- Я знал, Моя Леди... Вы не сможете...
- Неужели я произвожу впечатление милосердной, Саша? - Она снова ущипнула меня, потянув одну из цепочек, и тут же глубоко в семенниках возник болезненный отклик. - А ты знаешь, что стерженьки могут быть существенно длиннее? А еще они могут вибрировать, издавать звуки, как когда сильно нажимаешь и проводишь пальцем по краю хрустального бокала. Ночь будет долгой, Саша. Я много думала о том, насколько она будет долгой. Для тебя.
- У вас было слишком много свободного времени, пока я отсутствовал дома - почти в отчаянии сказал я.
Глаза Госпожи блеснули, и она толкнула крест, на котором я был распластан, передвинула рычаг и установила крест в положении под углом примерно в сорок пять градусов, склонилась к моему лицу.
- Так ты сможешь поспать, - объяснила она. - Может, сумеешь присоединиться ко мне в моих снах.
- Вы собираетесь меня так вот и оставить? На всю ночь?
- Да, - кивнула она. - Как я сказала только что, такое положение тела не оставит тебе времени ни для чего, кроме размышлений, или сна, если сумеешь.
- Вы все же милосердны, моя Госпожа.
В ответ она склонилась надо мной, и ее волосы свесились мне на голую грудь. Лукаво улыбнувшись мне сквозь завесу светлых волос, Госпожа протянула руку сквозь путы к члену и приласкала его, постукивая рукой по верхушке изукрашенной сбруи на его головке. - А если все же ты заснешь, я могу навестить тебя в твоих снах. И снова дернула за цепочку.
Я не сдержал стона..
Я не нашелся даже, что ей ответить, моей Госпоже - из-за горячего желания в ее глазах, наполнившего меня до краев незнакомым ранее желанием просить о чем то: о милосердии… или о жестокости. Но только бы она не отходила сейчас от меня. Даже тридцать сантиметров расстояния были сейчас слишком большими.
Но почему-то я прикусил язык. Не услышав ответа, Госпожа отвернулась со слегка озадаченным видом, встала и погасила свет, кроме одной свечи, в дальнем углу комнаты, распространявшей по комнате нежный цветочный аромат и позволявшей видеть лишь ее обтянутую кружевами попку и тень ложбинки между ягодицами. Госпожа легла на кровать. Повернувшись на правый бок, она потянулась по-кошачьи и перекинула волосы за левое плечо. Они легли золотой волной на подушку.
- Пожалуй, я не буду укрываться, - сказала она, и взглянула на меня как кошка, съевшая канарейку - только что не облизываясь. - Думаю, мои сны не дадут мне замерзнуть.
- Сколько вам нужно времени, моя Леди, чтобы мне довериться? Когда я смогу спать рядом с Вами, держать Вас в объятиях, хранить Ваш сон?
Видимо, в моем голосе помимо воли прорвались наружу гнев, огорчение и, должен признать это - паника, одолевшая на секунду меня, нормального и в общем, сильного мужчину, осознавшего, что он совершенно беспомощен сейчас, причем по собственной воле и своему выбору. Горечь от того, что доверие было односторонним.. И желание, жгучее желание принадлежать, быть востребованным как любой предмет, любая вещь, - своей Госпожой.
Она что-то почувствовала, открыла глаза. Уперлась в меня внимательным взглядом.
- Мало кто из реальных самцов мог бороться с альфа чувством превосходства мужчины как биологического вида и способен находить удовольствие по ту сторону боли. И желать превосходства женщины над собой. Это ценно, - промурлыкала она.
Я испугался тому, как легко распознала это во мне Госпожа. Подумал, не сказал ли я чего вслух. То, что беседа внезапно приняла серьезный оборот, не принесло мне никакого облегчения. Мурлыкающий голос Госпожи словно терся о мой член в сбруе мягкими, как мех, интонациями, отчего терпеть оковы, которые она на него нацепила, было еще мучительнее. Штырь протыкал меня, казалось, до самого затылка. Моя Леди лежала на кровати всего в трех метрах от меня, неверный мягкий свет свечи играл на ее теле, и киска в паху под кружевом ночной рубашки между дразнящее распахнутыми ногами выглядела мучительно близко, а от недоступности ее сейчас моим рукам и губам болезненно притягательнее.
- Вы моя Леди. Я хочу принадлежать Вам. - И мой хриплый голос, грубоватый тон и слова, вызвали дрожь удовольствия, прокатившуюся по ее телу. Госпожа замерла, задышала ровнее, засыпая.
Я пошевелился, насколько позволяли оковы, пытаясь расслабиться, и нечаянно громыхнул цепью. В тишине получилось громко. Госпожа повернулась, открыла глаза и заметила, что мое возбуждение спало. Прищурившись, она провела рукой себе по бедру, небрежно подхватила одну грудь, чтобы поиграть соском, царапая его ноготочком, опустила вторую руку и киске, и в считанные секунды добилась того, к чему стремилась, - мой член тут же окреп и удлинился, и моя Леди услышала, как я пытаюсь подавить стон.
- Разведите для меня ножки, - я не удержался таки. - Дайте мне хотя бы увидеть ту сладость, что не даете попробовать на вкус. Дайте увидеть, как Вы кончаете. Раз я не могу чувствовать кожу - кожей.
Ее глаза расширились в ответ на высказанное тихим голосом хриплое требование, и она подтянулась к самому краю кровати.
Боль пронзила мой член, растущий и утолщавшийся от зрелища перед глазами. Госпожа кончила, неотрывно глядя на меня, ее затуманенный взгляд постепенно прояснялся и наконец сузился и остановился на моем члене, и я понял, что буду сейчас наказан за то, что перехватил у нее инициативу. Ну и ладно. Я переживу. А эрекция закончится почти сразу.
Госпожа встала.
- Закрой глаза, Саша. - Я повиновался. Шорох открываемого шкафа. Легкие шаги к стене справа от меня.
Легкий свист в воздухе. Летящая кожа. Я помнил звук. Тело помимо воли напряглось, готовясь принять удар. Свист и резкий ветерок перед лицом. Вздрогнул.
Снова свист и ветерок над грудью. Помимо воли опять вздрагиваю. И понимаю, что несмотря на ожидание боли и удара член налился кровью так, что даже вдох-выдох отдается там мучительной болью.
Резкая обжигающая боль - дрожь проходит по всему телу. И оно, напряженное в ожидании - благодарно расслабляется: плеть в руке Госпожи почтила меня своей лаской. Снова острая боль поперек груди обжигает соски, не сдерживаю стона. Удары сыплются быстро и горячо. Соски горят и слеза помимо воли выдавливается из-под левого века. Но я был прав, эрекция спала и члену не так мучительно больно. Можно расслабиться.
Плеть падает мне на грудь.
- Это все, я закончила ласкать тебя. Кожаных поцелуев пока хватит. Открой глаза, Саша.
- Благодарю Вас, Госпожа. Я рад быть Вам полезным. Спокойной ночи Вам.
Но я не принял во внимание руки моей Госпожи. Они взяли знакомую синюю бутылочку из шкафа, по комнате поплыл аромат ментолового масла. Руки моей Леди проскользнули под перекрестьем креста, и два ее пальца глубоко вдавились между моих ягодиц, массируя медленными движениями, гарантирующими, что член останется твердым, а причудливое кольцо у корня не даст ему расслабиться. Я напрягся. Руки Госпожи никогда еще не были там. И ничьи не были. От напряжения окаменели все мышцы и застыл взгляд. И проклятое возбуждение! Член жил отдельной от тела жизнью. Я совсем перестал дышать, раздираемый напряжением и противоречивыми эмоциями на части, беспомощный и бессильный ничему помешать и остановить. И не желающий, чтобы Госпожа остановилась. Но когда вокруг бронзового диска на головке члена просочились капли спермы, я вдруг испугался, что сейчас кончу с этой штукой внутри, и не сработает ли этот стерженек, как палец, засунутый в дырку в раковине. И тут давление спермы вдруг резко возросло, и она прорвалась через небольшие пространства вокруг затычки, создавая мучительный и острый поток ощущений. Я чуть не умер от удовольствия, показавшегося смертельным. Возбужденный эрекцией, мой член все еще находился в тесном обхвате колец и цепочек. Мочеиспускательный канал жгло из-за стержня.
- А я тебе говорила, что могу оказаться более жестокой, чем ты можешь себе придумать, - прошептала Госпожа. Ее шепот эхом отдался в моей голове. - Думай об этом, Саша. Думай.
И хотя ее руки меня больше не щупали, члену было не легче. Голове тоже.
- Думай. Думай о себе - для меня. Для этого ты проводишь так ночь. Думай, что ты есть для меня сейчас и кем будешь. Кем готов быть.
Отвернувшись, Госпожа заснула. Я задумался.
Меня еще никогда не подчиняла себе женщина, и я так никогда не возбуждался от этого. И сейчас я был вынужден признаться себе - мне нравится быть привязанным руками Госпожи, быть беспомощным и бессильным помешать любым ее капризам и причудам поиграть, как она любит говорить о своих действиях в отношении меня. Приспособление, которое Госпожа надела на мой член, доставляет мне страдания, и вообще острые ощущения не само по себе, а в большей степени потому, что это она его надела, сама, своими руками. Полувися и сползая благодаря своему весу на цепях по кресту вниз, я невольно вспомнил, как моя Леди описывала мне свое удовольствие, которое она испытывала, медленно связывая меня, своего раба, и понял, что ей нравится процесс, нравится наблюдать, как другое существо становится беспомощным по ее воле. Желание, которое я увидел в ее глазах, вспоминалось и представлялось мне снова и снова. И должен признать честно, рождало ответную волну - желания отдавать и принадлежать.
Я думал. Время шло. Боль в связанных и растянутых конечностях потихоньку затапливала сознание, заполняя мысли целиком.
Я никогда не задумывался, каково это - чувствовать себя в ловушке, бессильным изменить ситуацию здесь и сейчас... И думал, что никто о таком не задумывается. Но сейчас, чтобы не впасть в панику, напомнил себе, что это был мой выбор - я сам захотел здесь оказаться. Беспомощное тело хотело отдыха от боли и свободы. Разум, пытаясь снять паническую атаку, использовал слово «защита». «Ты не должен защищаться от нее. Чтобы стать ее рабом, реально принадлежать ей, ты должен снять всю свою защиту, расслабиться.» Мне казалось, тело понимает. Оказалось, что нет. Каковы бы ни были мои ожидания от свадебной прошедшей ночи и месяцев подготовки, уговоров выйти замуж и планирования, действительность их далеко превзошла. Госпожа бросила мне вызов, разъярила, возбудила так, как не удавалось до сих пор еще ни одной женщине, реальной или воображаемой, и покорила меня. Она вызвала во мне желание защитить ее ото всех бед и неприятностей, доказать свою преданность. Теперь я понял, что слова Госпожи до свадьбы о совместной жизни с ней были лишь основой. Меня будут испытывать, пока я не пойму, как соответствовать ее условиям, которые мой ум пока не в силах был даже вообразить. Например, научиться быть секс рабом.
Я снова вспомнил, как она смотрела на меня в машине по дороге домой из аэропорта: этот короткий гипнотический взгляд серо-голубых глаз. «Ты мой.» И вспомнил свой молчаливый ответ Госпоже - мою склонившуюся голову и ее прохладную руку под моими губами.
Меня сегодня поимели. Поимели, и все тут. Ничего не поделаешь. Я нащупал затылком ремешок между верхними перекладинами креста, на который можно было положить голову. Что ж, теперь не придется спать, свернув голову набок, упершись виском в деревяшку и изо всех сил напрягая шею.
Я думал. Я мог бы закрыть глаза, но не стал этого делать. Смотрел на нее, издающую во сне тихие звуки, изучал каждую черточку ее лица, волны волос на подушке, изгибы тела… Я позволил своим глазам делать то, чего так хотелось телу. Уснув глубоко, Госпожа отвернулась, и теперь я мог любоваться ее попкой. Подол кружевной рубашки задрался, приоткрывая на пару сантиметров буквально то место, где была ее киска. Так, не сводя глаз с вкусного этого зрелища, я закрыл, наконец, глаза, и тоже погрузился в сон.

Опубликовано: 11.02.2014 / просмотров: 1690