, но о нём давно никто ни черта не слышал. Меня били, кидали с контрактами. Один раз продали в рабство, и я полгода пахал на шахте, пока не сбежал. Три года назад я, наконец, смог купить себе собственный корабль. Потом два месяца махания ключами, кувалдой и паяльником, и эта колымага поднялась в космос. Со мной, единственным капитаном на борту.
За всё это время я не раз спасался от нехилых проблем, ну или просто упрощал себе жизнь тем, что вовремя натягивал улыбку и вставлял какой-нибудь нужной тётке. Это был способ выжить. Они звали меня «милым мальчиком», а я каждый раз уверял себя, что ещё год – и повзрослею, и буду, наконец, вести себя, как полагается мужчине.
Последние два года таких дел действительно почти не было. И тут этот абсолютно тупой залёт с воздушниками. Чёрт!
Я посмотрел назад в комнату, не до конца прикрытая дверь давала возможность видеть спину белобрысой. Я, конечно, трахну её, вариантов у меня как бы особо и нет. Может быть, она даже поимеет совесть и не станет больше меня запирать и морить голодом. В конце концов, голодный любовник раньше падёт. Просто я ещё раз перешагну через себя и трахну.

Завтрак перешёл в секс. Я слегка повыделывался, провоцируя белобрысую, но она тоже отмочила: какими-то ягодами меня с рук кормить начала. У меня от одного этого действа встал.
А уж когда она меня всего выцеловывать стала, тут, вообще, крышак сорвало.
Лежу, отдыхаю после траха. Глаза мне в финальной части развязали, руки тоже. Смотрю на белобрысую, прикалываюсь про себя. Лежит такая довольная: руки-ноги раскинула, ладно кровать тут огромная.
Вообще, бабёнка она красивая. Не сравнить с тем, что я трахал в последний раз, чтобы получить пропуск на вылет, и уж тем более, не сравнить с мионкой. Те вообще кубические женщины. Эта же мне попалась чуть пониже меня ростом, спортивная, но не так чтоб накаченная, скорее подтянутая вся, упругая. Фигура классная. Если не знать, как она ловко парней скручивает, так, вообще, славная кошечка, белая пантера. Грудь такая маленькая, аккуратненькая, как раз под руку, талия, животик идеально ровненький, задница отпадная… Я усмехнулся. Ну, по крайней мере, в этот раз трахать её не такая уж и трудная задача. Если договоримся по-хорошему, буду вспоминать это приключение с улыбкой. Может, и выкручусь даже из этой ситуации, как-нибудь по-быстрому.

Белобрысая очухалась и повернулась ко мне. Сначала хитро поулыбалась, потом вдруг скривилась:
- Маркус, пошлость-то какая, опусти глаза!
Интересно, чем это ей мои глаза не понравились?! Пошлый я, видишь ли! Я даже и не сказал ничего такого!
- Что пошлого-то? То, что голый лежу? Вот сама и трахайся с одетыми!
Белобрысая хмыкнула и перекатилась ко мне:
- В том, что ты голый в своей спальне, где тебя больше никто не видит, нет ничего пошлого. Даже, наоборот: это очень красиво и высоко эстетично. У тебя восхитительная фигура. – Говоря это, она собственнически так погладила мой пресс и грудь. – Пошлость в том, что ты смотришь мне в глаза. Когда мужчина смотрит в глаза женщине, это вызов, предложение себя… а это пошлость. Опусти глазки.
М-да, дура и не лечится! Я перевернулся на живот: не хочет, чтоб я на неё смотрел, пусть гладит меня сзади.

Опубликовано: 08.04.2016 / просмотров: 1098